Ледяной ветер Суоми
Шрифт:
– Пусть так. Утка-наседка вскользь заговорил о Хейкки Раутапяя: я-де слышал, что он уехал в Петербург и устроился там в банке, нельзя ли тот банк грабануть? Пюльсю только посмеялся. Там, мол, целая очередь подобных умников. Но его приятель сам с головой, ему помощники не нужны, на помощниках только сыпаться. Забудь про Хейкки, грызи свои сухари молча.
– Какие сухари? – не понял Лыков.
– В наших тюрьмах мягкого хлеба не бывает, арестанты едят сухари, размачивая их в квасе, – разъяснил кандидат на классную должность. – Никогда не видели? Они в форме кружка с дыркой посредине, их надевают
– Сухари с дыркой? М-да…
Юнас дал приятелю подивиться и завершил рассказ:
– Словом, не могу пока ничем тебя порадовать. Осваивайся, изучай переписку, Вихтори покажет тебе город. Жить советую в гостинице «Аполло» на Южной Эспланаде, дом десять. Сутки стоят четыре марки, лучшие номера идут по восемь марок, но ты у нас, помнится, богач… А в десять вечера приглашаю тебя на ужин в «Кафе-Опера», это в здании Шведского театра, уже на Северной Эспланаде. Ну, мне пора. Иди заселяйся. Есть пожелания?
– Я хочу повидаться с Кустасом Пюльсю, – заявил статский советник. – Лучше прямо завтра.
– Зачем?
– Спрошу его насчет приятеля.
Комиссар возмутился:
– Бить его мы тебе не позволим, тут не Россия!
– Не буду я его бить. Лучше попробую заинтересовать. Хозяин похищенных капиталов готов заплатить тем, кто поможет их вернуть, до десяти процентов от суммы. Выходит на круг тридцать тысяч рублей, или восемьдесят тысяч марок. Вдруг за хороший куш сиделец выдаст приятеля?
Начальник сыскной полиции воодушевился:
– Восемьдесят тысяч? А если я помогу тебе их вернуть, то и мне полагается награда?
– Конечно. Поможет Вихтори – и он получит. Я имею от министра необходимые полномочия, а он получил их от фабриканта Смирнова, владельца Ликинской мануфактуры.
– Вот с чего надо было начинать! А ты ходил вокруг да около. Вихтори, слышал? Есть шанс получить наградные от этих рюсся. Давай напрягись.
Оба финляндца заметно повеселели. Лыкову только это и было нужно. Без сильной заинтересованности такие дела не решаются, тем более в чужой земле. Он нарочно приберег этот козырь напоследок, чтобы побольше выудить из коллег задарма. Теперь, увидев возможность заработать, финские сыскари должны показать себя.
Приятели расстались до вечера. Коскинен помог командированному заселиться и тоже откланялся. Алексей Николаевич разложил вещи, спустился в ресторан и выпил графинчик английской горькой. Закусил все той же «лососиной сапожника», как финны иронично именуют салаку. Оставив место в желудке на ужин, он отправился на прогулку.
Глава 5
Дознание по-фински
Времени у гостя было немного, только-только побродить по центру. Уже начинало темнеть, зажглись фонари. Оказалось, что по освещенности Гельсингфорс не уступает Петербургу, а кое в чем и превосходит его.
Алексей Николаевич нога за ногу мимо окруженного часовыми дома генерал-губернатора доплелся до Торговой площади. Там имелись две достопримечательности: фонтан и Царицын камень. Фонтан украшала скульптура, символизирующая собой Гельсингфорс: женская фигура в окружении четырех морских львов выступала из камышей. Русаку больше нравился памятник в другом конце площади. Его воздвигли в честь посещения
Полюбовавшись гаванью, Лыков обогнул Императорский дворец, прошел мимо гауптвахты и постоял у мостика на остров Скатудден. Наверху на скале высился Успенский собор, главный православный храм финской столицы. Далее, питерец это помнил, тянулись длинные таможенные склады, а на оконечности – флотские казармы. Тот край был отведен под нужды Свеаборгского военного порта, где гражданских не жаловали. Монетный двор, красивое здание таможни, Морское собрание – Лыков гулял там в свое последнее посещение Гельсингфорса. На Поясной улице притулилась губернская тюрьма, которую сыщик собирался посетить завтра.
Пока же он продолжил прогулку по Северной Эспланаде. Две улицы как бы обрамляли длинный живописный парк в самом центре города. В парке тоже обильно горели фонари, гуляли жители и туристы целыми семьями, слышались звуки духового оркестра. В воздухе была разлита атмосфера приятного вечера, еще по-летнему теплого. Дух беззаботности, обаяние красивого города, легкий налет надвигающейся осени… И где-то в этом раю скрывался человек, застреливший женщину с пятнадцатилетней дочерью и задушивший старика. Впрочем, какой он после этого человек?
В ресторане трое полицейских – два сыщика и один кандидат – отужинали на славу. Как и ожидалось, Юнас сразу же заговорил про деньги:
– Я доложил наш разговор полицмейстеру, и он заранее дал согласие на то, чтобы я принял наградную премию.
– Ты сначала ее заслужи, – срезал его питерец.
Но суомец не обратил на эти слова никакого внимания и продолжил:
– Только сам понимаешь, с ним придется поделиться.
– Да запросто. Надеюсь, полковник не возьмет себе львиную долю?
– У тебя есть в этой премии свой интерес?
Лыков успокоил генерального комиссара:
– Мой интерес – побыстрее поймать вора и вернуться домой. У меня реформа полиции из-за него застряла! Так что все деньги ваши, делите как хотите.
– Хювя [28] , – потянулся к бутылке Кетола. – С таким стимулом мы тебе быстро изловим беглого кассира. А сейчас отведай нашей вийны [29] . Как будем пить: по-фински или по-русски?
Алексей Николаевич правильно понял вопрос приятеля. Из-за дороговизны водки суомцы часто пили ее вперемешку с пивом и вином, чтобы сильнее ударило в голову за меньшие деньги… И сыщик энергично потребовал:
28
Хювя – хорошо (финск.).
29
Вийна – водка (финск.).