Ледяные руки
Шрифт:
Выйдя из машины, постучал в дверь.
Никакого ответа, хотя в окнах горел свет. Хмурясь, Мейсон повернул дверную ручку. Дверь легко поддалась.
На полу, сразу за дверью, лежала записка: «Мисс Бэнкс! Звонил ваш адвокат, перезвонит через пятнадцать — двадцать минут».
Мейсон вошел, закрыл за собой дверь, огляделся. Все было как в прошлый раз, ничего не изменилось. На скамеечке стоял чемодан, перед зеркалом на туалетном столике — дамский несессер.
Мейсон взглянул на свои часы, насупился,
На бюро дорожный будильник безучастно отсчитывал громким тиканьем минуту за минутой. Мейсон сверил с ним свои часы, отметил, что дорожные на пять минут отстают, потянулся, зевнул, снова посмотрел на часы и поднялся, собираясь уйти.
Когда он уже был готов распахнуть входную дверь, смутная тревога остановила его. Он окинул номер сосредоточенным, изучающим взглядом и обратил внимание на плотно прикрытую дверь, очевидно, в ванную комнату.
Мейсон прошел к ней, негромко постучал и, не получив ответа, отворил.
Марвин Фремонт, нелепо скрючившись, сидел в кабине душа. Голова набок, глаза бессмысленно таращатся в пустоту, челюсть отвисла, маленькое красное пятнышко, по-видимому, от пули, ярко выделялось на рубашке спереди.
Мейсон достал из кармана платок, протер дверную ручку, уничтожая свои отпечатки пальцев, вышел из ванной, захлопнул за собой дверь и был уже на полпути к выходу, когда в комнату с улицы вбежала запыхавшаяся Нэнси Бэнкс.
— О, мистер Мейсон! — воскликнула она. — Я так рада вашему приходу! Это спасение! Ох… — Она приложила руку к груди. — Как я вам благодарна!
Она подошла к адвокату, взяла его руки в свои.
Руки у нее были ледяные.
— Быстро выкладывайте, в чем дело, — потребовал Мейсон.
— Я звонила вам. Я хотела, чтобы…
— Я тоже звонил вам, но никто не отвечал.
— Меня здесь не было.
— Во всяком случае, — сказал Мейсон, — такова ваша версия. А теперь мне хотелось бы иметь полное представление о событиях.
— Я поехала домой. Я… я хотела спрятать деньги в безопасном месте.
— Какое место вы сочли безопасным?
— Собственную квартиру. Часть денег я решила хранить у подруги… Чтобы не все яички лежали в одной корзине.
— Превосходно, — ободрил ее Мейсон. — Теперь в темпе все остальное. Почему вы принялись мне названивать?
— Меня ограбили, — сообщила она.
— Что значит — ограбили?
— А то и значит. Когда я остановила автомобиль позади своего дома и вышла из него, кто-то наставил на меня пистолет и грубым голосом приказал отдать деньги.
— Можете описать этого человека?
— Он был… Нет, не могу.
— Он был в маске?
— Платок, белый платок на лице с прорезями для глаз. Больше я ничего…
— Какое телосложение?
— Какое? Ну, широкоплечий, коренастый. Судя по фигуре и движениям, лет около… сорока, а может, моложе.
— Ясно, — торопил Мейсон. — Что дальше?
— Деваться мне было некуда. Деньги лежали у меня в сумке. Он помахал своим пистолетом… Я хотела закричать, а он ударил меня, схватил сумку и исчез.
Адвокат задумчиво разглядывал свою собеседницу.
— И тогда вы позвонили мне?
— Да.
— Откуда вы звонили?
— Из дому.
— А Полу Дрейку сказали, что из мотеля.
— Да. Я хотела встретиться с вами здесь.
— Сообщили в полицию?
— Боже мой, нет.
— Что ж, — Мейсон не сводил с нее глаз, — именно это вам предстоит сделать. Вы должны сообщить в полицию об ограблении. Теперь скажите, зачем вам понадобился именно я и именно здесь?
От изумления ее глаза буквально округлились:
— То есть как — зачем?! Боже мой, мистер Мейсон, грабители отнимают у девушки все деньги, а вы делаете вид, будто это пустяк! Это катастрофа!
Мейсон сочувственно кивнул и все-таки повторил:
— Надо поставить в известность полицию.
— Не могу, мистер Мейсон. Есть на то причины…
— Отлично, — сказал Мейсон, — Ежели вы упорно придерживаетесь такой точки зрения, ничего не поделаешь. Смиримся с происшедшим и проводим его веселой улыбкой.
Он прошел к входной двери и, улыбаясь, заключил:
— Человек должен спокойно принимать неожиданное. В конце концов, сегодня ваше материальное положение лучше, чем пару дней назад. Пройдет время, деньги, внесенные в залог за брата, вам вернут, и вновь вы будете на коне.
— Мистер Мейсон… Я в вас разочаровалась.
— Почему?
— Вы принимаете все как… как должное.
— Ограбление для вас — сенсация, источник неизведанных эмоций. Впервые в жизни к вам приблизились с пистолетом и отняли деньги. Для полиции же это дело привычное. Ну, как для вас просьба начальства взять карандаш и бумагу и сделать запись под диктовку. Я, конечно, не полицейский. Но на преступления тоже насмотрелся по горло. Мне не хотелось бы продолжать разговор. Советую обратиться в полицию. Словесный портрет преступника, вроде вашего, всегда оставляет шанс на успех. И оглянуться не успеете, как полиция вернет вам деньги.
— Нет-нет, это не для меня. Мне не нужна полиция.
— Что ж, — подытожил Мейсон, — в сложившихся обстоятельствах единственный выход для меня — отправится домой, а для вас — лечь спать и…
— Я боюсь остаться здесь одна.
— Боитесь? Денег больше нет. Чего же еще бояться?
— Нет, я… думаю, нет.
— Остаться я не могу. Вы уже взрослая девочка. Кстати, вы что-то говорили о своей подружке, которой собирались доверить деньги… Почему бы не провести ночь в ее обществе, если вам так уж страшно?