Легавые
Шрифт:
– Ты имеешь в виду себя?
– Вообще-то, да...
Возникла пауза.
– Нога, конечно, болит, – сказал наконец Дженеро. – Но все равно хочется поскорее выйти отсюда. Служба не ждет.
– Ты не особенно торопись, – посоветовал Карелла.
– А ты когда выписываешься?
– Вроде завтра.
– Как себя чувствуешь?
– Все в порядке.
– Они тебе ребра сломали?
– Три штуки.
– И нос?
– Точно.
– Плохо, – вздохнул Дженеро. – Но ты же детектив.
– Детектив, – согласился Карелла.
– На
– Как тебе понравился наш бедлам? – спросил Карелла...
– По-моему, я справился, – сказал Дженеро. – Конечно, многого я еще не знаю, но со временем это придет.
– Обязательно.
– У меня был довольно долгий разговор с Сэмом Гроссманом.
– Сэм хороший парень.
– Да. Мы с ним говорили о записках, которые присылал вымогатель. Сэм хороший парень.
– Очень даже.
– Ну, а потом заявился тип с новой запиской, и я задержал его до прихода остальных. Вроде я сделал все, как положено.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Карелла.
– Раз уж ты выбрал профессию полицейского, и выбрал ее на всю жизнь, надо делать дело как следует.
– Еще бы, – сказал Карелла.
Он поднялся с кровати – его лицо исказилось гримасой боли и сказал:
– Я зашел узнать, как твое здоровье.
– Все в порядке. Спасибо, что заглянул.
– Ну, пока.
Карелла двинулся к двери.
– Выйдешь на работу, – сказал Дженеро, – передавай всем привет.
Карелла удивленно посмотрел на него, а Дженеро пояснил:
– Коттону, Хэлу, Мейеру, Берту. Всем, с кем мы брали того типа.
– Передам.
– Еще раз спасибо, что зашел.
– Не за что.
– Стив... – начал было Дженеро, но Карелла уже вышел из палаты.
Адвоката Ди Филиппи звали Ирвинг Баум.
В следственный отдел ворвался запыхавшийся человек и первым делом спросил, сообщили ли его клиенту о его правах. Удостоверившись, что закон не нарушен, адвокат кивнул, снял коричневую шляпу, толстое коричневое пальто и положил на стол Мейера. После этого он поинтересовался, что случилось. Баум был приятный седоусый человек с карими глазами, сочувствующим взглядом и привычкой кивать головой как бы в знак согласия с собеседником. Мейер Мейер сообщил, что полиция вовсе не собирается привлекать его клиента к ответственности – их интересует только информация. Баум не возражал, чтобы его клиент оказал полиции посильную помощь. Кивнув Ди Филиппи, он сказал:
– Давайте, Доминик, отвечайте на вопросы.
– Хорошо, мистер Баум, – отозвался тот.
– Ваше полное имя и адрес? – спросил Мейер.
– Доминик Америко Ди Филиппи, Норт-Андерсон-стрит триста шестьдесят пять, Риверхед.
– Род занятий?
– Я уже говорил. Музыкант.
– Прошу прощения, – вмешался Баум. – Разве вы уже допрашивали моего клиента?
– Спокойно,
– Да? – отозвался Баум и склонил голову набок, словно размышляя, имело ли место вопиющее нарушение закона или нет. – Прошу вас, Доминик, продолжайте, – сказал он наконец.
– Возраст? – спросил Мейер.
– Двадцать восемь.
– Семейное положение?
– Холост.
– Родственники есть?
– Прошу прощения, – снова подал голос Баум. – Если вас интересует только информация, к чему все эти вопросы?
– Мистер Баум, – ответил Уиллис, – вы юрист и находитесь с вашим клиентом. Он не сказал ничего, что могло бы дать повод отправить его за решетку. По крайней мере, пока.
– Так положено, – сказал Мейер. – Вы прекрасно это знаете.
– Хорошо, продолжайте, – уступил Баум.
– Родственники есть? – повторил Мейер.
– Да, отец. Анджело Ди Филиппи.
– Его профессия?
– Каменщик.
– В наши дни это большая редкость, – сказал Мейер.
– Да.
– Дом, – вступил Уиллис, – в каких ты отношениях с Тони Ла Бреской?
– Он мой приятель.
– Зачем вы с ним сегодня встречались?
– Просто так. Мы же дружим.
– Встреча была короткой, – сказал Уиллис.
– Ну и что?
– Вы всегда ездите через весь город, чтобы поболтать пять минут?
– Мы же приятели.
– О чем вы сегодня говорили?
– О музыке.
– Точнее.
– У него женится двоюродный брат. Вот он и интересовался нашей группой.
– Что ты ему сказал?
– Сказал, что мы готовы играть.
– А когда свадьба?
– В июне.
– Когда именно?
– Точно не знаю.
– Тогда откуда же ты знаешь, что вы сможете там играть?
– У нас на июнь ничего не запланировано, почему бы и не сыграть?
– Ты администратор группы?
– Нет.
– Почему же Ла Бреска обратился именно к тебе?
– Потому что мы приятели и о группе он знает от меня.
– Значит, речь шла о том, чтобы играть на свадьбе его родственника?
– Да.
– Сколько вы берете за выступление?
– Я сказал, что долларов семьдесят.
– Сколько же приходится на каждого?
– Семьдесят разделить на пять.
– Точнее?
– Значит, семь на пять – один и два в уме, двадцать на пять – четыре. Получается, стало быть, по четырнадцать долларов на человека.
– Ты этого не знал, когда просил семьдесят?
– Почему не знал? Знал!
– Тогда почему делил сейчас?
– Для точности. На всякий случай.
– Итак, ты сказал Ла Бреске, что вы готовы играть и что это будет стоить семьдесят долларов?
– Да. Он сказал, что передаст это своему двоюродному брату, и вылез из машины.
– Больше ни о чем не говорили?
– Больше ни о чем.
– Разве нельзя было обсудить это по телефону?
– Вообще-то можно.
– Что же вам помешало?