Легенда о Чёрном ангеле
Шрифт:
Когда с текущими вопросами покончено, беру телефон и набираю номер Марго. Не даю себе задуматься о правильности принятого решения, просто звоню. Действую на каких-то инстинктах, а подсознание вопит, что нужно быть аккуратнее, не подставлять Маргаритку под раздачу, но к чёрту это всё. Мне просто нужно услышать её голос и понять, что произошедшее ночью мне не приснилось.
Гудок, второй, третий, и я уже почти отчаялся услышать её, но вдруг вместо зуммера слышу тишину.
— Кто это? — раздаётся настороженное, а мне кажется, что она слишком чем-то встревожена.
—
Не знаю, зачем спрашиваю — мы и не виделись-то всего несколько часов, но сказанное обратно в глотку не запихнёшь. Придётся мириться с тем, что я вот такой, малахольный идиот.
— Очень.
— Неужели скучала? — уточняю, а внутри что-то сжимается и сосёт под ложечкой.
По мне ведь никто никогда не скучал, и это, чёрт возьми, странно. Непривычно, и я почти теряюсь под напором этих новых эмоций.
— Да, — говорит так просто, будто в этом нет ничего такого. Будто это само собой разумеющееся.
— Как ты? — задаю самый нейтральный из возможных вопросов, а Марго тихо смеётся. Совсем, глупая, не понимает, что наизнанку меня этим смехом выворачивает. И вообще, её появление в моей жизни — тот ещё хаос.
Сжимаю в руках карандаш, а он трещит, готовый сломаться в любой момент. Отбрасываю в сторону глупую деревяшку, она со стуком приземляется на пол, а Марго прекращает смеяться и говорит:
— Нормально я. Вот, в бар пришла, работу работаю.
Маргаритка и правда, чем-то шуршит, а на заднем плане слышится лёгкая тихая музыка. Может быть, бросить всё и поехать туда, к ней? Выпить пива или чего там нормальные люди пьют. Кофе, может быть. И просто поговорить, забыв о том, кто я и где моё место. Почувствовать тепло, исходящее от Марго, погреться, оттаять наконец.
Но разве это возможно?
— Твой мотоцикл так и стоит возле бара, — напоминает, а я усмехаюсь.
— Вечером заберу. Пусть пока постоит в вашем тихом и приличном районе. Или мешает?
— Нет, конечно, пусть стоит.
Мне всё-таки кажется, что её что-то тревожит. Есть в голосе такие нотки, что наталкивают на подобные размышления. Кто-то расстроил? Сын, может быть, мозг вынес, когда она вернулась домой? Мало ли, у детей часто мозги клинит на почве личной жизни родителей.
Я хочу что-то ещё сказать, спросить о чём-то, но мать его, слов-то и не нахожу. Ну вот не умею болтать по телефону, вести эти светские беседы. Я мало что смыслю в отношениях, но одно понимаю точно: я жутко хочу её увидеть.
И этого факта мне уже достаточно, чем бы это в итоге не обернулось.
— Тебе в своём баре обязательно быть? Много работы?
Понимаю, что подсознательно ищу повод отказаться от своей безумной идеи. Как маленький, честное слово.
— А что? — настораживается, и я буквально кожей, нутром всем чувствую её напряжение.
Боится, что ли?
— Марго, ты же смелая, доверься мне.
— А ты так часто мне об этом напоминаешь, словно сам себя убедить пытаешься в обратном.
В тоне — ни тени упрёка, лишь вызов, на который я
— Ну, Маргаритка, держись.
Она смеётся, а я вешаю трубку. Резко встаю, надеваю куртку и иду к выходу. Мне определённо нужно развеяться, потому что мыслей в голове слишком много, а проблем накопилось и того больше. Знаю, что Спартак не успокоится, пока не испоганит мне жизнь в хлам. Будет рыть носом, устраивать диверсии, только нам с ним давно не двадцать, чтобы обмениваться уколами. Ещё пара подобных фокусов с его стороны, и я лично оторву ему голову, чтобы больше не трепыхался.
Ну а пока он ещё не так близко подобрался, могу немного расслабиться.
— Шеф, ты куда? — спрашивает Фома, а я жестом предлагаю ему следовать за собой.
— Отвезёшь меня сейчас в одно место, — говорю, останавливаясь на скрытой от посторонних глаз парковке. — Это быстро.
— Ну хорошо, — кивает Фома, бросая на меня странный взгляд. — Всегда готов.
Я не собираюсь объяснять ему, что мне там понадобилось — не его ума дело. Слишком давно меня научили, что людям доверять не сто?ит, себе дороже.
Залезаю на заднее сидение внедорожника, в котором езжу, если слишком много выпил или нужно с кем-то переговорить подальше от любопытных глаз и больших ушей, и отворачиваюсь к окну. Фома хлопает дверцей, заводит мотор, и машина плавно выезжает со стоянки. Называю адрес, и вскоре автомобиль набирает разгон.
За окном проплывает город, а я думаю о всякой ерунде, чтобы не давать воли мрачным мыслям. Просто растворяюсь в потоке бессознательного, в воспоминаниях плаваю.
Я давно не давал воли эмоциям. Почти и забыл, каково это — что-то чувствовать. Внутри, словно ледяной панцирь, сковывающий, прочный. Так проще, лучше и понятнее, но сейчас, когда появилась Маргаритка, будто бы даже слышу оглушительный треск заиндевевшего нароста.
— Приехали, — говорит Фома, а я моргаю несколько раз и потираю затекшую шею.
Даже не заметил, что мы уже въехали в нужный район. Совсем загнался, скоро начну на ходу вырубаться.
— На сегодня свободен. По всякой ерунде мне не названивать, хорошо?
— Понял, — кивает, а я распахиваю дверь и спрыгиваю на землю.
Мотор глухо урчит, и через пару мгновений мотор внедорожника набирает обороты, и машина скрывается за поворотом. Остаюсь один, и от этого мне хорошо. Я люблю одиночество, предпочитая его праздной суете, но сегодня хочется побыть с той, кто так странно и неожиданно влезла мне под кожу.
Вот и мой байк, в действительности, целый и невредимый. Рядом торчит какой-то малец лет шести и завороженно смотрит на мотоцикл. Такой чистенький, пухлощёкий мальчишка, а я усмехаюсь тому, что до сих пор не разучился разделять детей на “своих” и “чужих”. И хоть прошло чёрт знает, сколько лет, но мне всё равно порой кажется, что я тот же оборванец, на которого приличные дети по ту сторону забора с радостью укажут пальцем.
— Нравится? — спрашиваю, а мальчик задирает голову и улыбается абсолютно счастливо.