Легенда о Чёрном ангеле
Шрифт:
Ставлю аккуратно поднос на тумбочку и подхожу к Марго. Обнимаю сзади, прижимаю к себе, а она тихо вздыхает. Целую за ухом, прикусываю мочку, а Маргаритка инстинктивно выгибается мне навстречу, оперевшись руками о подоконник.
— До греха доведёшь, — говорю, а она тихо смеётся.
— Сам провоцирует, а потом ещё и жалуется.
Мне нравится её отзывчивость, но четвёртый раз за день она может не выдержать. Я всё-таки, несмотря на немалые аппетиты, не зверь и понимаю, где проходит незримая граница
— Пойдём, кормить тебя буду, — говорю и отпускаю её.
За окном стремительно темнеет, а я удивляюсь, что за столько времени ни одна собака ещё меня не попыталась достать. Какое-то странное и очень непривычное затишье. Как бы потом буря не грянула.
— Я же не маленькая, чего это сразу кормить? — смеётся, но идёт за мной.
Садимся на кровати, а я ставлю поднос на простыню. Беру крошечный бутерброд с какой-то загогулиной из паштета в центре и протягиваю Марго. Она вопросительно смотрит на меня, а я киваю. Открывает рот и откусывает половину. А я думаю о том, что хорошо, когда тебя понимают без слов.
— Мне кажется или тебя что-то беспокоит? — спрашиваю, когда убеждаюсь, что она уже не голодная.
Потребность заботиться о ней сильнее меня. Въелась на подкорку, не вытравить. И Марго, такая сильная и смелая, вновь позволяет мне это.
— С чего ты взял? — удивляется, а в глазах странное выражение мелькает. Неужели угадал?
— Показалось, — пожимаю плечами и наливаю Марго ещё немного вина.
Пусть расслабится, ей не помешает. Я не дурак и прекрасно понимаю, насколько тяжело женщине без мужского плеча вести бизнес, параллельно воспитывая сына. С мальчиками вообще сложно, это аксиома.
— Да нет… ничего особенного на самом деле.
Видно, что не хочет говорить. Проблемами своими грузить не хочет? Или это личное?
— Давай, Маргаритка, расскажи мне, — прошу, слегка улыбаясь. — Клянусь никому не рассказывать.
Для наглядности даже руку к сердцу прикладываю, чем вызываю новый приступ смеха. Неужели кто-то ещё способен смеяться в моём присутствии? Удивительно.
Но зачем мне так нужно, чтобы она доверилась мне, если сам о себе почти ничего не рассказываю?
— Просто, понимаешь, — вздыхает и делает большой глоток вина, будто бы время специально оттягивает, — всё сразу навалилось, но это ничего, я справлюсь.
Подаюсь вперёд, убираю тёмные волосы с лица и глажу по щеке. Не нежно, не ласково… собственнически. Чтобы понимала: она уже не одна. Сам не знаю, зачем лезу в её жизнь, заставляю наизнанку вывернуться, но мне важно, чтобы Марго мне доверяла.
— Марго, не трепи мне нервы, говори.
— Да это ж ерунда, — отмахивается, но голос предательски дрогнул.
— Давай я сам решу, ерунда или нет. Договорились?
Медленно
— Сегодня в бар приходил какой-то мужик странный, — начинает, а я прищуриваюсь. — Чего ты? Ревнуешь, что ли? Ну так у меня не пансион благородных девиц, — смеётся, а я успокаиваюсь, — мужчины часто заходят.
И правда, чего это я? Она всё правильно говорит, потому что я и сам не цветы выращиваю.
— Продолжай.
— В общем, он предлагал мне продать “Приют”. Дорого продать.
— Согласилась?
— Нет, конечно. Делать мне больше нечего.
Фыркает, словно большей глупости и придумать нельзя было.
— Я отказалась, а он мне начал тыкать сумму в лицо, словно я денег никогда не видела. А потом… потом мне вообще показалось, что он мне угрожал. Но так, намёками.
— Угрожал?
Наверное, что-то такое написано на моём лице, потому что Марго дотрагивается до моего плеча и улыбается.
— Ворон, не бери в голову, это же ерунда. Знаешь, сколько раз мне за эти годы предлагали его продать? Не перечесть. Просто в этот раз какой-то особенно противный товарищ попался.
— И что за тип такой? Ты его видела раньше, слышала о нём?
Мне не нравится то, что она рассказывает. Понимаю, что женщины иногда мастера преувеличений, любят, когда одной левой решают их проблемки, выдумывая страхов и ужасов, но уверен, что это не о Марго. Не похожа она на ту, кто будет придумывать страхи на пустом месте. Значит, возможно, всё это серьёзнее, чем она хочет показать.
— Впервые видела, — отвечает и отставляет в сторону пустой бокал. Берёт в руки грушу и, задумчиво рассматривает глянцевый румяный бок, крутя фрукт в руке. — Но до этого, ранним утром, у бара тёрся какой-то татуированный бугай.
— Ещё лучше.
— Да ладно, ерунда всё это.
— Вполне возможно, — соглашаюсь, хотя чует мой хвост, всё это не просто так. — Этот мужик представился? Может, я знаю его.
— Который у бара тёрся? — вскидывает на меня взгляд, а я отрицательно машу головой. — Покупатель? Да, представлялся… чёрт, совсем забыла…
Потирает лоб, хмурится, а потом говорит:
— Максим Аркадьевич, точно!
Максим Аркадьевич? Вот же хрень моржовая, этого только не хватало.
— Брюнет? — уточняю, хотя и так прекрасно понял, кто это. Но надежда, что это не он ещё теплится.
— Да, точно! — Смотрит на меня подозрительно и кивает. — В плаще кожаном до пяток… брр, жуткий тип. Ты его знаешь?
Лучше бы не знал.
Спартак, мать его.
10. Карл
— Карл, что с тобой?