Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир
Шрифт:
На ходу она стала, наконец, переводить Драгомиру, о чем она говорила с Астеевым, выслушав ее, мальчик грустно сказал.
— Не переживай за меня.
— Это почему же?
— Потому что я твоей жалости не достоин. Едва я только подумаю, что в прошлом я взорвал родной город ради власти, мне становится не по себе.
— Драгомир, — сразу возразила ему Анна, — мы уже говорили на эту тему. Нельзя жить только тем, что было, все время коря себя и упрекая, особенно тогда, когда жизнь дает тебе второй шанс! Шанс начать все сначала. В любом случае никакие покаяния и самобичевание и никакие наказания для тебя не вернут прошлое. Во имя чего бы ты не совершил тот поступок, но, я уверена, этому есть другое объяснение. Потому что ты не такой, как говорят
— Восстановить Чудоград?!
— Почему нет?
— Но после того, что я сделал…
— Думай о том, кем ты хочешь стать, а не о том, что все предопределено и ничего нельзя изменить.
Драгомир промолчал, обдумывая ее слова. Он понимал, что она права и он может стремиться к тому, что сам выберет приоритетом, совсем не обязательно, что история повторится и, восстановив Чудоград, он вновь взорвет его. Однако очень часто общие слова надо сначала прочувствовать, пропустить через себя, только потом они становятся частью собственного опыта и мировоззрения; словно читая его мысли, Анна добавила.
— Даже если ты пока не очень это понимаешь, сейчас просто поверь. А, поверив в себя, ты поймешь, что на многое способен.
— Значит, — тихо, с некой боязнью в голосе спросил мальчик, — я могу быть полезным, нужным?
— Конечно! Да ты уже сейчас нужен! Представь, чтобы творилось в городе, не создай ты те колесницы и не останови пожар! Все бы сейчас было в огне и в крови. Ты так или иначе помог Гедовин и Модесту. И потом, — тихо добавила она, — ты мне нужен. И, чтобы не случилось сейчас, знай, что я буду рядом и сделаю все, чтобы помочь тебе.
Со слезами на глазах Драгомир посмотрел на нее и почти прошептал.
— Спасибо! Ты не представляешь, как много для меня это значит! Я, мне жить не хотелось после того, как Гедовин сказала, что я сделал в прошлом, и я думал, что после того, как помогу в Рувире…
Он не договорил, но Анна и так поняла его, она крепче сжала с своей руке его ладонь и улыбнулась ему. Все это время Юлиан старался хоть что-нибудь понять, но улавливал только отдельные имена и названия. Его эти разговоры на непонятном языке раздражали и немного пугали, словно он оказался в закрытом обществе, случайно и непредвиденно, явно оставаясь там чужим. Это отстраненность вкупе с осадком горечи и утраты, отчаяния и негодования, вызванными действиями и словами Ирины, просто раздавливали его.
— Не знаю, придут ли сегодня секретари на службу, — сказал Юлиан, открывая двери в приемную мэра города, — но вы в любом случае ожидайте здесь.
В приемной помимо двух секретарских столиков и трех стеллажей с книгами и бумагами, вдоль стен стояли еще два дивана, перед ними журнальные столики, два кресла и несколько стульев.
— Хорошо, — ответила Анна, мы будем здесь.
— Ну вот и ладненько, а я пока пойду.
Он вышел из приемной, а Анна подошла к окну. Она увидела царя Изяслава, он спустился со сцены и вместе с мэром города пошел к людям, приветствуя их, пожимая им руки. Рано или поздно он придет сюда. Наверняка, ему уже доложили о том, что Драгомир здесь или вот-вот сообщат. Решив пока не думать об этом, Анна подошла к дивану, и улеглась, положив голову на подлокотник. Драгомир, не долго думая, последовал ее примеру. Оба не заметили, как заснули, устав, они буквально провалились в неспокойный утренний сон. Анне приснилось, что она на ярмарке, и уставший мозг не сразу смог различить границы реальности. Сквозь сон девушка услышала шум: шаги, отрывки фраз, хлопанье дверей, который органично вошел в ткань ее сна. Но осознав, что ей это не снится, Анна открыла глаза и увидела в приемной недалеко от себя царя Изяслава, Лиана Нисторина. Юлиана Астеева, двух городских стражей и офицера из войска Истмирры. Они что-то обсуждали и в их сторону — Драгомир мирно спал на соседнем диване — никто не смотрел, но девушка все равно коротко испуганно вздохнула. Это было почти не слышно, но царь, поймав ее внимательный и встревоженный взгляд, коротко улыбнулся ей краешком губ.
— Решено, — говорил он, — ваши люди пусть идут сегодня отдыхать, а на сторожевых постах ты, Древан, поставь наших людей. Однако завтра там должна быть и городская стража, не нужно создавать вид захваченного города. И, Древан, обязательно распорядись, чтобы отправили разведку, сообщите мне сразу, как только появится кто-то из стражей храма или людей Бастарина.
— Да, ваше величество! Я могу идти?
— Да, иди.
— Господин Астеев, вас я попрошу разместить некоторых моих офицеров в городе, это… двадцать человек, включая меня.
— Хорошо, и вам я могу предложить остановиться в моем доме.
— Спасибо, мне достаточно одной комнаты.
— Для меня это большая честь, — Юлиан поклонился. — Где я могу найти ваших людей?
— Они должны прийти сюда.
— Отлично, тогда я посажу кого-нибудь на вахте, чтобы они могли сообщить им, где их разместили. Мы с вашего позволения откланяемся.
— Хорошо.
Юлиан и двое стражей ушли, а Изяслав повернулся к Анне, которая тут же встала, потом он повернулся к Драгомиру и с интересом посмотрел на мальчика. Словно почувствовав на себе его взгляд, он открыл глаза и, увидев царя, вскочил.
— Анна, вы будете моим переводчиком, я не совершенстве владею древним языком. А пока пойдемте в кабинет господина Нисторина. Анна подошла к Драгомиру и, взяв его за руку, ничего не стала переводить в данный момент, она просто повела его за собой. Глядя на них, Изяслав чуть улыбнулся. В кабинете ребята расположились на диване, Лиан занял свое кресло, царь сел в кресло напротив него, но оба они сразу повернулись к Анне и Драгомиру. Едва все успели сесть, как следом в кабинет вошла Мия — она несла поднос с четырьмя чашкам — и еще одна девушка, которая принесла поднос с печеньем и сухариками. Обе девушки быстро и ловко налили всем чай, поставив две чашки на стол царю и мэру, а две на журнальный столик, который Мия принесла из угла кабинета, ребятам.
— Анна, прежде всего я хотел бы передать огромное спасибо тебе и Драгомиру за то, что вы сделали, — обратился к ней Изяслав, сделав глоток горячего чая, — Я ведь могу обращаться к тебе на «ты»?
— Да, конечно.
— Просто ты еще совсем девочка, — пояснил Изяслав и заявил то, что заставило Анну испугаться, — честно говоря, твое проживание в Рувире было для меня одной из главных проблем.
Рука девушки, протянутая, было, за сухариком, замерла в воздухе, Анна с ужасом посмотрела на царя Изяслава: он, что же, хочет депортировать ее из страны?
— О, не пугайся! Я лишь хотел сказать, что Тусктэмия может выразить недовольство в связи с тем, что ты живешь на территории Истмирры, но твой дядя может написать официальное прошение на твое пребывание в стране, а от запросов из Тусктэмии, если таковые будут, мы как-нибудь отобьемся. Что касается Драгомира, то я… поражен! — он посмотрел на мальчика, — я не знал, что его превратили в ребенка. Это все усложняет и упрощает одновременно! Согласно позиции храма, они не могут обвинить и покарать ребенка. Обвинение возможно только в том случае, если ребенок совершил серьезное преступление, за это его должны наказать вместе с родителями, которые не доглядели за милым чадом, или, видя, что он проявляет чрезмерную жестокость, не отдали его на воспитание в храм. Родителей Драгомира нет в живых, а так как он ничего не помнит, то доказать его вину невозможно — в судебных положениях храма есть пометка, говорящая о том, что потерявший память должен быть оправдан до того момента, как он вспомнит все и будет готов отвечать за свои поступки. Таким образом, сейчас они просто не могут арестовать его. И еще, господин Нисторин сделал одно интересное предположение, которое, возможно, окажется спасением для Истмирры.