Легенда о Льюке
Шрифт:
— Хахарр! Слушай старших, юноша, и не груби! Ну, ребята, чем тут можно поживиться?
Одна из четырех тварей гнусно захихикала:
— Жратвой, вот чем!
Укоризненно покачав головой, лис проворчал:
— Фу! Оставь этот жаргон, Фрибб, перед тобой благородные звери. Конечно, малость помятые, но, в общем, вполне приличные. Ведь правда, барышня?
Вся компания сразу очень не понравилась Тримп, и вожак в первую очередь, но в голосе ее не было и намека на испуг.
— Кто вы такие и что вам здесь надо? — спросила она.
Лис с наглым видом прохаживался туда-сюда и лезвием своего топора бесцеремонно ворошил
— Я мог бы задать вам тот же вопрос, моя красавица! Тримп подняла увесистый обломок плота, уцелевший после крушения:
— Я не ваша красавица, и вообще принято сначала спрашивать, прежде чем угощаться чужой едой.
Четыре приспешника лиса издевательски захихикали. Лис застыл, так и не донеся яблоко до рта, и на морде его появилась противная усмешка:
— Ох! Я прямо чуть со стыда не сгорел! Черт возьми, а она языкастая, эта пигалица!
Тримп угрожающе потрясла обломком, слегка дрожа, но не потеряв самообладания:
— Ага! Языкастая. Но с хулиганами я разговариваю не только языком, и вы это скоро узнаете. Ну, так что вам здесь надо?
Как бы намереваясь уйти, лис бочком подобрался к Тримп. Потом он внезапно резко повернулся и одним взмахом топора выбил обломок из лап Тримп.
Утробно рыча, Динни двинулся на вожака, но один из приспешников ударил его саблей. Поднявшись, крот едва не наткнулся на пику, приставленную ему к горлу. Откусив от яблока, лис скорчил рожу и выплюнул откушенное. Он приблизил лезвие топора к шее Тримп под подбородком и грубо заявил:
— Я Шолабар, хозяин этого берега. Видите ту лодку? Так вот, она моя. Я патрулирую эти воды, и…
Тримп перебила его:
— Что-то не вижу никакой лодки!
Обращаясь к одному из своих, Шолабар проворчал:
— Где ты оставил лодку, Гримлег?
— За мысом, как ты велел, капитан. Лис недовольно поморщился:
— Ладно, не важно. Главное, барышня, что вы на моей земле. Все вокруг вас, все, что вы видите, принадлежит мне. Даже этот водоем со свежей водой. Так что вы вторглись в чужие владения, ясно?
Тримп отвела топор от своего подбородка и презрительно засмеялась прямо в физиономию хулигана:
— Ха! Не говорите глупостей! Море и его берега не принадлежат никому!
Дрожа от ярости, Шолабар замахнулся на ежиху топором:
— Ах ты сопливая колючая малявка! Да я с тебя шкуру сдеру!
Чаггер подскочил к лису и вонзил зубы в его заднюю лапу.
— А-ай! Уберите его от меня! Ай-яй-яй!
Малыш пристал к лису, как банный лист, постепенно вонзая острые зубки все глубже и глубже и сердито урча. Одни из хулиганов схватил бельчонка за хвост. Тримп повисла на передней лапе Шолабара, занесшего топор над Чаггером. Лис верещал:
— А-а-а! Да оттащи же его от меня, Гримлег! Йа-а! Я его пополам разрублю, мерзавца маленького!
И он тряс и тряс лапой, силясь освободиться от Тримп, а зубы Чаггера вонзались все глубже и глубже.
— Фрибб, убери от меня это отродье! Он прокусит мне лапу до кости! О-о-о!
Не успел лис издать очередной вопль, как откуда ни возьмись появился Фолгрим и обрушился на Шолабара, как удар молнии. Раздался громкий хруст, и голова лиса как-то неестественно откинулась назад. Хулиган замертво упал на песок. Взглянув на Фолгрима, четверо оставшихся решили уносить лапы, пока не поздно. Мартин и Гонфф как раз обогнули
Волоча за шиворот хулиганов, собиратели кореньев вернулись к водоему. Мартину пришлось сразу встать между пленниками и Фолгримом, потому что тому ужасно хотелось расправиться с ними немедля, пустив в дело топор убитого лиса. Мартин постарался урезонить Фолгрима:
— Хватит кровопролития. Они свое получили. Вы, четверо, сядьте и объясните, что произошло. Что вам тут было нужно? А ну-ка правду, быстро!
Хорек Гримлег сразу же притворился несчастненьким:
— Мы всего лишь бедные бродяги, господин. Ходим по лесам, ищем себе пропитания, чтобы не помереть с голоду. На нашу беду, мы встретили этих бандитов, господин! Мы только попросили у них чего-нибудь поесть, а они как накинутся на нас! Вот этот, маленький, хотел растерзать нашего капитана, Шолабара, а ежиха собиралась вышибить нам мозги палкой. Это правда, господин! Видите того свирепого речного пса? Это он убил нашего друга Шолабара. А у сумасшедшего крота был меч, и он собирался убить меня!
Гримлег поднял саблю, которую уронил, удирая.
— Да-да, вот этот самый, клянусь своей мамой, господин! Они бы нас убили, если бы вы не пришли!
Мартин едва заметно подмигнул Тримп, прежде чем сурово вопросить:
— Это правда? Вы действительно напали на этих несчастных созданий? Отвечай!
Тримп все поняла и сразу подстроилась. Лебезя и суетливо потирая лапки, она ерзала по песку, изображая притворное раскаяние:
— О, это правда, ваша честь, это правда! Но ведь у нас было такое тяжелое детство, господин! Пощадите нас, и мы станем хорошими, клянусь усами моей бабушки! Добрый господин, позвольте нам уплыть в нашей лодке. Она там, за южным мысом, и вы о нас больше никогда не услышите, клянусь!
Услыхав про лодку, Фурмо перемигнулся с Мартином:
— Так у них есть лодка. Что ты думаешь об этом, дружище?
Оглядывая то, что осталось от их плота, Мартин задумчиво качал головой, прикидывая, что делать:
— Да, ведь лодка сэкономит нам кучу времени, верно, Гонфф?
Гонфф потряс своим кинжалом и навис над четырьмя перепуганными пленниками:
— Не бойтесь, друзья, правосудие с вами! Вот как мы поступим с этими негодяями — с ежихой и ее бандой. Мы с друзьями изымаем у них лодку и в наказание берем их с собой в качестве рабов-гребцов. Так они перевоспитаются и станут добрыми зверями, такими, как вы, например. Что скажете?
Гримлег и его дружки были совершенно сбиты с толку. Одним махом они лишились и добычи, и лодки, и своего вожака. Хорек уже собрался было возразить, но Фурмо вынул свою шпагу, подошел к нему вплотную и, глядя на него в упор ледяным взглядом, холодно сказал:
— По-моему, идея прекрасная. Эти честные звери не должны возражать, если, конечно, то, что они рассказали нам, правда. А лучше бы это было правдой, потому что я, признаюсь, ненавижу врунов. Вруны хуже воров и даже убийц, я всегда это говорил. Покажите мне вруна — и я навеки заставлю замолчать его лживый язык. Гурр! Не терплю врунов!