Легенда о Льюке
Шрифт:
37
Первый день осени начался прохладным ветром, который разогнал легкий утренний туман. «Жимолость» стояла как раз под холмом, и команда, а также ежи-союзники, вооруженные веслами и пращами, находились в полной боевой готовности.
Фурмо послюнил лапу и определил направление ветра:
— Ветер — лучше и быть не может, Мартин!
Воитель сделал знак Фолгриму:
— Иди, друг, и не забудь позвать в нужный момент!
Самый маленький из бойцов Гуосима сгибался под тяжестью накидки, которую
Долговязая ласка бранилась с хорьком из-за деревянного вертела, унизанного тельцами насекомых и подвешенного над огнем. А разношерстная компания крыс и других хищников с интересом наблюдала за ними, предвкушая драку. Ласка схватила вертел, хорек пнул ласку:
— Убери свои грязные лапы от моей еды, длинноносый! Ласка упала ничком и обожгла себе лапу. Оскалившись, она кинулась на обидчика:
— Половина — моя! Только тронь меня еще раз своей мерзкой лапой — я тебе ее мигом отрежу, жадюга!
Нож молнией блеснул в лапе у хорька. Он ждал, что предпримет ласка.
— Я тебя на кусочки изрежу! Прочь отсюда! Это мое! Ласка затравленно съежилась, как будто признав свое поражение. Взяв вертел за один конец, в то время как второй был в огне, она повернулась к хорьку:
— Да зачем мне сдались эти давленые жуки! Забирай! И, подавшись вперед, она с силой швырнула вертел прямо в живот хорьку. Хорек испустил предсмертный крик и упал навзничь, проткнутый заостренным вертелом.
Раздался злорадный смех и издевательские замечания:
— Ха-ха-ха! Что это у него с животом?
— Хи-хи-хи! Старина Бранго — вылитый жук на вертеле!
Лис, потерявший уже интерес к стычке, случайно обернулся и бросил взгляд на склон холма. Он увидел две жалкие фигурки, которые ковыляли вниз.
— О, удачный день сегодня! Смотрите-ка, кто идет, ребята!
Лапы разбойников потянулись к ножам. Бандиты издевательски закричали двум беззащитным путешественникам:
— Сюда, сюда, друзья, мы приглашаем вас на обед!
— Эй, не бойтесь, скоро вам не придется ни о чем беспокоиться!
Те двое остановились, как будто только что заметили банду. Они попятились было назад, жалобно приговаривая:
— Пожалуйста, не обижайте нас, мы всего лишь бедные странники!
Разбойники пошли на них, выстроившись цепочкой, чтобы перекрыть своей добыче все пути к отступлению. Бедные путешественники кинулись вверх по холму, громко вопя:
— Помогите! На помощь, кто-нибудь! На помощь!
Их преследовали. Вперед вырвался тот самый лис с заржавленным топором:
— Я первый их увидел!
Костлявая ласка дышала ему в затылок:
— Кто смел, тот и съел, ты, рыжая швабра!
Как только Фолгрим и землеройка добежали до хребта, их подняли на борт «Жимолости». И она устремилась вниз по склону, подгоняемая
— Эула-лиа! Рэдво-о-ол! Горра-а-амахога-а-ара-а-а!
Разбойники были застигнуты врасплох. Динни по пути шмякнул веслом ласку. Камни из пращей летали, как злые шмели, и жалили в головы, ребра, лапы и хвосты. Глупые разбойники трусливо удирали по склону, а за ними гордо неслась «Жимолость». Вург поймал лиса за хвост и тащил его за собой, а Бью как следует обрабатывал его веслом:
— Вот тебе! На, получай, щенок! «Шмяк! Шлеп!»
Крыса, сбитая с лап чьим-то веслом, сумела подняться, но Фурмо, который стоял на корме, прихлопнул ее. Бандиты продолжали свое позорное бегство, оставляя за собой раненых и бездыханных.
Наконец остатки банды разбежались кто куда. Но Дюнспайк успел заарканить одного. Перепуганного хорька втащили на борт. Он лежал на палубе все еще двигавшегося судна и, дрожа от ужаса, смотрел на покрытого шрамами Фолгрима.
Приставив острие своего топора к переносице хорька, Фолгрим угрожающе прорычал:
— Вижу, я тебе приглянулся, придурок, ну так слушай внимательно. В ближайшие пару сезонов мы будем прочесывать эту местность и очищать ее от поганых бандитов вроде тебя. Вам повезло — ваша банда первая. Мы оставим тебя в живых, чтобы ты и твои дружки рассказали остальным, что мы пришли. Видишь вон того воина с острым мечом? Он у нас главный. Это Мартин из Рэдволла. Он очень справедливый. Он считает, что надо дать вам, хищникам, шанс исправиться… прежде чем прикончить вас.
Мартин тронул хорька острием своего меча:
— Вставай, дубина, поднимайся!
Все еще дрожа, хорек встал. «Жимолость» чуть сбавила скорость, преодолевая очередной пологий подъем, а потом снова разогналась и птицей полетела под гору. Мартин высоко занес свой меч:
— Прыгай или умрешь!
— Йа-а!
С жалобным воплем хорек бросился за борт. С «Жимолости» видели, как он катился, кувыркаясь, пока с глухим стуком не ударился о выступ скалы. Порыв ветра зашелестел иголками Дюнспайка. Еж захлопал в ладоши от удовольствия:
— Что за славный способ путешествовать! Мне не было так весело с тех самых пор, как в моих иголках запуталась медуза. Капитан Чагг! Бросим якорь, чтобы перекусить? Или, может быть, вам больше нравится есть на ходу?
Чаггер по-капитански сурово взглянул на Дюнспайка:
— А что такое медуза?
Еж поймал бельчонка и щекотал его, пока тот наконец не рассмеялся:
— Это ты медуза, маленький разбойник! Ты толстая нахальная медуза!
Чаггер катался по палубе и безудержно хохотал от щекотки:
— Хи-хи-хи, на помощь, Фол! Я не медуза, я маленький Чагг! Хи-хи-хи! На помощь!
На ланч «Жимолость» не остановилась. Они мчались, пока ветер был попутным. После полудня ветер переменился, и лодка плавно и легко встала на краю рощицы.