Легенда о московском Гавроше
Шрифт:
— Наука нехитрая. Я тебя стану бить, а ты плачь.
— Не сумею я, дядя Иван, плакать понарошке… Засмеюсь.
— Ну это ты не бойся. У меня заплачешь по-настоящему. Обманка у нас для юнкеров будет такая. Ты мой непослушный внучонок, убежал посмотреть, что на улицах делается. А я, твой сердитый дед-пекарь, поймал тебя и домой за ухо веду.
— Ладно! — согласился Андрейка, но вскоре пожалел, что не придумал что-нибудь другое.
Заприметив юнкерскую засаду, притаившуюся в ближайшей подворотне, Иван Васильевич так зажал ухо «непослушного
«Строгий дед», давая «внуку» под зад пинки, протащил его мимо смеющихся юнкеров за ухо, выкрикивая такие обидные слова, что от одной только обиды можно было зареветь.
Так «дед» и «внук» удачно миновали юнкерские засады.
РЯБЦЕВ НЕ ВЕРИТ
— Вы что-то преувеличиваете! — Рябцев отказывался верить сообщениям, поступавшим в штаб.
«Двинцами взят штурмом Коммерческий институт».
«Двинцы штурмуют интендантские склады».
«Двинцы захватили на Тверском бульваре здание градоначальства».
«На Скобелевской площади двинцами подбит грузовик, пытавшийся захватить пушки».
Грузовик, нахально подкатившийся к дверям Моссовета и чесанувший очередью из пулемета по его окнам, был действительно подбит гранатой одного из двинцев. Но все остальные сообщения были преувеличены. Не двинцы, а красногвардейцы и солдаты запасных полков совершали успешные атаки на юнкеров. Замоскворецкие красногвардейцы прошли было мимо Коммерческого института, но кто-то из двинцев предостерег: «Нельзя оставлять в тылу этакую занозу, братцы».
Короткая перестрелка, внезапный штурм, яростная рукопашная, и вот уже студенты-белоподкладочники в подвале, а красногвардейский отряд, выросший на двести бойцов благодаря захваченным винтовкам, поспешает на помощь хамовническим товарищам. Пальба раздается все сильней.
Красногвардейцы устремились по Малому Каменному на Большой, решив захватить оба моста с ходу, одним броском. Но пулеметный огонь и пули юнкеров, засевших на кремлевских стенах, приостановили напор.
Наповал был убит Саша Киреев. Он словно споткнулся и прилег, прильнув щекой к мостовой, послушать топот ног пробегавших мимо дружков.
Отряд проник в здание электростанции и трамвайного парка. Через мост лихо промчался грузовик, набитый юнкерами. Они хотели с налету захватить электростанцию и оседлать мост.
Красногвардейцы открыли стрельбу. Грузовик попытался развернуться. Но под его колеса полетели гранаты. Юнкера посыпались на мостовую и подняли руки.
При штурме интендантских складов опять-таки кое-что придумал Кучков. Когда он, изрядно избитый юнкерами, пробирался к себе в Замоскворечье, обходя проходными дворами наполненную стрельбой и свистом пуль Сенную, миновав притаившуюся, молчаливую Пятую школу прапорщиков, объявившую нейтралитет, он очутился среди возмущенных бойцов.
«Умеют угощать ваши благородия себя винцом, нас свинцом!» — услышал Иван Васильевич.
«Вкусно хотят воевать беляки, на белых хлебах, со сливочным маслицем».
«Духовитые папироски покуривать да в нас постреливать в свое удовольствие!»
— Что здесь происходит, куманек? — спросил Кучков, увидев Ваську Сизова у мешка семечек в нише ворот.
— Полное безобразие! — сплюнул Васька мимо громадных валенок, в которые были обуты его ноющие от ревматизма ноги. — Захватили юнкера склады и теперь граблют за милую душу. Сами всласть жрут, нашему брату не дают! Не подойти к складам. Начисто убивают. Остервенели! Нет у буржуев ни стыда, ни совести!
Васька сильно «качнулся» в сторону большевиков после того как узнал, что про Ленина все врали. Теперь он Керенского готов был задушить своими руками за ложь его и подлые обманы. Васька бесплатно угощал солдат семечками. И солдаты, подставляя карманы и горсти, обещали отблагодарить его консервами и папиросками, когда отобьют склады.
Взяв в кредит горсть, Иван Васильевич смешался с толпой солдат, грызущих семечки в нетерпеливом ожидании сразиться с беляками. Послушав, что говорят, Иван Васильевич поднялся по лестнице, откуда был виден бой. Потом спустился вниз, подошел к Сизову.
— Не могу я равнодушно наблюдать такой цирк. А ну, Вася, сымай валенки!
— Почему это сымай? У меня ревматизм, а погода — снизу сырость, сверху морось.
— Потому и сымай! Не то оскользнусь…
— А-а, — догадался Васька и с улыбкой стащил с себя валенки, приняв в залог сапоги Кучкова.
Переобувшись, Иван Васильевич сунул за голенища пару гранат, «одолженных» у солдат. Затем тихо, мягко, не оскользаясь, поднялся по лестнице, прошел по сырой железной крыше и очутился как раз над юнкерами. Они весело постреливали с балкона по солдатам, не чуя беды.
Кучков прилег, осмотрелся, бросил одну за другой гранаты вниз. Треск, взрывы, солдатское «ура!». И железные ворота складов под ударами прикладов поддаются.
Немало юнкеров осталось на месте после рукопашной. Только те и уцелели, кого резвые ноги вынесли. Страшен рассерженный солдат со штыком.
Кучков не торопясь слез по пожарной лестнице, снял валенки и сказал подбежавшему Андрейке:
— Снеси, Арбуз, Ваське, скажи спасибо да возьми мои сапоги. Я пока перекурю, притомился малость.
Андрейка с трудом дотащил Сизову валенки, набитые пачками папирос, подарок от солдат, уже охранявших интендантские склады.
Васька обрадовался, увидев в целости и невредимости свои валенки, и с блаженной улыбкой стал доставать из них папиросы.
Из подъезда Пятой школы прапорщиков вдруг стали выбегать офицеры и курсанты, будущие «прапора» во всеоружии.
Андрейка вздрогнул, узнав среди них одного из тех расстрельщиков, что явились когда-то к Люсе.
— Беги, Арбуз, упреди наших! — шепнул Васька Андрейке и закричал: Эй, на постах! Поберегись!