Шрифт:
Наталия Новаш
Легенда о первом рассказе
В теплые летние ночи, когда звери были сыты и не нападали, островное племя не боялось разводить костер на поляне. В пещере было темно и душно, низкий свод давил, и каждую минуту оттуда могли посыпаться камни. Снаружи веяло морем. Высокая темнота свода была усеяна мерцающими светляками, а в час водопоя светила над головой Большая Желтая Гнилушка.
Племя жарило мясо, и дети, заслоняясь от огня, слушали легенду о Большом Парне, который вылепил когда-то из глины их остров и поместил посреди Большой Голубой Пещеры. Он же сотворил и саму Голубую Пещеру, которая была их миром, и зажег Большой Жгучий Огонь на ее высоком своде. Туда же закинул он и Большую Желтую Гнилушку. Она прилипла к своду, да так и осталась там навсегда, чтобы хоть что-то светило людям, когда потухал Жгучий Огонь.
Так было каждую ночь, пока однажды резкая вспышка не осветила небо. Раздался неслыханный гром, и что-то ухнуло так, что задрожала земля.
Только утром смельчаки выглянули из пещеры. Но странный незнакомец, пытавшийся привлечь их внимание яркими предметами, внушал лишь один безотчетный страх.
Все бы на этом и кончилось, не будь эта ночь безветренной и не проведи ее Длинноухий в своей дурацкой дровяной лодке. Он любил спать там на воде, любил ритм волн и свет звезд и терпеть не мог пещеры с глупыми россказнями стариков.
В то утро, возвращаясь к племени, он встретил Длинноголового и Яснолицую возле их закрытой блестящей лодки. Целый день Длинноухий провел с ними, не сводя глаз с прекрасной Яснолицей и не упустив из виду ни одну из хитростей Длинноголового, которые тот очень спешил проделать со своей блестящей лодкой. Но Длинноухий успел похвастаться и своей деревянной, показать остров. Рассказал о жадности Лисьей Шкуры и о глупости Рысьего Зуба, ставшего военачальником. Совсем не заметил, как наступила ночь. И только тогда в голове Длинноухого возник вопрос, откуда же явились незнакомцы.
Но те спешили, объяснять было некогда. Длинноголовый только поднял глаза кверху и показал пальцем туда, где сияла Большая Желтая Гнилушка.
Вечером Длинноухий снова покачивался в своей лодке и смотрел на светящийся желтый шар долго и пристально. Там, вверху, тоже был бесконечный простор темноты, как сейчас за кормой, где отражалось светило. И на далеком шаре, словно очертания скал, вырисовывались загадочные темные пятна. А может, это была вовсе не гнилушка, а тоже какой-нибудь скалистый остров в темно-синей дали, которая днем точно так же, как и их море, делалась ясной, голубой и глубокой?
Потом Длинноухий сказал себе, что на том острове - большой желтой земле - живет Длинноголовый. Однажды он построил закрытую лодку и упал в этой лодке вместе с Яснолицей на их маленький остров, где жил один умный и храбрый охотник. Похожий на Длинноухого.
Дальше в голове его складывался сюжет приключений, в конце которых Длинноголовый один отправлялся восвояси, а Яснолицая вместе с охотником побеждала хитрого вождя, напугав его "длинным светом", выходившим в темноте из диковинного браслета.
Утром Длинноухий понял, что придумал что-то такое, чего вроде бы и не было на самом деле, но что уже будто бы где-то произошло. Пусть даже и у него в голове.
И тут с Длинноухим что-то случилось. Все стало не важно - и охота, и глупости военачальника. Перед ним стояла одна цель. Надо было сделать так, чтобы придуманное не исчезло. Не пропало, не забылось, а осталось навсегда.
Как молния оставляет обугленный шрам на потемневшем стволе. Как зарубка на стене пещеры, которую делает шаман с каждым новым приходом весны. Как эхо, которое отдается звуком в сводах пещеры...
Но эхо - это миг, один звук. А зарубка - только один знак... И Длинноухий сделал еще одно открытие.
Он трудился целый год, пока смог записать придуманное на стене пещеры. Каждому звуку соответствовала своя зарубка из нескольких линий.
Пришел день, когда он по слогам прочитал написанное от начала до конца. И тут его посетила волшебная энергия изобретателя, осознавшего свое открытие.
– Ты посмотри, что придумал!
– сказал он Лисьей Шкуре.
– Надо обучить этому племя. Теперь каждый сможет записывать свои мысли.
– Мне это вовсе ни к чему, - сказал вождь.
– У каждого есть уши, чтобы выслушивать мысли, которые я пожелаю высказать.
– От этого может быть и другая польза, - сказал Длинноухий, взяв в руки кусок коры.
– Допустим. я дал тебе два горшка меда. Вот я записываю это значками, каждый из которых обозначает звук. Потом пишу свое имя. А ты свое. Теперь между нами все ясно. И каждый знает, что ты получил от меня два горшка.
– Что?
– вскричал вождь.
– И эта деревяшка будет значить, что я их от тебя получил?
Он очень испугался, что теперь каждый научится писать вместо того, чтоб давать, и, как ни объяснял ему Длинноухий, что это удобно для памяти, вождь прогнал его, дав хороший подзатыльник.
Лисья Шкура всегда очень хорошо помнил, кто и что был ему когда-нибудь должен.
Тогда Длинноухий пошел к военачальнику.
– Смотри, - сказал он Рысьему Зубу, - я выдумал отличный способ передавать секретные донесения. Допустим, соседнее племя предупреждает нас об опасности. И никакой враг не расшифрует, где мы назначим совместную засаду на людоедов. Даже перехватив гонца, они ничего не поймут.
– Э...
– зевнул Рысий Зуб, - очень они нас станут предупреждать... эти соседи...
И никто не хотел выслушать Длинноухого. Даже разговаривать с ним не желали. Только дети каждый раз просили у костра рассказать о Яснолицей, которая упала с Желтой Земли в большой сверкающей лодке.
Однажды, когда, уединившись на берегу, Длинноухий в сотый раз обдумывал, как можно построить такую лодку, чтобы она могла "упасть" и снова улететь обратно, дети опять пристали к нему с расспросами.