Легенда о слезах двух Лун
Шрифт:
Небо затягивалось серыми облаками, которые не хотели отдавать земле всё солнечное тепло, принадлежавшее ей. Плотный небесный туман медленно плыл к горизонту, где всё могло бы кончиться. Но конца в этом мире нет, как и начала. Можно ли было исправить это всё? Или в жизни действительно не было какого-то ластика, стирающего определённые моменты? Как жаль.
Та сила, которая обещала быть проводником в счастливую жизнь, стала стариком Хароном. Вместе с ней они медленно плыли к этому дню, когда всё раскололось. Всё превратилось в длинную череду из чёрных дней, сопровождающимися смертями и беспамятством.
Император уловил прекратившееся движение подстриженных ветвей кустарников вокруг него. Серое море над ним замерло. Он вновь оказался в фотографии, которую делали истинные. Именно их сейчас не хватало.
Лолита висела в воздухе. На фоне светлого замка её тело выглядело, как камуфляж. Её выдавали только синие узоры, сияющие не хуже солнца. Альвиану пришлось зажмуриться, чтобы увидеть нейтральное выражение лица истинной. Но её пустые глаза иногда выдавали обеспокоенность.
— Пришла меня отчитать? — спросил беловолосый король, — У меня и без тебя, вроде, неплохо это получается.
«Я пришла, чтобы вычеркнуть вас из человеческой истории, — монотонно излагала свои планы Лолита, — Я не могу больше видеть, что вы творите. Мы создали капсулу и кристалл не для этого. Нашими задачами были защита людей и процветание расы, но я вижу совсем не это».
— Можешь убить меня и забрать свой кристалл, если тебе это так важно, — безразлично ответил Альвиан.
«И я это сделаю».
— Что будет с Мари?
«Она умрёт безболезненно, могу тебе пообещать».
Смешок вырвался из груди высшего. То, что он услышал звучало нелепо. Лолита и правда решила, что он согласится на такой исход? Могла бы и соврать для большего убеждения.
— Не-ет, — протянул высший, и голоса змеев внутри него одновременно с ним закричали, — Я уйду в пустоту только с тобой! Даже не смей думать, что у тебя выйдет хотя бы дотронуться до Мари!
Мощный взрыв пошатнул подстриженную траву и низкие кусты. Альвиан чувствовал своё тело только наполовину, другая принадлежала животному подсознанию. Руки раскрылись в объятиях. Пальцы неестественно скрючились, как при артрите. Воздух заискрился, превращаясь в маленькие салюты вокруг высшего. Энергия была везде, и он это чувствовал.
Лолита просочилась в пространство между струнами энергии, уничтожая каждую. От этого силы беловолосого мужчины должны были убавиться. И он это сразу почувствовал в виде резкой слабости и головокружения. Его стало разрывать в разные стороны, как приговорённого к четвертованию. Только вместо верёвок — энергия истинной, а вместо конечностей — всё составляющее высшего: молекулы, атомы и энергия внутри ядер. Каждая попытка вытянутой фигуры сделать последний рывок сопровождалась взрывами и оглушающими импульсами. Под ногами Алвьиана уже образовались две ямы, которые помогали ему удержаться на месте. Его сила удивляла Лолиту. На её счету уже были подобные экземпляры, использующие силу высших во зло, но никто не мог долго продержаться против неё. Мало того, в их прошлой схватке, Кровавый Император смог взять под контроль её разум и практически уничтожил и истинную, и себя. Его самоотверженность могла бы быть во благо людей, если бы он не сломался так быстро после одного предательства.
Яркие голубые глаза Альвиана устремились на Лолиту. Через поднявшуюся пыль они светились, как две звезды в тёмном космическом пространстве. Одна часть губ поползла наверх и остановилась, превращая обычную улыбку в звериный оскал. Истинная успела увернуться от столпа сосредоточенной энергии, которая перенаправилась в неё, словно свет отражённый зеркалом. Он рассеялся рядом с разноцветными стенами замка Леднице. Разрушать замок, с которым связаны тёплые воспоминания, Альвиан не планировал. Он был для него, как святыня, уступая место разве что Пражскому Граду.
Лолита ослабила хватку, что дало возможность чешскому беловолосому королю поднять языки пламени, подобно Вулкану, до самого неба. Жар проходил сквозь истинную, меняя темп энергии внутри. Император был хирургом. Он видел своими светящимися глазами весь богатый энергетический мир истинной, как рентгеновским аппаратом. Менял волны жизни местами, что заставляло истинную корчится в приступах агонии. Очистительный огонь пожирал энергию беловолосой фигуры и сбрасывал её, как ненужный груз, в атмосферу в виде электрических взрывов. Если бы люди могли видеть это, то сравнили бы подобное зрелище с молниями, бьющими из огня на земле в небо.
Энергия высшего закончилась, когда от Лолиты ничего не осталось. Энергия, которой она и являлась, разнеслась по всему миру. Истощённый Император упал в объятия чёрного газона. Вибрировал каждый сантиметр его ослабленного тела. Приступы судороги охватили даже шею, отчего Альвиан мог задохнуться. Использовать такое количество энергии было опасно, но состояние, в котором он пребывал, не самое страшное, что могло произойти.
Если бы всё закончилось так легко, Кровавый Император не сомневался бы в том, что он обладает силой, не уступающей силе истинных высших. Это могло бы значить и то, что их слова — не имеют веса и слушать их можно по собственному желанию.
Органы, о наличии которых король уже давно забыл, синхронно сжались. В горле образовался ком, с которым подача воздуха была невозможна. Альвиан избавился от него с помощью кашля. Кровавые сгустки окрасили сожжённую землю рядом с высшим. Но даже после этого воздуха катастрофически не хватало. Острые камни царапали горло изнутри, и своими тонкими краями впились в мышцы. Испуганный от такого состояния беловолосый мужчина вскочил на четвереньки и зажал горло в дрожащей руке, надеясь, что это поможет. Но всё было бесполезно. От кислородного голодания высший терял сознание. Медленно, будто кто-то специально хотел, чтобы его муки длились дольше.
«Избавиться от истинных ровно тому, что избавиться от пустоты, Альвиан, — спокойный голос Лолиты просверлил голову короля, — Я — энергия. И распределить меня по вселенной, как масло по хлебу, не означает убить меня».
Оголённые ноги истинной были над землёй, и высший смог их увидеть перед тем, как его тело стало прижимать к мягкой сгоревшей почве. Его никто не трогал, но воздух сам становился тяжелее, вдавливая Императора своей огромной ногой. Так вот, что чувствуют насекомые, когда их давят.