Легенда о трех мартышках
Шрифт:
Пенсионерка выпрямилась.
– Равиля сказала.
– Спасибо, вы мне очень помогли, - вздохнула я.
Ксения Петровна тронула меня за руку.
– Мою подругу похоронят под фамилией Ахметшина? И на могиле не будет креста?
– Я сделаю все возможное, чтобы могилу оформили по-мусульмански, - ответила я.
Снегопад на улице не закончился, пришлось опять вытаскивать щетку и обметать машину. Дети порой запоминают совсем ненужные вещи. Однажды Афанасия Константиновна пришла домой раздраженная,
В конце концов Фася слегка успокоилась, и я спросила:
– Что случилось?
– Корень неправильной формы, - начала было бабушка, потом сообразила, что говорит с ребенком, и улыбнулась: - Ерунда, Дашенька.
– Ты расстроилась?
– лезла я к Фасе.
– Да уж не обрадовалась!
– Сделала кому-то больно?
– Он просто дурак, - взвилась Афанасия, - «сделайте бюгель, как Сергееву! Чтобы крючок был не виден!» А за что я протез зацеплю? За его глупый язык?
Будучи внучкой стоматолога, я знала, что бюгель это несколько пластмассовых зубов на креплениях, их можно надевать и снимать, поэтому рискнула дать совет бабуле:
– Ты бы ему объяснила!
Афанасия закатила глаза:
– Венедиктов - профессор! Он думает, что все лучше специалистов знает! Читает курс лекций по математике и решил меня протезированию учить. Я вот смело признаюсь, что даже таблицу умножения плохо помню, но в бюгелях понимаю лучше Венедиктова. Поневоле пожалеешь, что с завода Байкова ушла, вот там пациенты были золотые. Придут, скажут:
– Доктор, сделайте протез!
– и спокойно в кресле сидят.
Никто скандалы не закатывал, люди мне абсолютно доверяли. И я всем замечательные зубы делала.
– Ты работала на заводе?
– удивилась я.
– Еще до твоего рождения, - отмахнулась Афанасия, - меня после института в их поликлинику распределили. Отличный коллектив там был, жаль, пришлось уйти.
– Почему?
– удивилась я.
Афанасия Константиновна на секунду примолкла, затем ответила:
– Платили мало, и перспектив не было.
Мне показалось, что бабуля не совсем откровенна, но тут ожил телефон, и Фася стала жаловаться кому-то на капризного профессора Венедиктова.
Понимаете, почему я невольно вздрогнула, когда услышала, что дачу в Дураково-Бабкино построила семья Стефановых, сотрудников того самого предприятия, в поликлинике которого бабушка одно время работала? И уж совсем изумило меня вскользь брошенное бабой Верой упоминание про Ричарда Львиные ноги. Я слышала это смешное выражение в далеком детстве, и оно тоже связано с бабулей.
У Фаси была подруга Лена Мордвинова. Тетя Лена казалась мне тогда существом из иного мира, кем-то вроде эльфа или феи. Лена не была красавицей, слишком худая, всегда гладко причесанная, она ходила, странно выворачивая ступни, а еще у Мордвиновой имелась привычка сидеть на краю стула с абсолютно прямой спиной и слегка задранным подбородком. Когда тетя Лена приходила в гости, она шлепала меня между лопаток и говорила:
– Не горбись! Помни, основное украшение женщины - красивая осанка.
Из-за этой привычки мне бабушкина подруга не нравилась, я считала ее злюкой до тех пор, пока Фася не повела меня в Большой театр на балет. Память не удержала название спектакля, но роскошные костюмы, волнующая музыка, помпезные декорации произвели на детскую душу неизгладимое впечатление. А уж когда из кулисы появилась хрупкая балерина в белой пачке и начала порхать, словно диковинная бабочка, я чуть не зарыдала от восторга.
– Узнала?
– шепотом спросила бабушка.
– Это тетя Лена.
– Где?
– завертела я головой.
– Не вижу!
– На сцене, - уточнила Фася, - она перед тобой танцует!
Я онемела. Это вредная Мордвинова? Та самая, что вечно делает мне замечания, тычет пальцем под ребра? Да быть того не может!
– Леночка очаровательна, - вздохнула бабуля, - у нее редкое сочетание таланта и трудолюбия.
С тех пор я обожала Мордвинову, балерина продолжала хлопать меня по спине, но я больше не злилась. И слова про Ричарда Львиные ноги я впервые услышала от танцовщицы.
Стояла зима, в тот год она выдалась на редкость лютой, столбик термометра упал ниже тридцатиградусной отметки, и в школах отменили занятия. Очень довольная стихийно возникшими каникулами, я раскрашивала картинки карандашами, а Фася и тетя Лена вели тихий диалог. Многие взрослые совершают ошибку, полагая, что маленькому ребенку непонятна суть их разговора и он не заинтересуется беседой. Но малыши любопытны, а я не была исключением, поэтому с самым сосредоточенным видом чиркала по бумаге грифелем, не мешала взрослым, а сама развесила уши.
– Ты не права, - сердито говорила тетя Лена, - там были отличные условия.
– Чего уж теперь, - вздохнула бабушка, - на заводе Байкова мне еще лучше жилось! Оклад хороший, продуктовый заказ, комнату в санатории на лето давали и школа у них собственная имелась! Но пришлось уйти! Кто же знал, что Ричард Львиные ноги туда снова на службу придет! Однако он стал начальником!
– Интересно, почему этот тип каждый раз сухим из воды выходил, - задумчиво протянула тетя Лена.
– Ты у меня спрашиваешь?
– нахмурилась бабушка.
– Действительно, глупо, - улыбнулась балерина, - ему следовало гипнотизером стать! Хотя, скажу честно, с виду он урод!
Афанасия поставила чашку на блюдце.
– Странное дело. Его обаяние было подобно наркозу. Сначала он тебя одурманивает, ты перестаешь соображать, а затем наступает пробуждение, которое сопровождается тошнотой.
– Ну тошнота, пожалуй, от другого бывает, - хихикнула Мордвинова.
Фася предостерегающе кашлянула.
– Шутка, - быстро сказала тетя Лена, - однако мы бабы дуры! Легко попадаемся на крючок.