Легенда Рока
Шрифт:
— Приятно познакомиться, Пайпер, — она сделала паузу и с задумчивым выражением изучила мое лицо. — Мне кажется, что я видела тебя раньше.
— Да, я была с бойфр... Я была на дне рождения около недели назад.
Последним человеком, о котором мне хотелось сейчас думать, был Адам.
— Ах. Вот оно что! — Теперь, когда в голове Хармони все стало на свои места, она, казалось, стала еще более довольной. — Вы выбрали хороший день для прихода. Щенки Шанайи начинают осваиваться, и она позволяет с ними поиграть.
Яркая
— Хармони называет своих собак в честь кантри-звезд, хотя я умоляю ее переключиться на другой музыкальный жанр.
Пожилая женщина закатила глаза.
— Я как раз только выяснила, что у нас пополнение. Пострадавшие в подпольном бою ротвейлер и питбуль. Обязательно назову одного из них в твою честь.
Логику Хармони было легко понять. Лэндон обладал темными, настороженными глазами и мощным мускулистым телом ротвейлера и агрессией и упорством питбуля.
Но в нем были проблески мягкости. Намеки на нежность, которые он тщательно скрывал. От этого ему было так чертовски трудно сопротивляться.
Лэндон покачнулся на пятках.
— Не могу поверить, что люди до сих пор таким занимаются.
— Ты провел здесь достаточно времени, Лэндон. Уже должен понимать, что делают с наиболее уязвимыми из нас. — Хармони убавила тяжесть момента, сжав руку Лэндона и сделав шаг назад. — А теперь отведи Пайпер в сарай. Шанайя не любит ждать.
Лэндон
Пока мы шли, я рассказал Пайпер о Хармони.
— А еще она в свободное время проводит детские вечеринки?
Стеснение в груди стало ослабевать по мере приближения к задней части приюта, где лай становился громче с каждым шагом.
— Она берет уже достаточно взрослых щенков, которых можно было бы отдать, и взимает тысячу долларов за полтора часа. Как правило, хотя бы одного щенка оставляют. Сначала я думал, что она сошла с ума, когда впервые рассказала мне об этой идее, но должен сказать, это оказалось гениальным.
Приблизившись к сараю, я заметил, что Пайпер прижалась ко мне. А в нескольких сантиметрах от входа, ее плечо уже терлось о мою руку. Я остановился.
— Э-м, ты боишься собак?
Она прикусила губу.
— Мне нравятся щенки и маленькие собачки. А вот большие псы всегда заставляли меня немного нервничать. — Она заправила белокурую прядь за ухо, наклонила шею и указала на небольшой шрам. — Я тренировалась на заднем дворе у подруги, как вдруг одна из соседских собак набросилась на меня. Ей удалось укусить меня только раз, но если бы зубы впились чуть ниже…
Ее голос затих, и я проследил за движением ее пальца к пульсирующей артерии под кожей. Чертовски близко.
Была ли жизнь серией несчастных случаев со смертельным исходом?
На сантиметр ниже.
На секунду позже.
Тончайшая грань между жизнью и смертью.
Чертовски хрупкая грань.
Прежде чем я понял, что делаю, я притянул Пайпер и накрыл этот участок кожи ртом, лаская крошечную ссадину языком. Ну почему она такая сладкая?
Я чувствовал вибрацию от ее стона, хотя сам звук был перекрыт какофонией возбужденных животных. Я неохотно отстранился.
— Единственный, кто покусает тебя сегодня — я.
Глаза Пайпер потемнели, но я схватил ее за руку и потянул в сарай, превращенный в питомник. Я бы поцеловал ее снова, но, сделав это, вряд ли бы остановился.
Большинство собак резвились в огороженных загонах, которые теперь использовались для выгула. Шанайя и ее щенки находились в одном из больших боксов. Похожая на немецкую овчарку со смесью лабрадора, она была найдена на обочине шоссе и привезена Хармони неким добрым самаритянином. Собака подверглась насилию и голодала, а после выяснилось, что она еще и беременна. Так что не от легкой жизни она относилась к незнакомцам настороженно.
Все щенки были разноцветными, словно Шанайя решила, что каждый должен быть своего оттенка. Белый, серый, коричневый, черный и желто-коричневый комки либо прижимались к маме, либо изучали бокс, прыгая на разбросанные игрушки.
От наших шагов даже спящие щенки подняли головы, казавшиеся слишком большими для их тел. Затем они вскочили на лапы и побежали обнюхивать небольшой промежуток между землей и закрытой дверью.
Шанайя тихо зарычала, многозначительно поглядывая на меня.
— Ты уверен, что нравишься ей? — с сомнением спросила Пайпер.
— Я всем нравлюсь, — заявил я. — Шанайя просто злится, что так долго пропадал.
Выражение лица Пайпер не дрогнуло, когда она посмотрела на Шанайю и снова на меня. Я прочистил горло и открыл рот.
— Живей, поторопись, подними свой зад, стряхни груз со своих ног, — пел я не так хорошо, как играл на барабанах, но все же мог протянуть пару нот (прим. пер. песня Шанайи Твейн «Come on over»).
Я остановился, пытаясь вспомнить следующие слова, но Пайпер ткнула меня локтем в ребра.
— Продолжай петь.
К счастью, слова сами пришли ко мне.
— Живей, поторопись, ты можешь расслабиться — выброси все ненужное из головы.
Я спел половину песни, прежде чем тезка Шанайи Твен приняла сидячее положение и сделала что-то похожее на кивок.
Пайпер притихла, а Шанайя медленно подошла к двери.
Пропев следующие несколько строк и остановившись, когда собака поднялась на задние ноги и положила голову на не-такую-уж-высокую дверь,я протянул руку, чтобы Шанайя ее понюхала, и после этого посмотрел на Пайпер: