Легенда
Шрифт:
— Да, — резко отвечает она. — До моего сведения дошло, что у вас сексуальные отношения с одной из студенток. С Катриной Ван Тассел.
Полагаю, я должен испытывать облегчение, что она не сказала «с двумя студентами».
— А что, нельзя было?
Она моргает, глядя на меня.
— Прошу прощения?
Я развожу руками, защищаясь.
— Я не знал, что это запрещено. Не помню, чтобы видел здесь какие-либо правила, касающиеся отношений между учителем и учеником.
— Это само собой разумеющееся, мистер
— Понятно, — говорю я. — Что ж, тогда простите, я не знал.
Она бросает на меня презрительный взгляд.
— Вы правда ждете, что я поверю… о, не важно. Вы должны немедленно прекратить отношения.
— Или?
— Или я вас уволю.
Я прищуриваюсь, изучая ее. В данный момент она выглядит относительно нормально. Странно нестареющая, но не лишенная привлекательности пожилая женщина, но время от времени ее лицо меняется, как будто чем больше она злится, тем больше теряет своей магии. Она что-то скрывает.
Она скрывает свое настоящее лицо.
Я на мгновение закрываю глаза, отказываясь давать волю своему воображению, как это обычно бывает. Последнее, что мне нужно, — это начать представлять, как она могла бы выглядеть на самом деле.
— Могу я задать вам вопрос? — говорю я, открывая глаза и осмеливаясь еще раз взглянуть на нее.
— Какой? — спрашивает она с усталым вздохом.
— Сколько вам лет?
Ее заостренный подбородок вздергивается.
— Не думаю, что это уместный вопрос, — говорит она надменным тоном.
— Я не хочу вас обидеть, мне просто любопытно. Вы молодо выглядите.
— Что ж, приму за комплимент, — говорит она, складывая руки, и на мгновение кажется, что у нее появились лишние костяшки пальцев. — Но я достаточно взрослая, чтобы управлять школой, и делать это хорошо. А это значит, что нужно установить закон, когда речь заходит о таких учителях-нарушителях, как вы.
— Сто лет? — продолжаю я. — Двести?
Она издает отрывистый смешок.
— Мистер Крейн, я не бессмертна.
Я наклоняюсь вперед на стуле, упираюсь локтями в бедра и смотрю ей прямо в глаза.
— Нет. Но вы бы очень этого хотели.
Она выпрямляет спину.
— Разве не все этого хотят?
— Нет, — отвечаю я, качая головой. — Я не хочу. Я общался с вампиром. Ему пришлось наблюдать, как умирает его любовь, а он мог только жить, тоскуя по ней. Никому бы такого не пожелал.
Леона наклоняет голову, изучая меня. Я ненавижу ощущение ее взгляда на своей коже, словно жужжащие мухи садятся и взлетают, а ты не успеваешь их прихлопнуть.
— Я вам не верю, — предполагает она. — Вы слишком любопытны, чтобы просто подчиниться и умереть. Вы хотите знать, что везде происходит? Вы хотите наблюдать за тем, что происходит с миром. Но я могу рассказать вам, мистер Крейн. Этот мир горит. В конце концов, мир сгорит, и все, что останется, — пепел…
Я пристально смотрю на нее мгновение, потом хлопаю себя по колену.
— Я буду придерживаться своего мнения.
Она одаривает меня ядовитой усмешкой.
— Хорошо, мистер Крейн. Вам повезло, что бессмертие все равно никогда не выпадет на вашу долю. Вам суждено умереть, как и всем остальным.
У меня мурашки бегут по коже. Я решаюсь.
— Кто такой Горуун?
Ее тело напрягается.
— Простите?
— Горуун, — повторяю я с улыбкой. — Я слышал, как здесь упоминали это имя. Пытался найти информацию о нем в библиотеке, но ничего не смог найти, — что является полуправдой. Сегодня у меня не было времени провести какие-либо исследования, но я решил, что все равно лучше услышать это от нее и посмотреть, совпадет ли это с тем, что я узнаю в будущем.
Какое-то мгновение она непонимающе смотрит на меня, и я чувствую, как у меня покалывает в виске, словно она пытается прочесть мои мысли. Продолжаю упорно блокировать ее. Даже не вздрагиваю.
— Я не… — начинает она. Затем прочищает горло и бросает на меня суровый взгляд. — Я упоминала о Горууне в тот вечер, когда мы впервые встретились.
Все встает на свои места. Я понял, что где-то это слышал, как только Бром упомянул имя.
— Горуун послал меня на эту землю не для того, чтобы я сидел смирно, — тихо говорю я.
— Это правда, — говорит Леона. — Все еще.
Я пристально смотрю на нее.
— Значит, Горуун… бог?
Она поджимает тонкие губы, задумчиво глядя в потолок.
— Горуун… божественен. Но не бог. Он божество нашего шабаша. Так что, бог, если хотите так называть.
Я думаю, он больше схож с демоном.
— И вы верите, что божество вашего ковена имеет какое-то отношение ко мне?
— О, он имеет какое-то отношение ко всем, кто встречается мне на пути, — весело говорит она. — Эта школа как паутина.
Я с трудом сглатываю, впиваясь ногтями в колено.
— И мы здесь просто мухи?
— Вам не обязательно быть мухой, Икабод, — говорит она. — Вместо этого можете быть пауком. Ваши длинные ноги, черные волосы, мрачная натура — я думаю, вы были бы очень подходящим паукообразным, согласны?
— У меня не мрачная натура, — говорю я, жалея, что это звучит так оборонительно.
— Еще какая, — говорит она. Следует пауза, настолько тяжелая, что заполняет всю комнату. — Я знаю, что вы убили свою жену.
Я скалю зубы на нее, от гнева сжимаю руки в кулаки.
— Это был несчастный случай. Вы знаете это.
— Правда? — спрашивает она. — Или вы столько раз повторяли это себе, что сами поверили? У вас были отношения с мужчиной, с которым у нее был роман. Она застукала вас. Угрожала развестись, рассказать в школе, но вы не могли этого допустить и убили ее.