Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец
Шрифт:
Длинное лошадиное лицо аббата было покрыто сетью морщин, разбегавшихся от уголков глаз по вискам и щекам. На его высоком лбу постоянно блестели бисеринки пота от жары и затраченных при ходьбе усилий. Словно какой-то неутомимый дух жил в этом человеке, отрицающем покой и уединенность, которые, казалось бы, более присущи именно священникам.
Ветер трепал жалкие пряди седых волос на голове проповедника. Он же с пафосом описывал своим простодушным слушателям ход побоища, в котором сельджуки истребили множество христиан под Никеей во времена Первого крестового похода.
– Великое
Однако сильнее всех речей Бернара Клервосского русичей на той прогулке поразила огромная куча из человеческих черепов, возвышавшаяся среди зарослей маквиса на окраине Ксеригордона. Некоторые черепа были разрублены ударом меча, на других виднелись страшные отметины от топоров и копий.
«Где же скитаются ныне души этих несчастных, принявших за веру Христову столь тяжкую кончину?» – думал Потаня.
Аббат громко нараспев принялся читать молитву на латыни, подняв руку с серебряным крестом. Позади него, опустив головы, стояли притихшие русичи.
В кустах щебетали юркие пташки, коим были чужды беды и горести людские. Дышала зноем земля, пропахшая семенами сухих трав.
– Почто головы погибших христиан остались лежать без погребения? – спросил Фома, когда молитва смолкла.
Потаня перевел его вопрос аббату.
Проповедник печально вздохнул и сделал грустное лицо.
– Когда воины Христовы изгнали отсюда неверных, то тела павших христиан нашли сразу и предали земле, а головы искать было недосуг, ибо война с сельджуками продолжалась. Знали бы вы, дети мои, сколько раз переходила из рук в руки эта земля со времен Первого крестового похода!
– Теперь-то можно похоронить эти черепа, – сказал Фома.
– Это не просто останки христиан, сын мой, – нравоучительным тоном промолвил проповедник. – Это своего рода памятник всем воинам, павшим за веру Христову. Это есть символ мученичества и вечного укора тем, кто избрал тот же путь борьбы с неверными. Эти черепа не просто лежат здесь грудой, они вопиют всем нам, мол, братья, отомстите за нас безбожным сарацинам!
– Надеюсь, святой отец, Господь избавит нас от подобной участи, – с еле заметной ухмылкой проговорил Домаш.
– Я каждодневно молюсь об этом, сын мой, – со смиренным видом произнес священник, хотя в его больших навыкате глазах промелькнуло недовольство ухмылкой новгородца.
Простояв под Никеей два дня, войско крестоносцев двинулось дальше в глубь Азии.
Глава вторая. Гуго Тюбингенский
На одной из стоянок Василия Буслаева неожиданно пригласил в свою палатку граф Тюбингенский. Василий и раньше замечал, что страшнолицый граф постоянно наблюдает за ним со стороны. Иногда Василий даже спиной чувствовал его взгляд, который вцеплялся в человека, словно клещ. Все рыцари в окружении короля сторонились графа Гуго, сторонился его и Василий. Однако отказываться от приглашения Василий
Граф Гуго в палатке был один. Василий, войдя, поприветствовал его по-гречески. Граф, склонившийся над раскрытым сундуком в глубине палатки, захлопнул тяжелую крышку и выпрямился. Он ответил на приветствие Василия по-немецки.
Яркий свет от горевшей на столе медной лампы освещал лицо графа с крючковатым носом, пустой правой глазницей и шрамом на левой щеке в обрамлении длинных волос.
В этот миг Василий вдруг вспомнил о предостережении волховицы, когда она предсказывала ему будущее два года тому назад.
«Остерегайся этого человека! – сказала она тогда. – Это сам Сатана в облике человеческом!»
В памяти Василия всплыла сцена в тесной горенке, где он, склонившись над ведерком с водой, разглядывал, как в зеркале, проступивший на воде лик одноглазого длинноволосого мужа со шрамом на щеке и крючковатым носом.
«Сбываются предсказания волховицы», – подумал Василий и сел на стул, предложенный ему графом.
Потаня встал за спиной у Василия.
– Давно я хочу поговорить с тобой, витязь, – промолвил граф Гуго и тоже опустился на стул, опершись локтем на край стола.
Василию бросился в глаза перстень в виде черепа на безымянном пальце правой руки рыцаря.
Граф демонстративно слегка повернул перстень, словно проверяя, крепко ли он сидит на пальце.
– Ежели ты думаешь, витязь, что обязан жизнью девушке, которая стала твоей женой, то ты ошибаешься, – продолжил одноглазый граф. – Ты обязан жизнью мне. А через меня – Властелину Тьмы!
– Кто это – Властелин Тьмы? – спросил Василий, полагая, что речь идет о каком-то из неизвестных ему рыцарей в войске Конрада.
– Это Дьявол, проще говоря, – спокойно пояснил граф Гуго.
Потаня, переводивший с немецкого эти слова, невольно запнулся.
Василий онемел на несколько мгновений, чувствуя, как по спине у него пробежал холодок.
– Я из секты сатанистов, и все мои люди тоже, – сказал граф. – Теперь тебе понятно, витязь, отчего все меня избегают, а преподобный аббат Бернар даже боится смотреть в мою сторону. Люди во все времена боялись Дьявола, боролись с ним по мере сил. Людям невдомек, что день не существует без ночи, а добро без зла. Невозможно прожить жизнь, не навредив своему ближнему, не преступив Божьих заповедей. Все вокруг прилюдно веруют в Бога-Творца. И каждый не менее рьяно служит Вельзевулу наедине с самим собой!
Добропорядочные вельможи развращают жен и дев, отнимают последнее у бедняков, ради золота преступают закон, клянутся на святом распятии и не держат клятвы. Короли и бароны, купцы и крестьяне, монахи и блудницы – все лицемерно веруют в Господа, одновременно служа Дьяволу. Так не проще ли перестать лицемерить и не бороться с дьявольскими искушениями, которые все равно сильнее Божьего благолепия?
Граф Гуго умолк, ожидая, что ему ответит Василий.
Василий хотел было просто встать и уйти, но не удержался и спросил, как получилось, что король Конрад взял графа-сатаниста в крестовый поход.