Легенды и мифы Невского проспекта
Шрифт:
На дворе было 1 апреля. «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!» – сказал поэт, и это чистая правда.
К Александровской колонне приходят молодожены. Жених берет любимую на руки и проносит ее вокруг колонны. Один раз. Два. Сколько раз, верят они, сумеет он с невестой на руках обойти колонну, столько детей и родят они в счастливом совместном браке.
Существует предание, что после революции, борясь со всем, что было связано с «проклятым» прошлым, большевики решили убрать и Александровскую колонну. Все было уже готово для сноса, но «нашлись люди, которые доказали расчетами, что во время падения колонны сила удара о землю будет такой мощной, что все вблизи стоящие здания будут разрушены». От безумной идеи отказались.
Но судьба Ангела будто бы была все-таки решена. На его месте якобы собирались установить «фигуру рабочего или крестьянина в ампирной одежде», или монумент В.И. Ленину, пьедесталом которому и должна была служить Александровская колонна. Некоторое время на ней не было ничего. Но когда Дворцовую площадь начали готовить к съемкам массовых сцен для кинофильма «Октябрь», Сергей Эйзенштейн потребовал вернуть фигуру Ангела, хотя бы на время съемок. Фильм сняли. Об Ангеле будто бы забыли. С тех пор он по-прежнему стоит на своем историческом месте.
Ангел над площадью парадов и демонстраций не давал покоя кремлевским чиновникам до смерти Сталина. Говорят, в 1952 году из Москвы пришло «совершенно секретное» распоряжение «в течение месяца заменить ангела с крестом на бюст товарища Сталина». Что помешало реализации этой акции, то ли сложность исполнения, то ли смерть «вож дя всемирного пролетариата», сказать трудно.
Ныне существующий Зимний дворец – это пятая по счету зимняя резиденция русских императоров. Первый Зимний дворец представлял собой «маленький домик голландской архитектуры», он был построен в 1711 году на берегу Невы. Второй Зимний дворец широко известен тем, что в одной из его комнат в 1725 году скончался основатель Петербурга Петр I, а по другой, малоизвестной легенде – и императрица Екатерина I. Примерно на том же месте находился и третий Зимний дворец, или «Лейб-компанский дом», как иногда называли его в Петербурге. Четвертый, деревянный дворец был временным. Он предназначался для проживания царской семьи на время строительства пятого, постоянного Зимнего дворца и находился на Невском проспекте.
Известный нам Зимний дворец строился в 1754–1762 годах по проекту Б.Ф. Растрелли. Дворец является ярким образцом пышного барокко – архитектурного стиля, который господствовал в Петербурге в середине XVIII века. В апреле 1762 года в Зимний дворец въехал Петр III. Площадь перед дворцом была еще завалена мусором, загромождена сараями и строительными материалами. Петра III раздражал вид захламленной площади. И тогда, как рассказывают предания, он отдал приказ, разрешающий жителям Петербурга брать все, что их могло привлечь в кучах строительного хлама. Как утверждает городской фольклор, через несколько часов площадь была очищена. Говорят, это любопытное зрелище веселило императора.
Сейчас мало кто помнит, что фасады Зимнего дворца не всегда были окрашены в привычные нам светлые тона. Перед Первой мировой войной Зимний дворец приобрел неожиданно красно-коричневый цвет, который чуть ли не два десятилетия поражал петербуржцев своей мрачностью. Одна из городских легенд объясняет этот курьез странным подарком, преподнесенным германским императором русскому царю. Будто бы Вильгельм отправил Николаю II для нужд судостроения целый пульман сурика, который по каким-то причинам был забракован чиновниками Морского ведомства. Долгое время вагон с краской даже не разгружали, пока какому – то остроумцу не пришла в голову мысль использовать сурик для окраски фасадов. Первой жертвой этой идеи оказался Зимний дворец.
Городской фольклор насчитывает одиннадцать подземных ходов, которые якобы ведут из Зимнего дворца к различным точкам города. Среди них будто бы есть подземные ходы, ведущие в Петропавловскую крепость, Исаакиевский собор, Капеллу. Есть легенда о том, что заговорщики 1801 года проникли в Михайловский замок для убийства Павла I, воспользовавшись одним из таких ходов.
С 1917 по 1945 год в части помещений Зимнего дворца был развернут Музей революции. В первые годы советской власти здесь располагались различные учреждения, в том числе кинотеатр, зал для театральных представлений, общежитие и так далее. Одновременно в 1922 году большая часть дворца была передана Эрмитажу. Музейные экспозиции развернулись во всех его помещениях, включая бывшие личные покои царской семьи. Однако тени бывших хозяев дворца не покидают его. Музейные работники рассказывают, что по вечерам, когда все затихает, в темных галереях среди старинных шпалер и гобеленов можно увидеть призрак последнего царя, неслышно ступающего по музейным паркетам.
Квартал от Большой Морской улицы до набережной реки Мойки по нечетной стороне Невского проспекта занят домом № 15, построенным в 1760-х годах для генерал-полицмейстера Петербурга Н.И. Чичерина. К сожалению, ни точная дата строительства, ни автор этого замечательного сооружения не известны. Четырехэтажное здание украшено двухъярусными колонными портиками в центре и по бокам скругленных фасадов. Его обиходные названия: «Дом с колоннами», «Дом Чичерина», «Дом полицмейстера».
Чичерин – это русифицированный вариант итальянской фамилии Чичерини, один из представителей которой вместе со свитой племянницы византийского императора Константина XI Софьи Палеолог, просватанной за великого князя Ивана III, в 1472 году прибыл в Москву. От него и пошел род русских Чичериных, верой и правдой служивших своей новой родине.
Николай Иванович Чичерин был одним из самых грамотных и способных петербургских генерал-полицмейстеров. Он принимал деятельное участие в работе Комиссии о каменном строении Санкт-Петербурга, заботился о чистоте и порядке на улицах, о качестве съестных припасов и многом другом, что вызывало доверие к нему со стороны Екатерины II и уважение обывателей. Однако это не уберегло Николая Ивановича от гнева императрицы, обвинившей генерал-губернатора в гибели петербуржцев во время наводнения, случившегося 10 сентября 1777 года. По мнению императрицы, именно он должен был заботиться о защите петербуржцев от разгула стихии. Вызванного во дворец генерал-губернатора она встретила насмешливым поклоном в пояс: «Спасибо, Николай Иванович! По твоей милости погибло несколько тысяч моих подданных». Чичерин понял, что императрица имела в виду не естественные причины несчастья, обрушившегося на столицу, но нераспорядительность полиции, «много способствовавшей широким масштабам бедствия». Легенда утверждает, что на следующий день Чичерина разбил паралич «и он дня через два умер». Хотя на самом деле он был всего лишь отстранен от должности и отправлен в отставку. А умер Николай Иванович только через пять лет, в 1782 году, в своем собственном доме на Невском проспекте. Тем не менее в Петербурге Николая Ивановича Чичерина называли «последней жертвой наводнения».
Невский пр.,15. Фото 2004 г.
Среди петербуржцев, имена которых неотъемлемо вошли в состав городской фразеологии, был корабельный подрядчик купец 1-й гильдии Абрам Израилевич Перетц. В начале XIX века он стал одним из владельцев дома № 15. В столице его хорошо знали. Газеты писали, что это был «человек ученый, знал разные иностранные языки, одевался и жил по гражданским обычаям». Наряду с судостроением предприимчивый купец попутно занимался торговлей солью. В этом деле он преуспел и вскоре стал едва ли не единственным крупным поставщиком соли к царскому двору. В петербургский городской фольклор Перетц вошел широко известным в свое время каламбуром, обыгрывавшим его экзотическую фамилию: «Где соль, там и Перетц».
Перетц имел большие связи в высших кругах русского общества. Он был женат на дочери известного ученого и мецената, управляющего светлейшего князя Г.А. Потемкина, раввина Иошуи Цейтлина. Но особенно сблизился Перетц с крупнейшим общественным и государственным деятелем времени Александра I Михаилом Михайловичем Сперанским – одним из главных инициаторов и проводников общественных и политических реформ императора в первые годы его царствования, которые Пушкин охарактеризовал как «Дней Александровых прекрасное начало». Перетца даже называли «еврейским помощником Сперанского». И когда в 1802 году по инициативе Александра I в Петербурге был образован Комитет для составления законодательства о евреях, одним из немногих евреев, получивших приглашение участвовать в заседаниях Комитета, был Абрам Израилевич Перетц.