Легенды нашего края. Живая вода
Шрифт:
– Ты женщина, а не кошка. И неужели сложно понять? – я сейчас не хочу говорить об этом.
– Тогда сказочку расскажи.
– Расскажу, если позволишь рядом прилечь.
Она с любопытством посмотрела на меня и кивнула – ложись, мол.
Я пробрался к стенке и прилег за ее спиной. Роскошные волосы под моей рукой – я стал гладить их.
– Жила-была девочка….
– Как приятно! Продолжай.
– Она была очень красивая, и злая колдунья, превратила ее в кошку….
Маришка резко повернулась ко мне и попала в мои объятия.
– Правда? Так вот что со мной случилось!
Она поделилась со мной подушкой.
– Тебе
– Вполне, моя дорогая.
– Как ты себя чувствуешь?
– Как победитель в «спортлото».
Я улыбнулся, и она улыбнулась мне в ответ. Осторожно провела пальцем по моим губам.
– Ты целоваться умеешь?
– Тебя это беспокоит?
– Тогда поцелуй меня, и я буду знать, что я девушка, а не кошка.
Я поднес к губам ее руку и заглянул ей в глаза.
– Ты брезгуешь моих губ? – спросила она.
– Лучше ты меня, – улыбнулся я. – Поцелуй своего будущего мужа.
Мне не пришлось ее уговаривать. Закрыв глаза, Маришка склонилась надо мной, и губы наши слились в поцелуе. Она прижималась ко мне все крепче и вдруг отпрянула, почувствовав, как я возбудился.
За окном шел ленивый мелкий дождь, но грозовые тучи сгущались, и их похожие на грязную вату края почти касались вершин высоких берез. Временами солнце выглядывало, но ненадолго – вновь пряталось за тучи.
– Как плохо на улице, – сказала гостья.
– Ты что, собралась уходить? – удивился я.
Она стояла у большого окна в лоджию и смотрела сквозь стекла на озеро своего рождения, которое виднелось узкой полосой в полутора километрах от моего дома. Страх затаился в ее глазах. Да и понятно – зловещие тучи с каждой минутой сгущались, гром накатывал откуда-то издалека. Но по нервному беспокойству ее рук я догадался, что она боится чего-то более страшного, чем дождь.
– Ты меня боишься?
Она помотала головой.
– Нашей близости?
Не шелохнулась.
– Зря. Поверь мне, я никогда не сделаю того, чего бы тебе не хотелось. То, что плоть моя восстала, это не страшно, я еще в силах повелевать своим телом. А женщины всегда гордятся тем, что вызывают интерес у мужчин. Даже оглядываются, чтобы посмотреть – не оглянулся ли прошедший мимо мужчина….
Прогремел гром, прерывая меня. Я поднялся с дивана. Достал из шкафа чистый тельник.
– Переоденься. Скинь к черту свою сорочку болотную – ты боишься из-за нее. Давай дверь откроем в лоджию, заберемся под одеяло и полюбуемся на грозу. Чай приготовить?
Я вышел на кухню. Когда вернулся с подносом, уставленным чашкой с чаем, вазочкой с сахаром и блюдцем с печеньем, Маришка лежала уже на диване, завернувшись в стеганое одеяло. Ее ночная сорочка, в которой она со мной пришла с озера, на полу валялась. Я скомкал ее и сунул в ведро для мусора.
За окном потемнело. Всполохи молний стали ярче. Гром буквально ходил по крыше дома.
Пока Маришка пила чай, полулежа, в позе греческого архонта, я забрался к ней под одеяло.
– Слушай, давай поженимся. Мы будем хорошей парой.
Она весьма характерным жестом указала мне уровень моего мышления – указательным пальчиком постучала себя по виску. А зря! В голове моей уже зрела подлость – ведь мужчина в погоне за ласками женщины хитер на выдумки. Раз она не дает мне к себе прикоснуться – решил я – достану и подсыплю ей возбуждающего средства. Потом подумал – должно, старею: раньше бы мне такая мысль и в голову не пришла.
Маришка запивала пряники чаем все в той же позе, а я, приподняв свой край одеяла, исподтишка любовался эротичным изгибом ее спины, голыми стройными длинными ногами и попой, едва прикрытой тельником. Лично мне никаких возбуждающих средств не надо – достаточно одного взгляда.
Я мнил себя открывателем, человеком науки, прилежным и вдумчивым ученым, исследовавшим законы природы и поведения человека. Возбуждающее средство заложено в женщину самой природой – надо только чуточку подождать, малость подыграть, приласкать в эрогенных зонах, и девушка-кошка может стать гремучей смесью в постели. Я добьюсь своего – не зря же меня со школьной скамьи называют упрямцем. Господь одарил (наказал?) темпераментом холерика и рассудком меланхолика – получился неуравновешенный сангвиник. То есть – не то, не се. Ибо я всегда хотел исключительно одного, чтобы меня оставили в покое.
Теперь я хочу эту девушку-кошку – оборотня, чье полуобнаженное тело приводит меня в такой восторг.
Последний гром громыхнул прямо в стекло, едва не высадив его.
– Ой! – Маришка с испугу обронила поднос. – Что я наделала!
– Да черт с ним! Давай, спрячемся.
Мы залезли с головой под одеяло и прижались друг к другу.
Я не могу не рассказать об этом, ибо оно, может быть, будет полезно для тех, в чьи руки попадет моя рукопись и научит их управлять бурными проявлениями своих страстей. Ведь как говаривал Санек Пушкин – чем меньше женщину мы того, тем больше она с этим лезет к нам.
В тот момент, когда мы полуголые скрылись с головой под одеялом, я понял, чтобы добиться близости с девушкой-кошкой необходимо сдерживать свои страсти. Она уже показала, что чрезмерное выпячивание моих чувств ей неприятно. Не потому ли, что пришла из животного мира? – где секс не признает ни родства, ни дружбы, ни справедливости, ни права (разве только право сильного), недоступен угрызениям совести и не способен к состраданию.
Потом мы перешептывались под одеялом, прислушиваясь к грозе. И уснули, хотя это странно – мужское коварство редко спит крепким сном рядом с красивой женщиной. Однако людям мудрым, к коим я себя причисляю, не подобает придаваться отчаянию от женского несогласия к интимной жизни – всегда следует обращаться к разуму для облегчения настоящего и обеспечения лучшего будущего. Другими словами – я не терял надежды, что Маришка, эта девушка-кошка, рано или поздно станет моей. И унывать не собирался, ибо уныние самое последнее, что может привлечь в мужчине женщину. Как говориться, сокрушаться в горе – увеличивать его вдвое! А истинное величие – даже женщины это знают! – состоит в умении владеть собой. Верх человеческой мудрости – это уже мое! – умение приспосабливаться к обстоятельствам, какую бы фортель они не подкинули. Если взглянуть на жизнь философски, то подлинное счастье в том, что мы живы. А уж как живем – вопрос риторический. Низменные страсти, если задуматься, могут стать добродетельными. Все дело в личной оценке. Лишенный в настоящий момент мнимых радостей порочной близости, я не лишен надежд на нее. Ожидание счастья бывает приятнее его достижения – столько томлений тревожащих душу! И потом – не стоит забывать Господа нашего Бога и его милости к людям, отличившимся поведением трезвым и рассудительным.