Легенды Соединённого Королевства. Величие Света
Шрифт:
– Так–то лучше. И о чём я? В Олтодорис Химерикуме я наткнулся на несколько любопытных обрядов. Один из них помог мне управлять своими превращениями. А также я вычитал, как исцелить ликантропию совсем, но на себе испытывать открытие не стал. Понимаешь, власть…
– Она развращает, – отметил я.
– Именно так. Это я осознал, когда всё тот же гримуар подсказал мне, как повелевать покусанными тобою людьми. Знание я применил на практике.
– Где сейчас этот Олтодорис Химерикум?
– Спрятан.
– Тебе он больше не понадобится.
– Разреши допить, и я скажу, где он лежит.
– Торгуешься? Я бы тоже так делал, – проворчал я. – Хорошо, пей до дна.
Комодриан сразу же осушил обе тары, а потом, осмотрев свою запёкшуюся кровавой коркой рану, прокряхтел:
– Твои настойки творят чудеса! Ты
– Нет, у меня был хороший учитель зельеварения, – проговорил я, вспомнив об Эмилии. – Но мы отвлекаемся от темы.
– Да, да, – вздохнул Комодриан. – Гримуар, ах, гримуар! Ты найдёшь его в Ненавистном Волчатнике под треугольным камнем.
Я потянулся и, заломив пальцы за затылок, зловеще произнёс:
– Ты же понимаешь, что с тобой произойдёт, если его там не будет? Я не переношу, когда меня обманывают.
– Можешь не беспокоиться, никто не знает про Олтодорис Химерикум, кроме меня. Он там.
– Проверим сразу после ночи.
Оставшийся день я провёл в Нальде. Гвардейцы, а в особенности Элми и Илва, с трепетом ждали, когда взошедшее солнце вновь уйдёт на заслуженный покой. Перекусив предоставленной мне олениной и своими орехами (меня опять безудержно тошнило), я, измученный безумным приключением, завалился спать. Засыпая Из–за многочисленных ссадин я чувствовал себя препаршиво. Чтобы как-то отвлечься, я думал о родном Шато и об отчем уюте Весёлых Поганок. Наверное, сейчас на склонах моего края уже вовсю цветёт нарцисс и медуница, а кривобокие низенькие деревья обзаводятся первыми тёмно–зелёными листочками – тепло на север Иль Градо приходит поздно. Море Призраков по–прежнему лениво лижет чёрную косу берега, и с Башни Заката на неё смотрит Птикаль… Нет, мне не дано знать, жив ли мой дорогой друг. Видение, оно же прозрение, ниспосланное Таурусом Красным Палачом близ горящего Эльпота, однозначно намекало мне, что я вернусь в Шато на развалины. Десница Девяносто Девяти Спиц тяжёлой телегой проехалась по нашему миру, и язвы её ядовитой колеи будут аукаться нам ещё очень долго… Стоит ли мой дом на прежнем месте? Высятся ли его осанистые шпили и стены из мрачного базальта? Пропускают ли оконца свет в мой заваленный хламом кабинет, и по–прежнему ли Тина норовит подсунуть Катубу несвежую капусту? Цело ли всё то, что мною так отчаянно любимо? Только время даст мне ответ. А пока… Пока не будем вешать носа, ведь понурый вид ещё никого не красил!
Глава 8. В гости к Хельбертам
Я проснулся. Солнце клонилось к закату, а это, разумеется, говорило о том, что мне надо вставать и принимать меры безопасности. Наскоро закинув в рот слежавшееся вяленое мясо и запив его глотком воды, я открыл дверь своей спальни и спустился вниз, в холл донжона. Гвардейцы Нальда, все как один собравшиеся внутри (отсутствовал только Элми) вопросительно подняли на меня свои глаза.
– Что нам делать, мастер Калеб? Если Комодриан солгал тебе и мы всё ещё оборотни, то… Мы не желаем наброситься на тебя, – робко промолвила Илва, потупляя взгляд.
– Я видел у вас достаточно вместительный погреб, и к нему прилагается амбарный замок. Я закрою вас там и буде вы вновь станете ликантропами, то жрец заплатит за это. А вообще станем разбираться по ходу вальса.
– Тогда мы пойдём в каземат, – сказал солдат с надвинутым капюшоном. – Задвиньте за нами засов.
– Да, нечего медлить. Солнце практически село, – одобрил я.
Когда трясущиеся от неизвестности своей судьбы обитатели Нальда зашли в просторное, совершенно изолированное помещение в глубине своей крепости, я, щёлкнув дужккой тяжеленного замка на двери, отправился к Элми и Комодриану. Топ–топ–топ, до конца направо, к одиночным камерам, предназначенным для содержания особо опасных тварей из Великого Леса. Глава Нальда позволил запереть его в соседнем от жреца застенке, и я остался наедине с тремя разномастными ключами. Глянув за толстую решётку, я убедился, что с моего последнего визита самочувствие Комодриана заметно улучшилось – мои зелья пошли ему впрок. Жрец лежал на здоровом боку и явно маялся тем, что размышлял, как примут оборот дальнейшие события. Я запалил парочку шариков Света и, подняв брови, уставился на худое лицо в оспинах.
– Часики тикают, Комодриан. Скоро мы узнаем – хороший ты мальчик или плохой, – шепнул я сквозь стальной заслон.
– Поосторожничать никогда не вредно, – загадочно улыбнулся мой пленник.
– Вот и займёмся этим, – проговорил я, садясь на стул напротив двери.
Мне не нравится держать заклинания в боевой готовности – это истощает энергию и вызывает усталость, однако сейчас другого выхода кроме, как зарядить Лик Эбенового Ужаса Молнией, у меня не было. Электрические дуги затрепыхались по бесовскому черепу посоха, и я полностью погрузился в поддержание их дееспособности. Комодриан своего положения на кушетке не менял. Он спокойно лежал и молчал, а я прислушивался – не заскребутся ли когти в камере позади моей спины. Если бы такое случилось, то я бы просунул навершие Лика Эбенового Ужаса через решётку и пульнул бы в Комодриана разрядом-двумя. Тогда бы он соблаговолил бы применить знания Олтодорис Химерикум на благо проклятых им гвардейцев. Время тянулось медленно, но неумолимо. Приблизительно в час ночи при раздувшейся луне, испускающей свой призрачный свет за малюсенькое оконце, я, осмотрев Элми и убедившись, что шерстью он не оброс, понял, что моя миссия здесь окончена. Можно смело поставить плюсик в графу «Добрые свершения». Поворошив пальцами в кармане и достав наружу связку ключей, я выбрал тот, который имел засечку и, вставив его в скважину, прокрутил два оборота.
– За твои дела надо было бы пришибить тебя, однако… Иди куда хочешь, – сказал я приподнявшемуся в локтях Комодриану.
Жрец хмыкнул и, одарив припавшего к прорези оконца Элми блёклым взглядом, проворчал:
– Спасибо, что позаботился о моей свободе раньше, чем об его.
– Чтоб тебя сожрал Назбраэль! – ударив кулаком по двери, выкрикнул гвардеец из–за прутьев своего острога.
– Пусть идёт, – покачал головой я, смотря, как Комодриан вперевалочку покидает донжон Нальда. – Его убийство в Великом Лесу бессмысленно.
– Думаешь, он не сможет добраться до Клейменда и там всех перезаразить? – спросил выпущенный на волю Элми.
– У Братства Света нюх на таких, как Комодриан. Если он появится близ крепости Ордена Лучезарных Крыльев, ему несдобровать.
– Хотелось бы верить в это… Ну да ладно, пусть катиться подальше отсюда…
Элми подался вперёд и крепко–крепко меня обнял.
– Над Нальдом более не висит Рок ликантропии. Поверь, нельзя выразить словами, как я благодарен тебе. Теперь Илва сможет обрести то, что заслуживает – счастливое и не запятнанное детство.
– Она молода только внешне.
– Нет, в душе Илва – ребёнок. Ребёнок, у которого украли его право на обычную жизнь.
Слова Элми побудили меня произнести коротенькую речь перед выжившими людьми Нальда.
– Многие столетия вы, поданные Короны, не по своей воле вели двойное существование. Когда то было возможно, ваши мечи и луки разили живорезов на благо Соединённого Королевства, однако при коварной луне вами правила Тьма. Сейчас, после того как Комодриан снял с вас наговор, вы больше не несёте на себе груз ликантропии. Все сроки вашей службы давно минули, и потому я призываю вас покинуть Нальд и идти в Клейменд, в котором вы обретёте душевное равновесие и новую жизнь с чистого листа.
Моё предложение было воспринято одобрительным гулом. Немногочисленные гвардейцы подхватили меня и начали подбрасывать к потолку. От того, что раны, нанесённые мне Комодрианом, были свежи, под мантией моментально проступили кровавые полосы. Я морщился, однако вместе с тем и радовался – забытые всеми люди Нальда вновь обрели лучик надежды. Позднее, после пышных признательных произношений, поклонов, всяческих комплиментов и уверений в вечной дружбе, я, со всеми попрощавшись, отправился в Ненавистный Волчатник. Пройдя по извилистым дорожкам и благополучно обойдя колонну дружно марширующих оморов, я подошёл к входу в интересующее меня место. Как и прежде внутри Ненавистного Волчатника искрились шарики света. На всякий случай обнажив Альдбриг, я прошел мимо останков погибших ликантропов, печально взирающих на меня остекленевшими глазами, и, миновав кучу тряпья, вышел к малюсенькой комнатке, заставленной двумя шкафами грубой работы, дубовым в выщерблинах столом и единственным стулом. Мой взгляд скользнул по огаркам свечей к треугольному камню. Он был перевёрнут. Я вздохнул – пусто! Да разве могло бы быть иначе? Пока я принимал поздравления в Нальде, Комодриан шустренько сгонял в Ненавистный Волчатник и забрал с собой Олтодорис Химерикум.