Легион павших. VI - VII Акт
Шрифт:
Проведенное в Эсшене время многое изменило — если не для Кары, то уж точно для него. Во время ночных дежурств у кровати напарника она не раз составляла ему компанию — за час или два до того, как Къярт просыпался.
В эти часы, проведенные в полумраке комнаты, освещенной робким каминным огнем, они успевали обсудить все на свете и раз за разом приходили к рассказам о прошлой жизни Райза. Больше всего Каре нравилось слушать о Республике: о сказочной стране, где по улицам быстрее гривов носятся автомобили, а кварталы щетинятся домами в полсотни этажей; о стеклянных туннелях под водой, соединяющих острова, и о мудреных устройствах размером
Спрашивала она и о друидах: нечасто и совершенно ненавязчиво, но Райз говорил о них без труда.
Иногда ему приходилось пересказывать одно и то же. Поначалу он думал, что любопытство Кары продиктовано недоверием: что так она пытается подловить его на расхождении версий, доказать, что это пустые придумки. Но со временем, наблюдая за редкими проблесками ее энергии духа, Райз пришел к выводу, что Каре просто нравилось слушать, стоило признать, довольно посредственные истории. В первый раз услышать про невиданную страну еще могло быть интересно, но не во второй и уж точно не в третий. Но Каре нравилось. Не за тем же расспрашивала, в самом деле, чтобы слушать его голос.
Райз бросил Клыку кусок мяса и, разогнав полоумные мысли, признался:
— Твое нарочитое молчание начинает меня беспокоить.
— Оно не нарочитое, — возразила Кара. Она снова сидела рядом с гривом и с рассеянным видом гладила звериный бок. — Просто не хочу добавлять тебе головной боли после вашего с Къяртом разговора.
— Да вы сговорились.
— Нет, в этот раз не успели, — Кара улыбнулась и убрала прядку за ухо.
Она всегда так делала, когда речь заходила о чем-то личном. Жест совершенно бесполезный: не проходило и нескольких секунд, как прядь вырывалась на свободу, всякий раз сбивая Райза с мысли.
— Ты знаешь, что я не жду от тебя абсолютной искренности, — продолжила она. — Но ее ждет Къярт.
И правда, в этот раз сговориться не успели, вот и версии теперь разнятся.
— Он знает меня лучше, чем кто-либо, и понимает, что я не всегда бываю до конца откровенен.
— Понимает. Но все равно продолжает ждать.
Райз отсек от куска мяса еще один ломоть. Осталось меньше половины.
Кара была права. В их ночных беседах она ни разу не сказала ничего, с чем Райз не согласился бы. Иногда он продолжал возражать, но исключительно ради самих возражений и чтобы лишний раз увидеть морщинки у сощуренных глаз, выражающих ее несогласие и готовность стоять на своем до конца.
— Теперь и на шаг от него не отойдешь? — она посмотрела на спящего Къярта, и в ее взгляде Райз прочел беспокойство.
— Да. Кто-то из нас двоих должен постоянно держать его в поле зрения и следить, чтобы ни одна сволочь не подобралась.
— Из-за этой связи некроманта и призванного такое неприятно двоякое чувство, — Кара неловко, смущенно поежилась. — Будто мы собственную жизнь защищаем, а не его.
— А ты защищаешь не себя, а Къярта?
Кара окончательно стушевалась. Так всегда случалось, когда она говорила или делала в отношении Къярта что-то, что никак не укладывалось в рамки принятых отношений между паладином и некромантом. Привитая ей ненависть — не Братством, а собственным горьким опытом — все еще давала о себе знать. Вероятно, в такие моменты Кара чувствовала вину за то, что не думала о том, как изловчиться и оторвать Къярту голову.
— Он хороший человек, — словно через силу произнесла она.
— Не подумай, что я тебя переубеждаю, но в случае с тобой это кажется поспешным суждением. Он при тебе толком и не делал ничего такого, чтобы ты записала его в святоши. Да, на людей он не кидается и ведет себя, как смирный барашек, но не находишь, что этого мало, чтобы..., — Райз осекся, внезапно осознав, что такой момент упускать нельзя, и, хищно улыбнувшись, продолжил: — Как там Есхария говорил? А, вспомнил! Этого мало, чтобы «непримиримый Руферонский Палач» начал защищать одного из некромантов.
Всего на секунду, но Кара сгримасничала в ответ. Однако, Райз не собирался давать ей возможность отмолчаться:
— Ну так что? Твой аргумент?
— У него на лице все написано. И делать ничего не нужно.
Объяснение прозвучало настолько же искренне, насколько глупо. Кара понимала это не хуже Райза, и озвучила его не поднимая глаз.
— Ну, с этим не поспоришь, — Райз тихо хохотнул. — Да уж, и это непримиримый Руферонский Палач.
— Прекрати, — буркнула Кара.
— Не-а, не прекращу. Тем более у тебя была возможность выкрутиться. Могла хотя бы вспомнить об Орде, сказать, что Къярт — наша последняя надежда и все в этом духе.
— Ты невыносим.
— Да, ты говорила раз эдак десять.
— А касательно Орды...
— Ничего не знаю, момент упущен, прости.
Закрыв ладонью лицо, Кара беззвучно рассмеялась.
Это был один из тех невероятно досаждающих моментов, когда Райза с головой накрывало желание прикоснуться к ней. Хуже всего было то, что это желание было продиктовано куда большим, чем банальным физическим влечением. Почему хуже? Это отвлекало.
Райз всегда старался избегать привязанностей. От них не стоило ждать ничего, кроме лишних хлопот, что и немудрено, учитывая, что единственное место в прошлой жизни, где он мог их заиметь — это стан врага.
Кара врагом не была. Но пока Орда дышала им в спину, Райз предпочитал, чтобы мысли о девушке отвлекали его хотя бы не в самый ответственный момент. Не отказался бы он и от решений, продиктованных холодным умом, а не желанием взять на себя обязанность поправлять непослушную белую прядь. Но пойди он на поводу у этого желания, и с холодным умом можно было распрощаться.
Прежде ему не доводилось пробовать конину, и он сомневался, что захочет попробовать ее снова. Возможно, все дело было в нарушении рецептуры готовки мяса на голых камнях или в отсутствии и щепотки соли. Паладины наверняка взяли специи с собой, только Риэ-рэ не удосужилась захватить, а идти искать ее в скарбе, который стаскивали виторэ, не хотелось. И как только Къярт умудрился потерять весь их запас соли и при этом сберечь стержень и чернила для печатей? Чернила и соль, беспорно, имели разный вес, но сейчас Райз обрадовался бы последней куда больше.
Тогда как он молча роптал, Клыку их неказистая трапеза пришлась по вкусу. Умявший все то, что ему причиталось, он не прекращал слюняво облизываться и посматривать на чужое. Сперва он пытался стащить мясо прямо из рук хозяина, но, схлопотав по морде, обиженно рыкнул и направил все свои старания на Кару. Измотанная, она проявляла к гриву куда больше расположения.
— Тебе нужно поспать, — сказал Райз. — Первое дежурство мое.
— Нет, лучше ложись ты.
— Кара.
— Я сплю больше твоего. И эти сутки выдались для меня намного спокойнее, чем для тебя.