Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе
Шрифт:
В армии существует негласное правило, согласно которому новичкам достается повышенная норма всевозможных работ. Пео отличается в этом отношении от других частей лишь тем, что на нас взвалили всюработу. Таким образом, наше пребывание здесь не отличается от первых дней службы в Париже и Марселе, где мы не выпускали из рук нож для чистки картофеля, швабру или лопату. У хозяйственной роты жизнь непыльная: отличной пищи и вина навалом, днем купание в море, по вечерам выход в город — чем не курорт?
Вечером в фойея разузнал, как в полку организована борьба с феллахами.Как
Когда полк покидает лагерь Пео, вместе с ним отправляются вспомогательные службы: фойе,полевая кухня, бротельи прочие. В районе проведения операций обустраивается временный передовой базовый лагерь, откуда подразделения совершают трех- или пятидневные вылазки. Все это время легионер таскает на себе шестидневный запас боеприпасов и продовольственный паек, а также половину двухместной палатки, которая соединяется на ночь с половиной, находящейся у товарища. Передовой базовый лагерь меняет свою дислокацию примерно каждые три недели — в зависимости от активности феллахов.Похоже, в Филипвиле мы будем проводить совсем мало времени.
Рано утром мы покинули лагерь Пео с транспортной колонной, составленной из шести грузовиков, и провели в пути весь день. Вскоре яркие краски средиземноморского побережья остались позади, и с приближением к голым скалам массива Орес местность становилась грязно-коричневой. Проехав Батну, мы повернули на юго-запад по дороге, ведущей в Руфи, и уже в сумерках увидели передовой лагерь полка. Зрелище было просто невероятное.
На огромном пространстве, насколько хватает глаз, были рассыпаны беспорядочной массой тысячи палаток. Присмотревшись, однако, можно было заметить, что они установлены строго по прямым линиям, просто их такое количество, что они сливаются в один сплошной ковер. Среди маленьких палаток попадались большие, очевидно офицерские, лазарет, фойеи тому подобное. С одной стороны виднелась полевая кухня с огромными котлами, испускавшими пар и обещавшими горячий ужин.
Вся территория покрыта толстым слоем пыли. В ней буквально утопаешь, а лица людей настолько присыпаны этой пылью, что черты стираются. Пыль покрывает волосы и брови, забивается в нос. И вдобавок здесь ужасно холодно. Девицы из борделя, должно быть, выносливы, раз терпят все это.
Меня и Гарри Штобба направили в 3-ю роту. Мы пошли к ее командиру, чтобы доложить о прибытии. Он сидел в своей палатке за маленьким столиком, на котором горела свеча, дававшая слабый свет. Обстановка была довольно мрачная, да и капитан Вильмен встретил нас без всякого энтузиазма и говорил холодно и отрывисто, совсем не так, как Глассе. Он представил нам лейтенанта Л'Оспиталье, командира 3-го взвода, к которому нас приписали. Л'Оспиталье тощ и на вид жёсток, как нейлоновый канат.
Завтра полк перемещается на новое место, а мы вместе с несколькими другими легионерами задержимся, чтобы снять и перевезти палатки. Все остальные проведут два дня в окрестных холмах, а затем присоединятся к нам уже в новом лагере. Мы со Штоббом установили свою палатку, в ней едва можно повернуться. Лагерь погружается в сон. Бормотание переходит в шепот, затем наступает тишина. Вот уж поистине затерянный мир! И ни деревца, ни кустика, ни травинки. Арктический пейзаж.
Когда утром рота покинула лагерь, мы погрузили самые большие палатки и прочее оборудование на грузовик Джи-Эм-Си и отправились через горный хребет на запад, в Эль-Кантару, где будет устроена новая база. Эль-Кантара — маленькая арабская деревушка (дуар),состоящая
Уже вечер. Установив палатки, мы посидели у костра, разогревая консервированные бобы с мясом и тихо беседуя. Внезапно ночную тишину прорезал пронзительный вой шакалов, так же внезапно прекратившийся. Среди нас есть бельгиец, у которого завтра дембель, — он отслужил пять лет. Меня вдруг охватила черная зависть — я ведь еще в самом начале! Затем мы с Пелони выпили по паре бутылок пива, сидя над ущельем и беседуя о том о сем. Пелони потянуло на романтику, и он спросил меня, осталась ли у меня в Англии девушка и верю ли я, что она меня дождется. Я ответил, что это вполне возможно, а он сказал, что я чокнутый. Вот это похоже на правду.
Продолжали оборудовать лагерь. Солнышко пригревает, и времяпрепровождение это очень приятное. Слишком приятное, чтобы длиться долго. Пелони и Мариноли посылают обратно в Филипвиль, учиться на водительских курсах. Парням крупно повезло: ни тебе кроссов, ни маршей; самое трудное, что им предстоит, — возиться с автомобилем. Таким образом, из всех, служивших в Сюлли, остаются, кроме меня, только Шеффер, Штобб и Лефевр. А в Маскаре нас была целая сотня. Очевидно, легион разбросан по всему Алжиру.
Прибыл полк. Все до предела измотаны.
Ручей — идеальное место для мытья, стирки, бритья. Когда глядишь на обнаженные тела, плещущиеся среди скал, вспоминаются «Дети воды» Кингсли. [33] Ручей извивается среди пальм на протяжении многих миль. Сказочный уголок для уик-энда у костра.
Днем меня вызвали в сержантскую палатку, где я познакомился со старшим сержантом Катценбергером, прежде служившим в СС, и еще двумя сержантами-немцами, Каросом и Дорнахом. У Катценбергера, заместителя командира взвода, вид и в самом деле настолько злобный, что лучше ему не перечить. Впрочем, он не без юмора, так что время покажет. Катценбергер сказал, что за все время службы в легионе, то есть за двенадцать лет, он имел дело с пятью англичанами и все они дезертировали, поэтому он будет следить за мной в оба.
33
«Дети воды»— сказка английского романиста Чарльза Кингсли (1819–1875).
Карос вроде бы абсолютно флегматичный тип, а Дорнах похож на мясника со скотобойни — жирный боров и, вероятно, задиристый. О моих товарищах по взводу пока рано говорить что-либо определенное. Сейчас они отдохнули и довольны жизнью, а кто они такие на самом деле — время покажет.
Наш экип(отделение) состоит из четырех человек: кроме меня, в него входят Теобальд, Демар и итальянец Ауриемма. Командует нами капрал Хиршфельд, немец, ветеран с восьмилетним стажем. У него множество наград, свидетельствующих о том, что он опытный комбатан(боец). Ему примерно тридцать два года, пока он вполне дружелюбен.
У немца Теобальда внешность грека, а характер итальянца. Он всегда готов радоваться жизни — любит выпить и еще больше поговорить. Мне он понравился с первого взгляда.
Демар тоже немец, держится отчужденно и независимо — сразу видно, парень крутой и шуток не любит. Сказал мне, что марш на длинную дистанцию — смертельный номер и поначалу мне придется тяжко. Новичкам всегда тяжело, какими бы крепкими они себя ни считали, и, если они отстают от других, к этому поначалу относятся с пониманием. Не слишком обнадеживающая перспектива.