Легионер
Шрифт:
— М-да?
— Так после первого претендентов существенно поубавилось, а после второго совсем не осталось! Слушай, она по потолку не бегает, кажется, исключительно потому, что лень!
Тор хмыкнул с максимально равнодушным видом. Проныра боец, считай, никакой, от него адекватной оценки ждать не приходится… но… ха! Стоит, пожалуй, поторопиться и своими глазами взглянуть на… хм… пополнение.
Базу "Роузхилл" Лана невзлюбила сразу же, как только узнала о том, куда её посылают. Здравый смысл твердил, что первое назначение и не может быть особо престижным. Уязвленное самолюбие желчно усмехалось, напоминая об отправке Тима в офицерскую школу.
Они даже попрощаться не успели толком: так, перебросились парой фраз да обнялись, вот и всё. Правда, качество объятий дало Лане возможность по достоинству оценить произошедшие с другом изменения. Вот только Стефанидесам, пожалуй, сообщать не стоит. Не потому даже, что Тим просил не делать этого. Просто кто-то из засевших в голове старых мерзавцев (кажется, Крессар) настоятельно рекомендовал не дразнить гусей.
Конечно, можно было оплатить защищенный канал — призовые, полученные за выигранный чемпионат по фехтованию среди курсантов, вполне позволяли даже и десять минут разговора. Однако в качестве оборудования связи, установленного на ферме родителей Тима, Лана сомневалась. Не хватало еще сдать друга "гиксосам".
Конечно, мистер Браун, кем бы он ни был, уж наверное, присмотрит за своим протеже… жаль, не довелось познакомиться, а Тим был предельно немногословен. О разговоре рассказал много, о собеседнике — почти ничего. Старичьё, однако, беседу оценило положительно — сойдясь во мнениях чуть ли не впервые за всё время их странного "знакомства". Вот и ладно. На всё воля Баст, глядишь, и встретимся. Ну что там ещё?!
Звук приближающихся шагов (а ведь не одна пара ног; даже, пожалуй, не один десяток) Лана услышала давно. Однако с брусьев, на которых висела вниз головой, размеренно качая пресс, спрыгивать не стала. Пришедшие, кстати, вели себя вполне прилично: не шумели, не окликали, дали спокойно закончить подход.
Собственно, именно этого — опасливого уважения — она и добивалась своим заявлением и последовавшими за ним схватками. Раз уж оказалась в такой клоаке, важно поставить на необходимое место равных, тогда и на ублаготворение старших по званию время и силы останутся. Ну не навечно же она здесь. А стало быть, следует с самого начала обеспечить себе режим наибольшего благоприятствования.
При всей вполне обоснованной уверенности в себе Лана не строила иллюзий: накинься на нее, скажем, сразу пятеро, со всеми ей не совладать. Но тут был забавный нюанс, определившийся первым же спаррингом. Как минимум одного она при таком раскладе убила бы. Ясно дав понять положение дел соискателям. Возможно, она смогла бы отправить к праотцам двоих или даже троих, но одного — наверняка. И этим одним не стремился быть никто. Что, вполне естественно, гарантировало ей некоторую степень свободы.
Девяносто восемь… девяносто девять… сто! Теперь можно и публикой поинтересоваться.
Лана спрыгнула с брусьев и окинула собравшихся придирчивым взглядом. Претендент обнаружился мгновенно: из всех у него единственного в глазах не было отдающего злорадством предвкушения, одно только напряженное внимание. По алайским меркам она дала бы этому мужику лет восемнадцать. Классический губошлеп, вот только взгляд… и чуть напряженные линии слегка запавших щек… и пластика, которую не могла скрыть даже просторная куртка… циничная усмешка, кстати, совершенно не шла ему. А ещё он был бос, как и сама Лана.
Поймав глаза девушки своими, он приглашающе кивнул в сторону устланного матами пятачка в центре зала, дождался ответного кивка, и потянул вниз застежку легкой куртки. Под курткой не было ничего, кроме торса, заслуживающего, с точки зрения Ланы, самого глубокого уважения. Она уже успела заметить, что большинство её нынешних сослуживцев по части спорта и рукопашной не перетруждались. Пожалуй, мало кто из них смог бы сходу сдать нормативы, принятые в том же "Сан-Квентине". Этот верзила, несомненно, мог. И нормативы, и кое-что сверх того.
Лана поймала себя на том, что такому, пожалуй, проиграть не только не грех, но даже, возможно, следует. Для собственного удовольствия. Мысленно ухмыльнулась, обозвала себя — мысленно же — словами, за которые па уж точно вымыл бы ей рот с мылом, и деловито поддернула легкие спортивные штаны.
Раздавшиеся со всех сторон свист и улюлюканье она проигнорировала: были проблемы посерьезнее. К примеру, разница в росте в добрый фут давала противнику немалое преимущество в длине рук и ног. И что-то подсказывало Лане, что этот конкретный боец своим преимуществом воспользоваться сумеет — если она даст ему такую возможность. Что ж, посмотрим. Скучно уж точно не будет.
Когда она приблизилась к матам, мужик, не сводя с нее глаз, слегка поклонился:
— Тор.
— Лана. А можно вопрос, пока мы не начали?
— Валяй.
— Раз ты — Тор, то которая из них, — она по очереди ткнула пальцем в обе его руки, — Мьёлльнир?
— А ты проверь! — усмешка мужчины стала нарочито зловещей, но в глазах мелькнуло что-то вроде интереса.
Лазарев ехидно прокомментировал: "Остальные тут, небось, думают, что тор — это бублик, а про молот Тора и не слышали!". Отвечать (и даже приказывать старому негодяю заткнуться) было некогда: Тор вдруг оказался совсем рядом, и Лана лишь экстренным переходом в спринт ухитрилась вывернуться из захвата.
Дальше стало ещё веселее. Её противник был быстрым и гибким. Не для вулга, нет, просто — очень быстрым и очень гибким. А ещё он был куда опытнее Ланы. И непредсказуем настолько, что как минимум два из трех её ударов и бросков приходились в издевательски, пусть и беззвучно, хохочущую пустоту. Удары же Тора достигали цели куда чаще, чем ей хотелось бы и чем она привыкла. Лана начала горячиться, допускать идиотские ошибки, а неуловимый Тор продолжал играть с ней, словно кошкой тут был он. Он — кошкой, а она — глупой, слабой, почти паникующей мышью. И вдруг исчез.
В следующую секунду ноги девушки потеряли опору, маты словно сами собой бросились в лицо, безжалостно вывернутая правая рука впечаталась запястьем в левое плечо, а на спину обрушилась нешуточная тяжесть.
— Позабавились — и будет, — произнес над её ухом мужской голос, остававшийся почти таким же ровным, как до схватки. — Сдаёшься?
Лана утвердительно стукнула по матам левой рукой, через миг после вопроса освобождённой ровно настолько, чтобы шевелиться. Придавивший её груз исчез, и девушка тут же вскочила на ноги, с некоторым удивлением понимая, что вовсе не чувствует себя униженной.