Легионеры
Шрифт:
Николая Ратмана похоронили под Киевом, на кладбище “типа городского поселка”.
Телефон с адским номером (666-00-00) разрывался на части, и Михась подумывал сменить номер, дабы старший брат Николая Василий Ратман не надоедал бывшему дзюдоисту. В свое время Василий метил в профессионалы от бокса, но, возглавив одну из криминальных бригад (двенадцать человек, включая бригадира), забыл всех будущих соперников по именам: и Майка Тайсона, и Эвандера Холифилда с Льюисом. Двухметровый шкаф жил одним лишь русским именем Сергея Марковцева, которому объявил вендетту.
За два месяца это была вторая встреча Соловчука и Ратмана.
– Николай мне брат, понял? – Василий с тупым упорством не хотел говорить о покойном брате в прошедшем времени. Месяц назад Ратману-младшему должно было исполниться двадцать девять, старший же хранил память о покойном: исполнилось, пошел тридцатый.
Поначалу Соловчук не обращал внимания на сопливые инсинуации Ратмана, пока они не стали резать слух. И Михась взорвался с присущей ему прямотой:
– Да ему не тридцатый год пошел, а третий месяц! Думаешь, он вылезет из могилы?
– Когда я загоню в могилу Марка, тогда...
– Тогда что? – в тон собеседнику спросил Михась. – Пойдет обратный отсчет? Брось заниматься херней! И вообще, Марко – это моя головная боль.
Соловчук искал Марковцева только для того, чтобы выставить ему счет за базар в городке Всех Святых. Кто куда вперся – решать только двоим – Марко и Михасю. С одной стороны, в косяк вперлись украинские парни, с другой – сам Марковцев, пустивший слюни до полу и пожалевший девчонку-проститутку.
Михась даже таксировал: по пол-“лимона” за каждый труп и пол-“лимона” за двух контуженных. Безналом на счет в лондонском банке “Барклайс” – дороже. Они бы поговорили как два авторитета, веря друг другу на слово, отдавая себе отчет, что если вдруг один из них самостоятельно выйдет из “протокола”, другой тоже сидеть сложа руки не станет. У одного целая бригада братков, прочные связи с различными украинскими диаспорами, а у другого опыт улаживать дела когда при помощи пистолета, а когда и гранатомета.
Когда денежки придут на счет, придет и очередь Ратмана-старшего. “Две разные вещи, – объяснял он земляку, – понятно с первого раза”.
И, похоже, все к тому и шло.
– В Москву один ты не поедешь, – поставил жесткие условия Соловчук. – С тобой поедут Дима Бекетов и Корней Приходько. Они видели Марка – это во-первых. Погоди, дай сказать до конца! Думаешь, у Корнея меньше претензий к Марковцеву? Он ему пулю в грудь положил, до сих пор кровью харкает. А у Бекетова посейчас с головой не все в порядке, глючит парня, без транков уснуть не может. И вот они, забыв про свои контузии, поведут разговор за бабки.
“Ну все, поехало!” – скрипел зубами Ратман, в чем-то соглашаясь с более авторитетным товарищем. Тот, наверное, внял совету Марка и, запоем глядя в телевизор в поисках хороших новостей, набрел на популярную программу “Цивилизация”. Все вопросы теперь решает цивилизованно. И боится, не может не бояться Сергея Марковцева, который за полминуты расставил все акценты: кому в голову, кому в грудь, а кому переломал ноги.
За Марком нет ни одного авторитетного лица, он одиночка, потому и опасен. Его проблемы – это его проблемы, единственный человек, с кем он советуется, – он сам. А тут приходится выбирать между личной семейной кухней и котлом в криминальной “общаге” Соловчука. Официально же Ратман со своей бригадой входил в ОПГ, объединившуюся под похоронным бизнесом Киева. То есть за младшего брата Василия его киевские боссы не могли требовать с Соловчука ни компенсации, ни тщательного расследования. Единственно, разрешили своему бригадиру уладить свои дела по понятиям.
– Значит, я повезу в Москву сборную? – спросил Ратман.
– Сборную? – Михась почесал в затылке. – Правильно, сборную. Будешь защищать честь нации.
– Тебе все смехуечки! Ты не знаешь, что такое хоронить брата.
– Поплакал? – с нажимом спросил Соловчук. – Короче, Василь, ты или соглашайся со мной, или я решу этот вопрос без тебя. Мне надоело лаяться с тобой. И не дай тебе бог сыграть со мной в рулетку, – предупредил Соловчук, – в момент лишишься места в похоронном бюро. Об этом я позабочусь.
Спорить бесполезно, понял Ратман. Тем более Михась перешел на угрозы.
– Я согласен.
– Вот и добре, – сказал Соловчук и стал похож на запорожского казака. – В Москве тебя встретит человек – у него весь расклад на Марко.
– Ты узнал, что за интересы у него?
– Контора, – коротко пояснил хозяин дома. За день до приезда Ратмана он встретился с человеком, на репе которого были выбиты три большие буквы: ФСБ. Лет тридцати с небольшим, выражение лица праздное, улыбка тем не менее скупая. На вопрос: “Не потерял ли Михась интереса к Марковцеву” – Соловчук ответил отрицательно, кивнув головой: “Нет, не потерял”. Прошли те времена, когда сотрудничать с конторой было верхом неприличия. Все они, по мнению бывшего дзюдоиста, занимающие любые посты в управлениях по борьбе с оргпреступностью, мало чем отличались от последних. Чаще их методы на порядок превосходят и изощренностью, и беспределом. В своей работе они сочетают то, что лежит за пределами спортивно-воровских понятий.
Вот и в случае с Марковцевым они, видимо, умывая руки, сдавали своего потенциального клиента. Может, думал Михась, он им оказался не по зубам, невыгоден за решеткой или еще что-то, но факт остается фактом. И не берут за это ни копейки. Продают бесплатно, одним словом. Если бы не срочность вопроса, не его актуальность, Соловчук хорошенько подумал бы, прежде чем дать согласие на сотрудничество, или отказался бы от предложения, послав продажную рожу очень глубоко.
Михась позвал Приходько. Корней сбросил лишний вес так же быстро, как и нагулял его. Сейчас его водоизмещение приближалось к тому, когда ему не было равных на татами. Вот только бледность не соответствовала габаритам дзюдоиста. Корней, избавившийся от куска свинца в груди, как в насмешку, моргал тяжелыми, со свинцовым оттенком веками. Остаточное явление, что ли, вроде как свинец в осадок выпал. Только сами глаза остались чистыми, в них, как у Василия Ратмана, искрила месть. Но Корней, в отличие от Ратмана, настроился вначале на чисто деловые переговоры с Марковцевым, а там будет видно.
Он до сих пор не забыл ошеломляющей своей стремительностью обороны Марка в своем саду, которая с такой же быстротой сменилась на громовую атаку. Начало он видел из окна машины, конец застал на полпути к арене боевых действий. А мог бы застать полный конец, если бы бывший комбриг спецназа был поточнее. Но нет, в меткости ему не откажешь, он просто стреножил, остановил несущуюся на него груду мышц. Что подтвердилось в его пассивных действиях: он не стал упражняться в стрельбе из пистолета и на расстоянии, и вблизи, чтобы “проконтролировать” тяжело раненного. Точнее, двух, считая Диму Бекетова, которого Марк развез по всем правилам рукопашного боя. Что теперь, благодарить его за милосердие?