Шрифт:
Посвящается Дмитрию Линнику, моему первому читателю и просто отличному другу.
Мы сами творцы своего безумия.
Грэм
Уставшая женщина в заляпанном фартуке и со следами недосыпания на лице подошла к двери ванной и легонько постучала. Без ответа. Ее шестнадцатилетний сын находился там уже больше часа и не подавал никаких признаков своего присутствия. Мать не стала стучать повторно, она только вздохнула и вернулась в кухню.
– Похоже, он опять уснул в ванне.
– Идиот! Надо его психологу показать. – сказала тринадцатилетняя светловолосая девочка, сидевшая на полу и собиравшая пазлы.
– Не выражайся! Он твой брат, вообще-то!
– Но я же не виновата, что он чокнутый.
– Настя!
Девочка замолчала. Женщина в это время присела с ней рядом и заговорила тише.
– А если честно, ты не знаешь, что с ним происходит?..
***
Мы медленно шагали по узкой тропинке, проложенной мною за все эти годы хождения к тому самому месту, где я обретаю покой. Густые травы и кроны деревьев, начинающие желтеть и краснеть от дыхания осени, защищали нас от солнечных лучей. Вот мы миновали маленький деревянный мостик, который лежал поперек небольшого оврага еще с незапамятных времен, и приблизились к моему заветному прудику. Я взял своего друга за руку, и мы вместе начали прыгать по скользким камням, подбираясь к самой воде.
А на берегу стоял клен. Одна из его веток так далеко вытянулась и так низко наклонилась к нежной глади воды, что казалось, будто сам клен хотел прикоснуться до этой невинной плоскости, но боялся ее разбить. И под той вот самой веткой находилась небольшая, но довольно привлекательная скамейка, на которую мы и присели.
Я немного подумал и начал свой самый тяжелый разговор.
– Почему ты так долго не приходил?
– Потому что тебе нельзя ко мне привыкать…
– Можно! Ей-Богу, можно!
Мой друг потупил глаза. Видно было, что он чем-то опечален. Его красивое лицо стало таким жалким и детским, что, взглянув на него, хотелось плакать.
– Скажи мне, – начал он, – веришь ли ты, что я настоящий?
Меня насторожил этот вопрос, но я тут же собрался с мыслями и ответил:
– Знаешь, когда-то давным-давно меня и вправду терзали сомнения, но сейчас… Сейчас, когда я вижу тебя, когда я могу говорить с тобой, чувствовать твою холодную ладонь в своих руках, я верю… Верю, что ты существуешь.
– А что, если… – его и так бледное лицо стало еще бледнее, будто то, что он хотел сказать, было просто ужасным. – Если нам вдруг придется расстаться?
Конец ознакомительного фрагмента.