Лекарь
Шрифт:
Глава двадцать третья
Утром меня разбудил громкий шум. Перемещения больших масс людей, тем более, одетых в железо, тем более на лошадях, не может пройти бесшумно. Часы показывали семь, а уснули мы в четыре. Настроение было боевым. Адреналин зашкаливал, даже тот факт, что я весь бой проведу в операционной со скальпелем в руках, успокаивал мало. Во-первых, напряг не меньший, чем если бы я рубился в строю, во-вторых, очень может быть, что и до нас докатится волна битвы, вот тогда станет нам по-настоящему кисло.
Сборы не заняли много времени, я оделся, надел кольчугу поверх камуфляжа, а сверху, так уж мне захотелось, надел белый халат. Такие халаты я купил в этот раз и раздал всем работникам медсанчасти. Пусть привыкают, думаю, в будущем
До операционной было рукой подать, мы были там уже через пять минут и, мучаясь от вынужденного безделья, наблюдали проход войсковых колонн. Шла конница из благородных господ, дорогие кони в красивых попонах, сверкающие доспехи, шлемы с закрытым забралом и пышным плюмажем из перьев. Десятки знамён с гербами, мне они ничего не говорили, но среди своих герб значил очень много, любой феодал знал почти все гербы, кроме совсем уж захудалых родов. Смех смехом, а и меня снабдили собственным гербом, как и положено благородному рыцарю (пусть даже в первом поколении). На гербе том были скрещённые шприц и скальпель, вышитые золотом на белом фоне, вроде бы, такие цвета были делом почётным и мало кому из простых рыцарей полагались.
За конницей следовала пехота. Бойцы в неполном доспехе, состоявшем обычно из кирасы, наплечников и шлема. Пикинёры из первых рядов экипировались тяжелее, многие имели поножи и железные перчатки, те же, кто стоял в глубине строя, могли обходиться одним только шлемом и кожаной бригандиной. Шли не торопясь, не сбивались с шага, чувствовалась неплохая выучка. Серьёзная сила на поле боя, если, конечно, не думать о том, что пехота противника обучена не хуже, но при этом куда как более многочисленна. Где-то три к одному. Артиллерия и стрелки должны будут сократить разрыв. Те и другие были в поле ещё со вчерашнего дня.
Неожиданно, увидев в строю пехотинцев знакомое лицо, я перепрыгнул через перила и подбежал к нему.
— Капитан Франц! Откуда вы здесь?
Капитан стражи города Виттенберга, словно простой солдат, шагал в общем строю, на плече его лежала пика и только качественный доспех, прикрывающий почти всё тело, говорил о том, что перед нами не обычный пехотинец. При виде меня он вышел из строя и горячо поприветствовал.
— Что вы здесь делаете, капитан? — повторил я свой вопрос.
— Ополчение города Виттенберга, все, кто только может держать пику, отправились по зову короля.
— Но почему вы в строю с пикой? — не унимался я, — вы ведь капитан.
— Я капитан стражи, — с улыбкой ответил он, — умею ловить преступников. Чтобы командовать пехотой, есть другие. А я неплохо управляюсь с пикой, в молодости получил неплохой опыт, буду полезен Его Величеству.
— Видите это место? — я показал пальцем на операционную, — если получите рану, постарайтесь добраться сюда, я очень хочу, чтобы вы выжили.
Капитан стражи Виттенберга Герберт Франц кивнул и, помахав мне на прощание рукой в железной перчатке, быстрым шагом отправился догонять строй.
Я вернулся на своё рабочее место, а картина происходящего снова поменялась. Теперь в бой направлялся сам король, сопровождаемый небольшим эскортом, он был без шлема, и я хорошо видел его усталое лицо, мешки под глазами и седые волосы. Старика можно одеть в дорогой доспех, но воином он от этого не станет. Вдруг, старый король остановился, сопровождающие его рыцари расступились, и к королевскому коню подошёл человек в мантии мага из Академии. В руках он держал золотой поднос, на котором стоял серебряный стакан. Небольшой, грамм на сто. Маг держал его очень бережно, видно было, что содержимое этого стакана куда дороже, чем поднос и стакан вместе взятые.
Я потянул за рукав халата одного из подчинённых, который попал сюда из Академии.
— Что это?
— Кровь дракона, — неуверенно ответил тот, — только я не знал, что она ещё сохранилась.
— Здесь были драконы?
— Очень давно, последнего убили семьсот лет назад, а кровь хранилась как артефакт.
— Кровь?
— Магия может многое, — студент скромно развёл руками.
Его Величество спешился и подошёл к магу. Сняв с руки железную перчатку, он поднял стакан и чуть дрожащей рукой поднёс его ко рту. Запрокинув седую голову, он опрокинул содержимое в рот. Вкус вряд ли был приятным, морщинистое лицо короля сморщилось ещё больше. А потом началось непонятное. Король словно бы стал выше ростом, глаза его засветились, он сделал глубокий вдох, широко раскрыв рот. Потом сложился пополам, громко лязгнув доспехами, и едва не упал. Однако, не упал, а когда разогнулся, это был уже не он. Король Аллен II, которого все привыкли видеть шестидесятилетним стариком, теперь словно помолодел, морщины его разгладились, глаза блестели, исчезла одышка. Он надел перчатку и крепко, до скрежета металла, сжал кулаки. А после этого король, не обращая внимания на два пуда доспехов, запрыгнул в седло, даже не поставив ногу в стремя. Он принял от оруженосца копьё, которое поднял высоко вверх и прокричал боевой клич. Его подхватили окружающие, громко крича, толпа рыцарей пустила коней в галоп и отправилась к месту боя.
— Как долго действует эта дрянь? — негромко спросил я у мага.
— Часов пять, или чуть больше, — так же тихо ответил он.
— А потом?
— Потом Его Величество станет прежним, скорее всего упадёт в обморок, но не от ран, а от истощения.
— Понятно, — я кивнул, — знакомая вещь.
— В твоём мире тоже такое есть? — удивился маг.
— Есть, — ответил я невесело, — только называется по-другому.
— Как?
— Метамфетамин.
Закончив обсуждение, мы проводили взглядом королевский эскорт. Поднимая клубы пыли, кони знатных господ бросились в пекло. В лагере остались теперь только несколько больных, повара, пекари, да наша небольшая врачебная бригада. К приёму раненых всё было готово, стерильные инструменты лежали в герметичных футлярах, Коробки с лекарствами стояли на столах, упаковки одноразовых шприцов стояли возле каждого стола. В середине помоста стояли три небольших печи, на которые поставили большие горшки с кипятком, стерилизовать инструменты, когда понадобится и промывать шприцы. Каждый шприц я велел использовать по три раза, больше нельзя, игла тупится. Мешки с бинтами, пусть не стерильными, но хотя бы чистыми, стояли по краям помоста.
Но пока не пришло время для всего этого. Первых раненых доставят, хорошо, если через пару часов. Само собой, будут это знатные господа, которых товарищи привезут на конях. Пехотинца из строя никто выдёргивать не станет, его просто перешагнут и пойдут дальше, заняв его место в строю. А если рана тяжёлая, то кто-нибудь из последнего ряда сжалится и перережет горло.
Подумав ещё на тему социальной несправедливости на поле боя, я взял бинокль. Это был один из самых мощных биноклей, что я принёс из своего мира. Отлично было видно всё, что происходило на поле, я мог даже разглядеть отдельных солдат в строю. Не виден был левый фланг, поле просматривалось по диагонали, из ближнего правого угла в дальний левый. Немного порыскав глазами по полю, я увидел и короля, которого сложно было не узнать, роскошное убранство бросалось в глаза даже на таком расстоянии. Но его отряд в бой пока не собирался, занимаясь непонятными перестроениями.
Зато двинулась с места вражеская пехота. Чеканя шаг под бой барабанов, который, правда, отсюда не было слышно, три огромных бронированных квадрата двинулись навстречу нашей пехоте. Даже огромное расстояние не помешало увидеть трёхкратное, а возможно, и больше, численное превосходство. Ни голод, ни болезни, ни дезертирство не изменили глобально этого соотношения. Оставалось уповать на помощь богов. Особенно бога войны, — артиллерию. Я понятия не имел, где находятся пушки, но знал, что, как только наводчики сочтут расстояние приемлемым, будет открыт огонь. Двести пушек должны за короткое время перебить семь тысяч человек. Так сказал герцог Берг, который, кстати, сейчас там. Или в самом строю, или рядом. Наш строй отличался от вражеского тем, что впереди, справа и слева, стояли небольшие, человек на пятьсот, отряды мушкетёров.