Лекарство от скуки

Флёри Юлия

Дверь её квартиры открыл своим ключом. Измайлова вернуть его не потребовала, а у самого такого желания не возникло. Обволакивающая тишина заставила замереть, прислушаться и покрыться холодным липким потом.

— Наташа? — Позвал осторожно и зажмурился, скривился от болезненного приступа, от сжимающей виски боли. — Измайлова? — Невесело усмехнулся и зубы сцепил, слушая, как собственное сердце набатом бьёт, неладное предчувствуя. — Эй?.. — Прошептал, увидев её в спальне.

Измайлова у стены сидела, закрывая ладонями уши. Лицом в колени уткнулась. Так, словно спит. Волосы как-то некрасиво свисали вниз, завершая общую напряжённую позу. А я смотрел и боялся приблизиться.

— Ты что?.. — Безумно улыбнулся, что-то понимая,

осознавая. Медленно опустился перед ней на колени. — Ты обхитрить меня вздумала? — Губы языком обвёл, нервозность выдавая. — Ты хотела меня сделать. — Догадливо шептал, и, уличая, прищурился. — Как нехорошо. — Неодобрительно головой покачал, осторожно приближаясь. Крался практически.

Руку протянул и её ледяной ладошки коснулся. Запястье сжал, пульсацию нащупывая, и заколотился от злости, её сосудов не находя.

— Глупая… Глупая Измайлова… — Задохнулся, её имя произнося. Вперёд подался и прижался губами к шее: тёплая. Пульсация слабая, едва ощутимая. Улыбка стала шире, челюсти сжаты до зубного скрежета. Кайф! Экстаз, пробирающийся сквозь боль и полное отрицание. «Жива!» — ликуют внутренние демоны. Они ждут, пока красавицу принесут им в жертву. — Сейчас будет больно. — Прошептал в сухие, плотно сомкнутые губы и провёл между ними языком. — Но тебе понравится. Обещаю. — Проговорил отстранённо и холодно. Человеческого сейчас во мне практически не осталось.

Другого кого, пожалуй, из коматоза этого было бы и не вывести. Сознание заблокировано, рефлексы практически отсутствуют. С Измайловой шанс был. Её организм по-особенному воспринимает все эти анальгетики, барбитураты, синтетику… чего наглоталась — хрен поймёшь. И с ней подобное состояние больше напоминало глубокое опьянение, не больше. Мне хотелось в это верить. Только на это и рассчитывал. Дыхание задрожало, когда прикоснулся к ней снова. Боялся. Не в первый раз, и… и снова за неё. Языком губы обвёл. Снова и снова, а дыхание горячее сушит их. Сосредоточился и страх, волнение, сомнение в себе подавил. Сработала защитная система обезличивания, когда уже неважно, кто перед тобой, главное — результат.

За затылок удерживая, голову её запрокинул, лицо к свету направляя. Размахнулся и ударил, что есть дури. На бледной щеке разошлась яркая полоса. Это хорошо. Это победа практически. Измайлова болезненно поморщилась, но не произнесла ни звука. Удалось сглотнуть и выдохнуть с облегчением. Моргнул раз, другой, делая картинку перед собой чётче, и ударил снова. Так, что голова в сторону отлетела. Измайлова едва слышно простонала и сделала попытку ударенной щеки коснуться.

— Невкусно? — Понимающе потянул я, и с пола поднялся.

Набрал номер Чижа, отдышался.

— Кир, мне тут человечка привести в чувства надо. Вино и таблетки. Не знаю какие. Адрес тебе уже скинул. Приезжай быстро. Возьми свой волшебный чемоданчик.

Отключился, не дожидаясь, пока тот ответить что сообразит. Чиж понятливый. Дважды повторять не придётся. Телефон на постель швырнул и над Измайловой склонился, чтобы на руки её подхватить. Лёгкая, как пушинка. Вот только безропотность и смиренность ей не к лицу. Другая по натуре. Боец. Просто ориентиры потеряла, запуталась. Прижал к себе и в ванную отнёс. Затолкал в душевую кабину, на пол усадил и холодную воду врубил. Реакция пошла не сразу. Далеко не сразу. Сначала зубы застучали, посинели губы и основания ногтей, потом только дрожь по всему телу пошла и её невнятное, но точно протестующее мычание послышалось. Я губы кулаком подпёр, за ней наблюдая. Волосы в кулак сжал, увернуться не позволяя, когда Измайлова пошевелиться смогла.

— Не нравится… — Выдавил из себя с отвращением, голову набок выворачивая. Гнуло и ломало меня перед ней. Жёстко. Неправильно. — И мне не нравится, что ты творишь. — Сдавленно прошептал, нехорошим взглядом тонкое тело окидывая. — Поиграем по моим правилам. — Предложил и воду на время убрал, чтобы с одеждой справиться.

Один профессор

яро убеждал меня, что бессознательное в такие моменты сильнее. Что условные рефлексы ничто перед нашими внутренними страхами и противоречиями. Я не поверил тогда, сейчас же, когда перед собой спину её видел, мокрое платье с Измайловой, словно по живому сдирал, в собственном отрицании усомнился. Она реагировала! Она сопротивляться пыталась! Не поддавалась, из рук выскальзывала, выворачивалась. Захрипела угрожающе и зло, как только трусы к коленям стянул и по промежности ребром ладони провёл. Надавил чуть сильнее и задохнулся, понимая, что с ней не справляюсь, что любыми способами отбиться попытается. И хмель с неё сошёл, и рассудок вернулся. Выгнулась и в схватке разодрала мне острыми ногтями лицо, шею. Ногами от стены оттолкнулась и на спину меня завались смогла. А я крепко поперёк живота держал и теперь уже практически кричал на ухо:

— Тихо, тихо, всё хорошо, успокойся! — Ревел сквозь сжатые зубы. — Это я, я, ты же знаешь… — Руки её заламывал, не позволяя разрывать мне кожу раз за разом, как силы появляются. — Нечестно играешь, Измайлова! — Обвинил, зло смеясь. — И я себе позволил нечестно. — Прошептал, как только она в моих руках опала, обмякла. Снова на пол усадил и воду, что до этого подготовил, проглотить заставил. И плевать, что давится ей, захлёбывается. Вливал столько, сколько нужным считал. А потом над унитазом поставил и пальцы в рот. До самой глотки. Так, чтобы всю вывернуло. Волосы на затылке в кулак стянул, пытаясь удержать. И снова воду залил. Много. По подбородку, по груди она текла, по животу голому, собираясь на кафельном полу. Вода ледяная, чтобы не всасывалась. Откашляться секунду дал и на челюсть надавил, рот раскрыть заставляя. Снова пальцы в глотку. И так до тех пор, пока не осознала, где находится. Пока сама руками в унитаз упираться не смогла, грубой силе повинуясь. Пока вода чистая из неё не полилась.

— Посмотри на меня! — Приказал и прищурился, в глаза её всматриваясь. Челюсти судорогой от напряжения свело, губы онемели оттого, насколько сильно сомкнул. Смотрел на неё. Долго, внимательно. Смотрел, а облегчение всё не приходило…

Опомнился, только когда Измайлову в сторону повело. Она глаза, что секунду назад ясно смотрели, закатила, голову запрокинула, вместо вдоха хрип выдавая. Спасло только то, что держал крепко. До синяков, со ссадин на нежной коже. На руки её подхватил и так в спальню вернулся. На кровати под одеялом устроил. Голову набок вывернул, зная, что собственный язык в эти минуты врагом становится и дыхание перекрывает при любом неловком движении. Трель дверного звонка услышал и в коридор метнулся. Не спрашивая, кто заявился, открыл. Впустил Чижа и в спину подтолкнул, поторапливая.

— Ах, красавчик! — Щёлкнул тот языком, моей спешке не поддаваясь. — Так, ты тут с бабой, что ли, куролесил? — Уточнил полушёпотом, в лицо моё всматриваясь.

— Я тебя не вопросы задавать вызвал. — Грубо Чижа осёк и только мельком в зеркале увидел то, что его замереть, открыв рот, заставило. Располосованная кожа от виска и до самого подбородка красовалась тёмными бороздами. В то же мгновение лицо зудеть и ныть вздумало.

— Идти куда? — Недовольно пробухтел Чиж и я рукой в направлении спальни махнул. — Мать твою, Измайлова… — Растерянно пробормотал Кир, оглядываясь, а я глаза закатил, силясь сдержаться и не тряхануть его как следует.

— Какого… — Воздуха глотнул, чтобы выругаться, и Чиж опомнился. Чемоданчик свой прямо на постели у её ног разложил и только лишь взглядом исподлобья наградил.

Он капельницу заправил, растворы какие-то в пакеты загнал, на меня глянул недовольно.

— Руку выше локтя передави. Я жгут забыл.

— Попадёшь? — Уточнил тихо, на что парень вызывающе хмыкнул.

— В эти вены даже с закрытыми глазами.

Отозвался Чиж глухо, над Измайловой склонившись. Иглу в вену вогнали — кивнул мне, разжимать захват командуя.