Лекарство от скуки
Шрифт:
– Живите одним днём, Наталья Викторовна.
– Это ты сейчас не для меня, это ты для себя сказал!
Татарин с готовностью кивнул, со мной соглашаясь, на наручные часы взгляд скосил: пары вот-вот начнутся, но остаться хотелось больше, и он рискнул.
– Шиза, догоняй! – Крикнул кто-то из его команды. Он не обернулся, но замер, на короткий миг в каменное изваяние превращаясь. Глаза потемнели в приступе бешенства, а я губу закусила в удовольствии. Прищурилась, пытаясь мысли его распознать, с той же лёгкостью, как он мои
– Как они тебя называют? – Улыбнулась, пытаясь расслабить, растормошить, пытаясь заставить только обо мне сейчас думать.
– Бред несут, не обращайте внимания. – Отшутиться попытался, а я не поверила, бедром его толкнула, подбадривая, кончиками пальцев с боков придержала, точно не понимая, касаюсь или мне это только кажется.
– Ну же, скажи. – Шепнула, оказавшись в непозволительной близости. – Признайся. – Подначивала, а Татарин всё больше хмурился, темнел лицом, вёл себя отстранённо и холодно.
– Это флирт?
– Не знаю о чём ты. – Рассмеялась, а Татарин напрягся и по сторонам оглянулся.
– Не нужно. Все смотрят. – Проговорил он, желваки на скулах продемонстрировал, понимая, что не остановилась.
– Да ладно! Тоже мне, пуп земли! Кто на тебя смотрит, кто?.. Как тебя зовут друзья, Татарин? – Губу прикусила, собственным своевольством наслаждаясь. И он сдался. Его глаза зло сверкнули, прищурились, челюсти неконтролируемо сильно сжались.
– Шиза. – Проговорил он на грани слышимости.
– Как?
– Шиза. – Повторил Татарин громче и увереннее, а меня вело от его эмоций, будто сама курила, будто они мой наркотик и я подсела с первого раза, даже не успев насладиться эйфорией.
– Почему так?
– Потому что случаются ситуации, когда я не трачу время на контроль и вменяемость. Когда инстинкты выходят на передний план, задвигая дальше благоразумие. И в эти моменты мало кто по собственной воле захочет оказаться рядом.
– Пугаешь меня?
– Незачем. Вас не трону.
– Что так?
– У каждого есть свой Рубикон.
– Влюбился, Татарин? – Задела я тоном с издёвкой, а он не отреагировал, не шелохнулся даже. – Ты? Влюбился? В меня, Татарин? В меня? – Рассмеялась в лицо, а он эту фальшь на свой счёт принимать не торопился.
– Вы знаете меня сутки, почему считаете, что влюбиться не могу?
– Потому что я не та, в кого нужно влюбляться. – Осадила я и теперь уже точно не шутила. – Тот самый случай, когда не стоит тратить своё время на контроль и вменяемость. Просто беги от меня, куда глаза глядят, слышишь?
– К этой вашей просьбе я останусь безучастен. – Сухо констатировал парень, и руки на груди скрестил, намекая, что сейчас любой удар отбить сможет. – Телефон, Наталья Викторовна. – Меня окликнул, а я раздражённо скривилась. – Телефон в вашей руке.
Кивнул, предлагая ответить, и я в его глазах утонула, не понимая, откуда в них взялся этот азарт, жадность откуда, отчего они блестят, будто в лихорадке.
– Привет. – Отозвалась, чувствуя, как сердце рвётся из груди, словно после марафонского бега. – Да, ждала. – На Татарина быстрый взгляд бросила, будучи уверенной в том, что румянец волнения он на моём лице уж точно не пропустил. – Вот и отлично! Я в тебе не сомневалась. – Улыбнулась, как только он сообщил, что решение в мою пользу принял и к работе могу приступать уже на следующий день. – До завтра. – Вроде и твёрдо сказать хотела, а получилось едва ни интимным шёпотом. Громов отключился, этого явно не заметив, а вот Татарин шею вытянул, горделиво задирая подбородок.
– Кто это? – Прищурился в ожидании ответа, на что я раздражённо вспыхнула.
– Речь свою фильтруйте, студент Татарин.
– Я спросил «кто это?». – Жёстко повторил он, уступать не намереваясь, а я почувствовала тот самый страх, что поселился во мне вчера, когда его первый заинтересованный взгляд уловила. Вот только, вопреки здравому смыслу, не поставила наглеца на место, а надменно хмыкнула.
– Любимый мужчина. Как считаешь, Татарин, может быть у меня любимый мужчина?
– Не может! – Категорично заявил мальчишка и неприятный холодок пополз по позвоночнику, парализуя, точно анестезия. Это всё взгляд его гипнотический, я точно знала. Знала, но ничего не могла поделать, ни с места сдвинуться, ни отвернуться. Или схватка характеров, как вариант. Схватка, проиграть в которой было смерти подобно, потому и не отступались.
– Считаешь, моя участь прыгать по койкам собственных студентов?
– Считаю, что лучше вам остановиться сейчас. Замолчать и не делать резких движений.
– А то что? Перейдёшь свой Рубикон? Вот так? Даже не успев им насладиться? – Зло рассмеялась, а он осторожно покачал головой из стороны в сторону.
– Я сверну его шею настолько быстро, что этот любимый мужчина даже понять ничего не успеет. Громов Михаил, говорите? Я запомнил. – Прошептал, а я отчего-то подумала, что не шутит.
Татарин мягко улыбнулся и, медленно подтянув руку к моему лицу, всего на мгновение замер, будто предупреждая прикосновение. А потом коснулся. Ладонь его была горячей и твёрдой. Касание уверенное. Он не оставил место сомнениям. И я точно знала, чего боюсь. Того, что видела много раз. То, как обманчива бывает внешность, как безупречна легенда.
– Вы бледная, Наталья Викторовна. – Прошептал мерзавец с извращённым удовольствием в голосе, и я пошатнулась, будто от удара под дых отступая. – Вам нехорошо? – Обеспокоенно проговорил и большим пальцем губ коснулся, проведя по ним лёгким движением.