Лекарство
Шрифт:
Риэлм вздыхает и отодвигает миску.
— Твои любовные переживания нас сейчас меньше всего беспокоят, Слоан. Прости, но мы уедем сразу же, как только наступит ночь.
— Без Джеймса я не уеду!
— Ну тогда я выволоку тебя отсюда! — он поднимает голос. — В отличие от твоего парня, я не боюсь делать то, что для тебя будет правильно. Мы не станем рисковать Лекарством только потому, что у него перепады настроения.
Я хлопаю рукой по столу, так что звенят вилки в тарелках.
— Хватит, — рявкаю я, — перестань все время ссорить нас! Это не сработает, неважно, каким оправданием ты станешь прикрываться!
Риэлм сразу же реагирует на это — вскакивает из-за стола, опрокинув стул. Щеки у него вспыхивают, и он окончательно приходит в ярость.
— Он ушел от тебя! — кричит он.
— Как и ты!
Но рана уже нанесена. Слова Риэлма вонзаются в меня, в самое уязвимое место. Я хватаю тарелку и швыряю ее в стену. Повсюду разлетаются осколки и мокрая лапша. Как меня все это достало! Если Риэлм хотел поссориться, он это получил.
Кас чертыхается про себя и встает из-за стола.
— Я поел, — говорит он ровным голосом. — А вы двое можете поубивать друг друга.
Он смотрит на Даллас через плечо и делает ей знак, чтобы она шла за ним.
Даллас усмехается, отправляет в рот еще одну порцию холодной лапши и бросает вилку на стол — та падает со звоном.
— Поцелуйтесь и помиритесь, детишки, — добавляет она, — а то поездочка у нас будет длинной.
Когда они уходят, Риэлм смотрит на меня.
— Ты просто ужасен, — говорю я ему. — Ты знаешь, что мне большо, и все равно ведешь себя жестоко. Да что с тобой?
Я злюсь, чувствуя к нему глубокое отвращение, причину которого до конца не понимаю. Или, может, просто не могу вспомнить.
— Если ты ждешь, что я расскажу тебе, как помириться с Джеймсом, — говорит он, — так этого не будет.
— Я и не жду этого от тебя. Я… я думала, ты мой друг, но почему-то все всегда кончается вот так.
Я взмахиваю рукой, показываю на хаос вокруг нас. Очевидно, что если с кем мне и вредно общаться, так это с Риэлмом.
— Друзья? — смеется Риэлм и говорит мне покровительственно. — Конечно, сладенькая, мы — друзья. Но если откровенно, то по большому счету, чтобы Джеймс победил. Ты могла бы выйти из Программы и начать жить заново. Могла бы быть счастливой. А вместо этого ты вернулась к нему — и посмотри. У тебя ничего нет. Никого.
На секунду в его взгляде пропадает твердость.
— И долго ждать, пока ты снова не заболеешь? Или это уже началось?
Я чувствую, как мрачнеет мой взгляд, потому что знаю — так и есть. Мрачные мысли, одиночество, все здесь, под корочкой. Ждет меня. Риэлм, увидев мою реакцию, тяжело вздыхает.
— Я не упущу тебя, Слоан, — шепчет он, — убью его, если придется.
— Я лучше умру.
Риэлм отворачивается.
— Вот этого я и боюсь.
Он стоит молча, ссутулившись. Я в совершенном изнеможении падаю на стул. Я слишком устала, чтобы и дальше спорить с Риэлмом. Слишком устала, чтобы оправдывать наше поведение.
— И что мне теперь делать?
— Нам надо уходить, — говорит Риэлм. Прямо сейчас, до того, как доктор, Программа, кто угодно, придет за нами. Мы уйдем отсюда.
Я замолкаю, и смысл его слов доходит до меня.
— Мы?
Он смотрит на меня.
— Только мы.
Он не слушает меня — ни про Джеймса, ни про то, чего я действительно хочу.
— Риэлм, у меня больше нет Лекарства, — тихо говорю я.
Он в абсолютном шоке открывает рот. Пробегает рукой по волосам.
— Мать твою, — бормочет он, — ты приняла его?
— Нет, оно у Джеймса. Когда мы были в комнате, Джеймс положил его себе в карман. И оно было еще там, когда он ушел. Я не… не знаю, что он с ним сделает.
Риэлм оглядывается по сторонам, как будто пытается собраться с мыслями. Немного помолчав, он решительно кивает.
— Джеймс не примет таблетку, — говорит он. — Конечно, не примет.
— Я просто хочу, чтобы он вернулся, — говорю я, беспомощно всплеснув руками. — А Лекарство меня не интересует.
— Лучше бы оно интересовало тебя, — говорит он, пододвигает стул и падает в него. — Программу оно интересует. Как и Артура Притчарда. Оно изменило мою жизнь.
Он отворачивается от меня, и я не могу сказать, что в его взгляде — ностальгия или мука.
— Слоан, — говорит он — когда мы встретились, я не первый раз был в Программе. Эвелин Валентайн была моим врачом, и она выбрала меня, чтобы я прошел испытания — она дала мне Лекарство. Видишь ли, депрессия снова начала овладевать мной, а она думала, что нашла решение. Но у таблетки есть недостаток. Только по-настоящему сильные могут пережить наплыв воспоминаний. Эвелин помогла мне пройти лечение, но она не смогла спасти всех нас. Не думаю, что она справилась с потерей.
— Вскоре после этого она исчезла. Я побывал в ее офисе, который обыскали. Эвелин исчезла — со своими исследованиями и нашими данными. Она сохранила их в тайне от Программы и в последний раз спасла меня. В качестве меры предосторожности они заставили пройти Программу каждого пациента, с коротым она работала, но таблетка защитила мои воспоминания, зацементировала их. Я знаю только четырех человек, которые приняли Лекарство — больше никто не знает, даже моя сестра. Оно едва не свело меня с ума. Хотел бы я сказать тебе, что возвращенные воспоминания того стоили, но ты даже не представляешь себе, Слоан, как это ужасно — вспоминать. Ты даже не понимаешь, как это мучительно.
Я видела шрам на шее Риэлма, который он получил, когда пытался покончить с собой. Но я раньше не представляла себе этого. Как будто это случилось с кем-то еще. Теперь я могу предсмтавить себе, каково это, когда все твои мрачные мысли разом обрушиваются на тебя. Даже хотя Риэлм и считает, что я справлюсь, я не думаю, что достаточно сильна, чтобы это пережить.
— А как Лекарство защитило твои воспоминания? — спрашиваю я. Все так хотят заполучить эту таблетку, а я даже не знаю, как она действует.