Лекарство

Янг Сьюзен

— И что нам делать дальше? — спрашиваю я. — как долго нам жить тут?

— Так долго, как получится.

Он наклоняет голову, и я смотрю на него.

— Мы всегда будем должны бежать, — говорит он. — Пока существует Программа, мы будем в опасности.

Я знаю, что он прав, но его слова разрушают умиротворение этого момента. Я глубоко вздыхаю и снова гляжу на этот мир — как же мне хочется, чтобы так было всегда.

— Хочу кое-что тебе рассказать, Слоан. — тихо говорит Риэлм, — но не знаю, смогу ли я.

Мой взгляд лениво

скользит по деревьям, но сердце начинает стучать.

— Может, пора попробовать, — говорю я. Риэлм не удивил меня: я всегда знала, что он что-то скрывает. Но прямо здесь, сейчас, я боюсь того, что он скажет.

Риэлм нагибается через перила, глядя на текущую воду.

— Это касается Даллас, — шепчет он, — я знал ее до того, как мы оба попали в программу.

Я сдвигаю брови, пытаюсь осмыслить то, что он сказал. Даллас встретила его уже после того, как вышла из Программы.

— Что? — спрашиваю я.

На лице Риэлма — боль, сожаление.

— Она была моей девушкой до того, как попасть в Программу. Просто она не помнит.

О, Боже, — говорю я, прикрывая рот рукой. Неужели Даллас не знает? Почему Риэлм не рассказал ей?

— Слоан, — говорит он и берет меня за запястье, опуская руку. — После того, как я принял Лекарство и вернул воспоминания, я разыскал ее. Пытался защитить ее.

— А почему ты ей не рассказал? Зачем притворяться, что вы только тогда познакомились? Ты что, манипулировал ей, зная подробности ее прошлого?

— Нет, — тут же говорит он, но потом глубоко вздыхает и глядит вниз. — Ну, немного. Я делал то, что должен был делать. Ты ее не знала тогда. Она — не такая, как ты, Слоан.

— Что это значит? — мне вдруг хочется защитить Даллас, а моя злость на Риэлма разрастается как снежный ком.

— Она совсем не сильная. Конечно, она старается. Просто устраивает спектакль, — качает он головой. — Но она слабая. Даллас, может, и думает, что хочет вернуть воспоминания, но я тебе хоть сейчас скажу, что она с ними не справится. Ее паршивый отец, ее попытки самоубийства… а потом я. Знаешь, я был не лучшим парнем.

— Думаю, ты ее недооцениваешь.

— Ты ее не видела. Именно из-за меня Даллас и оказалась в Программе. Я хотел покончить с собой, я был зол, говорил ужасные вещи. Хотел расстроить ее — и расстроил. А потом…

Он замолкает и, отвернувшись, смотрит на лужайку, прижав ладонь ко рту, как будто подавляя всхлип, собираясь с духом.

— Что ты сделал? — шепчу я.

— Я позвонил в Программу и сказал, чтобы они ее забрали.

Я распахиваю глаза и резко, яростно набрасываюсь на него, бью всюду, куда могу ударить.

— Ты сукин сын! — кричу я, стараясь сделать ему больно. Он принимает все удары, но скоро моим запястьям становится больно и руки устают.

— Как ты мог? — из меня вырывается стон. Сердце болит за девушку, которой пришлось пережить так много. Никто не должен выносить так много. А он все это скрывал от нее. Я задумываюсь о том, на что вообще способен Риэлм. Я в изнеможении сажучь на мост.

— Риэлм смотрит на меня. На щеке у него красная, опухшая царапина.

— Когда я вернул воспоминания, — говорит он, — важнее всего для меня было найти Даллас. Когда я увидел, что с ней все хорошо, я был так рад. Я боялся, что она не выжила. Поверь, я ненавижу себя за то, что сделал. У нас сразу же возникла особенная связь. Она очень уязвима, особенно для меня.

— И потом она рассказала мне о Роджере, о том, что он сделал с ней.

Он закрывает глаза.

— Ты не представляешь, как может давить такая вина. Я снова начал выводить ее из себя. Я не могу не обижать ее, Слоан. Я хочу защитить ее, но даже не могу защитить ее от самого себя.

— Тогда просто оставь ее в покое, — говорю я. — Разве это — не самое лучшее, что ты можешь сделать? Ты ей до сих пор небезразличен, Риэлм.

— А я люблю тебя.

У меня в животе все скручивается из-за его слов. Он жесток с Даллас, ну а я-то тут при чем?

— Не обвиняй меня в этом. Тебе вообще не нужно было говорить ей это, если ты знаешь о вашем общем прошлом. И знаешь, как она отностится к тебе. Это было жестоко.

Он улыбается печальной и одинокой улыбкой.

— Но разве ты не делаешь точно так же, когда речь идет о Джеймсе? — спрашивает он. — Разве мы не в одной лодке?

Его слова шокируют меня. Я вскакиваю на ноги. Я что, делаю именно так? Разве я такая жестокая? Я отхожу назад, а Риэлм качает головой и тянется ко мне.

— Подожди, Слоан, — говорит он, — прости. Я не хотел расстроить тебя. Я понимаю — вот что я пытаюсь сказать. Я понимаю насчет тебя и Джеймса — что ты всегда выберешь его. И просто говорю, что точно так же всегда выберу тебя.

Риэлм точно нездоров. С ним всегда было так, или он медленно погружается в депрессию? Я отхожу к дому, вырываю руку из его руки.

— Ты чокнутый, — говорю я. — Держись подальше от меня. И от Даллас.

Риэлм хочет идти за мной, но увидев мое лицо, останавливается. Опирается о перила и смотрит, как я ухожу. Внезапно мне очень хочется найти Джеймса. Я не могу рассказать даллас о Риэлме — не думаю, что смогу нанести ей такую травму. Но попрошу ее помочь мне найти Джеймса. И потом мы уедем подальше отсюд. Я бегу к дому, бегу подальше от Риэлма. Как всегда, бегу назад, к Джеймсу.

* * *

Когда я захожу в дом, там тихо. Сковородка, в которой готовил Кас, отмокает в раковине, а на столе стоит миска с китайской лапшой. Я все равно не могу есть — только не после того, что я узнала. Даллас в гостиной нет, но мне нужно найти ее. Нам нужно найти Джеймса и убираться отсюда. Я поднимаюсь наверх, чтобы собрать вещи, и мне кажется, что даллас все еще спит. Поднимаюсь по скрипучей лестнице и когда открываю дверь в спальню, у меня перехватывает дыхание.