Лекции по холокосту
Шрифт:
Р: То, что эти книги удовлетворяют критерию доказуемости делаемых в них утверждений, не подлежит никакому сомнению. Но это далеко не единственный критерий, необходимый для того, чтобы считать некий труд научным. Другим критериям эти работы не удовлетворяют; так, в них не приводятся и не обсуждаются противоположные аргументы. Кроме того, вышеупомянутые работы переворачивают вверх ногами общепринятую иерархию доказательств: самыми важными считаются показания свидетелей, за ними следуют документальные доказательства, а вещественные доказательства там вообще практически не встречаются. Как-никак, холокост, определяемый как систематическое убийство людей в газовых камерах, нельзя доказать из-за того, что никаких вещественных и документальных доказательств, которые можно было бы проверить, попросту не существует.
Ещё одним критерием научной работы является применяемый
Учитывая, что европейские власти нередко вмешиваются в нашу научную свободу на проведение исследований, когда речь заходит об истории (ниже я об этом подробно поговорю), я хотел бы привести цитату из судебного решения Федерального конституционного суда Германии, в котором, можно сказать, даётся определение научной работы или, точнее, приводится условие, при котором ту или иную работу нельзя лишать статуса научности. Это даст нам возможность судить цензурные учреждения их собственными стандартами: «Защита фундаментального права на свободную науку не зависит ни от правильности её методов или результатов, ни от здравости аргументации и логического обоснования, ни от полноты точек зрения и доказательств, лежащих в основе научной работы. Только сама наука вправе решать, какая наука хорошая и какая — плохая, какие результаты правильные и какие — нет. [...] Нельзя отказывать какой-либо работе в научности только потому, что она предвзята и имеет пробелы, или потому, что она не рассматривает должным образом противоположные точки зрения. [...] Она будет исключена из сферы научности только в том случае, если она систематически [...] не будет соответствовать критериям научности. Одним из показателей этого может служить систематическое пренебрежение к фактам, источникам, взглядам и результатам, противоположным мнению автора работы»[1306].
С: Но если немецкие суды всё же признали доклад Лёйхтера ненаучным, значит ли это, что Лёйхтер систематически игнорировал факты, источники, мнения и результаты, которые могли бы опровергнуть его точку зрения?
Р: Экспертный доклад Лёйхтера был первопроходческой работой. Это был первый труд в мире, в котором газовые камеры Освенцима или любых других мест рассматривались с судебно-медицинской точки зрения. Вряд ли можно обвинить его в систематическом игнорировании противоположных мнений и результатов, поскольку таковых попросту не существовало. Но Лёйхтера в этом никогда и не обвиняли. Обвиняли его в том, что он пришёл к ложным выводам, основываясь на ложных предпосылках[1307].
С: Оправдано ли это обвинение?
Р: На мой взгляд, частично— да[1308]. Но дело сейчас не в этом. Ведь, как постановил Федеральный конституционный суд Г ермании, даже ошибочные и несовершенные работы не обязательно являются ненаучными и, следовательно, они охраняются законом. Если бы критерием ненаучности работы были ошибки и дефекты, то тогда большинство научных работ оказалось бы псевдонаучными, ибо все хоть раз, но ошибаются. Так что это ещё не довод.
Причина подавления непопулярных научных исследований кроется в другом. В качестве примера я приведу цитату из газеты «Франкфуртер альгемайне цайтунг», где некий Патрик Банере пишет о речи, которую Фред Лёйхтер произнёс в Германии: «Государство охраняет свободу науки. Оно распознаёт учёного не по правильным результатам, а по правильной форме. [...] Однако нельзя забывать о том, что подстрекательское намерение нельзя распознать только по форме, позволяющей отличить беседу за кружкой пива от научной лекции. Как раз наоборот, подстрекательство, совершенное по форме, является особо коварным. [...] Но ведь для бывшего узника Освенцима не может быть большего оскорбления, чем когда некий эксперт с логическими на вид рассуждениями утверждает, что этому узнику никогда не угрожала смерть.
Но государство в данном случае также подвергается осмеянию. Если бы «Мнение о холокосте» Деккерта [Гюнтер Деккерт перевёл речь Лёйхтера] было верным, то тогда Федеративная Республика [Германия] основывались бы на лжи. Каждое обращение президента, каждая минута молчания, каждая книга по истории были бы ложью. Отрицая убийство евреев, он отрицает законность Федеративной Республики»[1025].
Прочтите внимательно эти строки и скажите, где здесь ошибки аргументации.
С: Ревизионисты вовсе не утверждают, что заключённым Освенцима никогда не угрожала смерть.
Р: Совершенно верно, и это первая ошибка. Эпидемии тифа унесли жизни десятков тысяч заключённых. Ведущий ревизионистский эксперт по Освенциму Карло Маттоньо оценивает максимальное число умерших в Освенциме в 136 тысяч человек[228]. Какие ещё ошибки вы видите?
С: В своей статье Банере отрицает научную свободу и ставит всё с ног на голову: чем научней, тем порицательней и тем запретней.
Р: Да, и отсюда видно, что типы вроде Патрика Банерса рассуждают не в соответствии с конституцией Германии. Он начинает с ложных предпосылок. Во-первых, непонятно, как иначе можно распознать подстрекательство, если не по ненаучной форме. Такая аргументация переворачивает всю логику вверх ногами. Во-вторых, в мире нет ни одного эксперта, который бы утверждал, что узникам Освенцима никогда не угрожала смерть, и в-третьих, мнение о том, что законность существования ФРГ покоится на принятии преобладающей точки зрения о преследовании и уничтожении национал-социалистами евреев, глубоко ошибочно и попросту нелепо. Если бы ФРГ действительно была основана на этой исторической детали, то тогда бы ей не сулило ничего хорошего, поскольку любое государство, существование которого основывается исключительно на той или иной точке зрения на историю, навязываемой его гражданам уголовным кодексом, рано или поздно прекратит своё существование.
С: На чём же тогда основывается современное немецкое государство?
Р: На правах человека, на принятии этого государства немецким народом, на его международном признании, на его политической, исторической, культурной идентичности и неразрывности с предыдущим немецким государством и т.д. и т.п.
Этот, несколько удивительный, взгляд на холокост как на моральную основу Федеративной Республики Германия (см. цитаты в начале главы 4.3.4) представляет очень большую опасность для данного государства. Отсюда, по сути, следует то, что любой, кто имеет иную точку зрения на холокост, является врагом государства, даже если у него нет никаких намерений причинить вред своей стране. Тем самым создаются несуществующие враги государства. Послушные граждане вдруг ни с того ни с сего становятся врагами, с которыми нужно беспощадно бороться. Эти, искусственно созданные, враги служат оправданием для ограничения прав, которые немецкая конституция предоставляет своим гражданам. Искусственное штампование врагов из законопослушных граждан ведёт к поляризации общества, особенно когда ревизионисты имеют большие успехи в научном обосновании своей позиции, что может нарушить внутренний покой немецкого общества.
К сожалению, эту странную логику принял на вооружение и Федеральный конституционный суд Германии, когда он решил, что сожжению может подлежать даже научная книга, особенно если она якобы оскорбляет человеческое достоинство евреев, утверждая, что их свидетельские показания не соответствуют истине[1309]. Немецкая юриспруденция ведёт себя так, будто евреи — это единственная этническая группа, чьё достоинство может оскорбить научный труд.
С: То есть Федеральный конституционный суд Германии плевать хотел на немецкую конституцию. Как только речь заходит о евреях, он забывает о своих же собственных постановлениях о том, какую книгу следует считать научной, а значит, охранять законом. Евреи, похоже, до сих пор пользуются в Г ермании «особым обращением».
Р: Так получается. Впрочем, даже если суд и вынужден будет признать, что такого рода работа является научной, её всё равно будут называть псевдонаучной.
С: А какие доказательства приводятся тогда, когда некую ревизионистскую работу называют псевдонаучной?
Р: Да никакие! Данное заявление делается безо всяких доказательств. Утверждается, что ревизионисты якобы попросту цитируют друг друга, что является наглой ложью. Это называется «цитирующим картелем отрицателей» или что-то в этом роде.
С: Это напоминает мне о многих статях из «нормальных» научных трудов, в которых авторы ссылаются, в основном, на свои собственные труды, а также на труды учёных, имеющих похожую точку зрения. Это явление считается в науке вполне нормальным. Учёные, работающие в схожих областях над схожими проектами и использующие схожие методы, имеют привычку ссылаться на работы друг друга.
Р: Да, но в нашем случае утверждается, что ревизионисты будто бы игнорируют контраргументы. На самом деле всё обстоит с точностью до наоборот: ревизионисты-то как раз тщательно разбирают утверждения, делаемые холокостовцами (как свидетелями, так и историками), в то время как «традиционные» историки, яро поддерживаемые политиками, СМИ и судебной системой, упорно отказываются даже замечать аргументы ревизионистов, не то, что принимать эти аргументы всерьёз и обсуждать их.