Лекции по холокосту
Шрифт:
Действительность такова, что во всех областях науки исследователи имеют свою собственную, очень личную повестку дня — будь это по политическим мотивам или же потому, что их репутация, гордость, социальный статус или финансовое благосостояние зависит от того, какие именно теории преобладают на данный момент. Полемика вокруг холокоста несущественно отличается от любой другой научной полемики. Просто она пробуждает самые сильные чувства и затрагивает самые влиятельные политические программы.
Таким образом, будет наивно полагать, что объективность преобладает потому, что каждый учёный объективен по определению. Учёные — это тоже люди, и поэтому большинство из них в той или иной степени предвзяты — хотя бы потому, что их социальное окружение является предвзятым из-за культурного влияния, избежать которого никто не в состоянии. Для гарантирования
Но довод Цительмана в пользу принятия оборонительной позиции в современной немецкой истории не возобладал. Хуже того: любой мог и может безо всяких последствий для своей научной репутации (а нередко — даже с выгодой) увешивать немецкую историю всевозможными обвинениями, зато тот, кто занимает оборонительную позицию, быстро становится изгоем общества, а в некоторых европейских странах он может даже быть привлечён к уголовной ответственности.
Чтобы всем было понятно, о чём здесь идёт речь, я повторю вкратце, какие именно необоснованные притязания были раскрыты на данный момент, моральную ответственность за которые постоянно заставляют нести весь немецкий народ. Для начала — это существующие в различных вариациях ужастики о мыле, сделанном из жира евреев, о сморщенных головах узников, об абажурах из человеческой кожи и т.д.
За ними идут завышенные оценки числа жертв; выдумывать свои цифры можно безо всяких последствий любым исследователям и учреждениям; несмотря на то, что заведомо известно, что цифры эти ложные, им позволяют оставаться в силе (пример Скальского).
И наконец, как мы уже здесь установили, можно без особого риска давать лживые или ошибочные свидетельские показания и подделывать документы для того, чтобы представить немецкую историю в как можно более негативном свете. Я затронул дело Демьянюка и Ванзейский протокол только как известные примеры; список можно запросто продолжить[315]. По ходу наших лекций я приведу целый ряд других случаев, из которых вам станет ясно, как легко можно дурачить общественность, которая в большинстве своём крайне доверчива и некритична. Пусть же этот краткий обзор даст вам понять, что обнаружение оправдательных улик, которые столь важны для сбалансированных суждений, считается нежелательным и даже уголовно наказуемым, когда речь заходит об истории Третьего Рейха.
Р: Поднимите руки те из вас, кто когда-либо слышал о Жан-Клоде Прессаке. Примерно десять процентов аудитории... Я сразу же перейду к предмету разговора и спрошу, что у вас ассоциируется с этим именем?
С: Прессак был французским фармацевтом, расследовавшим технологию массовых убийств в Освенциме и написавшим книгу по этой теме, которая получила лестную оценку средств массовой информации, поскольку она наконец-то опровергла технические аргументы ревизионистов.
Р: Да, таково общепринятое мнение. Вообще-то историк-любитель (как и многие другие в этой области) Прессак написал целых две книги об Освенциме. Первая вышла в 1989 году и осталась почти без внимания, даже несмотря на то, что её разрекламировали как окончательное опровержение ревизионизма в деле Освенцима. Сия 500-страничная книга в гигантском формате АЗ была напечатана лишь небольшим тиражом, большая часть которого в итоге осела в крупных библиотеках Запада[249]. По-настоящему Прессак стал известен общественности в 1993-1994 годах, когда появилась его вторая книга, которую можно описать как слегка исправленное и дополненное резюме его предыдущего толстенного труда. Называется она «Крематории Освенцима» и имеет подзаголовок «Техника массового убийства»[251, 252].
С: Именно благодаря этой книге Прессак и прославился, поскольку ему наконец-то удалось опровергнуть ревизионистов их же техническими методами!
Р: Да, таков был тон средств массовой информации[316]. Вот что, к примеру, написал Буркхард Мюллер-Улльрих в немецком журнале «Фокус»: «Чего недоставало до сих пор, так это доказательства технического метода массового убийства. Ревизионисты — международная группа частных историков, в большинстве своём — убеждённых национал-социалистов, которые отрицают или хотят «преуменьшить» преступление, — напирали как раз на этот момент. [...] Заслуга Прессака состоит в том, что своей книгой он подорвал основание для любых возражений ревизионистов и освенцимских отрицателей, если таковые вообще когда-либо имелись. [...] Даже Нольте не знал об убедительном, неоспоримом опровержении, которым Прессак разбил в пух и прах главный тезис освенцимских отрицателей — тот, что массовая газация нескольких тысяч людей за один день в одном лагере была технически невозможна»!^ 17].
Аналогично, Харальд Эггебрехт в немецкой газете «Зюддойче цайтунг» утверждает: «[...] из-за бесцеремонных выходок неонацистов и их бесстыжего отрицания факта истребления евреев в газовых камерах Освенцима, подкреплённого псевдонаучными теориями о том, что механизма убийства не могло быть по так называемым техническим причинам, стало необходимо заново доказывать Освенцим. [...] В этом документе с тщательным анализом всей документации имеется всего лишь несколько строчек, в которых Прессак цепенеет от ужаса. [...] Как уже было сказано ранее, эта книга не является чем-то сенсационным, это вовсе не защита от нападок неисправимых, нахальных, циничных релятивистов вроде Эрнста Нольте[318], утверждающих, что нужно серьёзно подходить к аргументам и теориям, как будто бы речь шла о научной дискуссии. Тот, кто так поступает, находится на прямом пути к «лжи об Освенциме» и к принятию нацистского периода как интеграционной эпохи»[319].
С: Говоря открытым текстом, эти критики утверждают следующее: против холокоста нет веских аргументов, но наконец-то кто-то их опроверг!
Р: Забавно, не правда ли? А теперь давайте проверим эти самые утверждения об опровержении. Кто из вас читал книгу Прессака? Да, вот вы, в заднем ряду, не могли бы вы пересесть поближе? Спасибо. Так, значит, вы прочли эту книгу?
С: Да, и она меня просто потрясла!
Р: Хорошо. У меня с собой как раз есть эта книга. Не могли бы вы показать мне, из списка ссылок в книге, хотя бы одну цитату из технической литературы по крематориям, газовым камерам или оборудованию для казни, или же, в качестве альтернативы, показать мне хотя бы один технический подсчёт, произведённый самим Прессаком? Я даю вам на это десять минут. Ведь, как-никак, вы знакомы с книгой. Вы берётесь за это?
С: Хорошо, почему бы и нет?
Р: Отлично. Тем временем мы сосредоточим наше внимание на французском журналисте и известном оппоненте ревизионизма Эрике Конане.
Примерно через полгода после того, как шумиха вокруг Прессака утихла, Конан написал об Освенциме в крупнейшей французской ежедневной газете «Ле монд» следующее: «Ещё одна чувствительная тема: что делать с фальсификациями, которые оставила за собой коммунистическая администрация? В 50-х и 60-х годах с грубыми ошибками были реконструированы и выданы за подлинные несколько зданий, ранее исчезнувших или переоборудованных для других целей. Некоторые из них, которые были «слишком новыми», были закрыты для публики. Я уже не говорю о газовых камерах для уничтожения вшей, которые иногда выдавались за газовые камеры для убийства людей. Эти ошибки сослужили немалую службу отрицателям, извлекавшим оттуда материал для своих небылиц. Типичным примером является крематорий I. Первая газовая камера была создана в его морге. Она недолго проработала в начале 1942 года. Блокировка зон, необходимых для газаций, помешала работе лагеря. В результате, в апреле 1942 года было решено переместить смертоносные газации в Биркенау, где они осуществлялись преимущественно на еврейских жертвах в промышленном масштабе. Крематорий I был превращён в бомбоубежище с операционной. После создания в 1948 году музея крематорий I был приведён в своё предполагаемое [!] первоначальное состояние. Всё здесь — фальшивое^320]: [...] размеры газовой камеры, расположение дверей, отверстия для ввода Циклона-Б, печи, отстроенные заново согласно указаниям нескольких оставшихся в живых [узников], высота дымовых труб. [...] На данный момент всё это остаётся таким как есть, а посетителям ничего не говорят. Всё это слишком запутанно. Что будет дальше — увидим» [выделено мной — /,.Р.][321].