Лексикон
Шрифт:
– Да ну? С чего бы это? – недоверчиво усмехнулась девушка.
Озорник снял капюшон и откинул со лба спутанные волосы. Ласка невольно отшатнулась: левый глаз его был угольно-черным, без белка и радужки; и там, в бездонной глубине, фосфоресцировал бледно-зелёным огнём непонятный знак: то ли буква, то ли иероглиф…
– Стекляшка, – Озорник тряхнул головой, и спутанные волосы вновь закрыли жуткое зрелище. – Но на неподготовленных производит весьма угнетающее впечатление. Чего уж говорить о суеверных дикарях…
– Теперь я вижу: ты своё прозвище получил недаром… – протянула девушка. Озорник рассмеялся.
–
«Каким транспортом?» – удивилась Ласка. Озорник поднял «летучую мышь», шагнул вглубь пещеры – и то, что прежде казалось девушке бесформенным нагромождением камней, внезапно обрело черты. Машина была донельзя странной: тёмное дерево, стянутое медными полосами, полированная сталь, кожаное, похожее на конское, седло – и великолепные витые рога горного тура, приспособленные в качестве руля… Стояло это чудо на трёх широких полозьях. Озорник завозился возле машины, позвякивая металлом.
– Котёл приходится сливать всякий раз, как только топка гаснет – иначе замёрзшая вода мигом разорвёт бак, – пояснил он. – Внизу есть краник. Кстати, из-за этой особенности жители Снежной Страны считали мою машину живой… И очень потешались над странным зверем, который не может пописать без посторонней помощи.
– На чём она работает?! И как ездит – вон то колесо с лопатками, оно что, загребает снег?! А как ты собираешься заливать туда воду?! – вопросы Ласки посыпались, словно из рога изобилия. Озорник шутливо поднял руки.
– Постой, не так быстро! Работает на любом топливе… Паровой котёл открывается – вот так, видишь? Я могу набить его снегом или кусками льда, растопить их – а потом достаточно захлопнуть крышку и завернуть вентили. Что касается лопаточного колеса – да, это и есть движитель, ты совершенно права… Знаешь, я изумлён. Чтобы девушка так интересовалась устройством машин…
– Можешь не гадать, – буркнула Ласка. – Мой отец был главным инженером Крепости; от него я и научилась всему, что знаю.
– Был?
– Он погиб во время последней войны… Тогда ордынцы стояли у самых стен, и если бы не папа – их кавалерия прорвалась бы через перевал в Уральское Атаманство…
– Понимаю… И сочувствую, – собеседник склонил голову.
В пещере воцарилась тишина.
– Смотри-ка, метель стихает, – нарушил молчание Озорник. – Можно потихоньку раскочегаривать двигатель. Дело небыстрое; к тому времени, думаю, ветер малость уляжется.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Ласке хотелось изучить чудную машину, но Озорник понял её по-своему.
– Почему бы и нет, – новый знакомец порылся в грузовом отсеке небывалого механизма и передал Ласке небольшую лопату. – Ты могла бы расчистить проход.
Метель, действительно, вскоре прекратилась. Редкие снежинки всё ещё падали с неба, но дали очистились. Девушка, закинув винтовку за спину, бесстрашно вскарабкалась на высокий обломок скалы – и разглядела на горизонте столбы дыма и пара, тянущиеся к лиловому вечернему небу. «Крепость… Далеко же меня завезли собачки! Вряд ли я добралась бы обратно в пургу, даже если бы знала точное направление!».
Внизу Озорник выкатил из пещеры своего механического коня. Из двух коротких, скошенных назад труб валил густой дым. Фонарь – «летучая мышь» был теперь укреплен на развилке руля; его свет заставлял снег сверкать и искриться.
– Могу себе представить,
– О да, это незабываемое зрелище! – усмехнулся Озорник. – Из чумов выскакивает всё племя, женщины визжат от страха, мужчины хватаются за оружие… И вот, наконец, вперёд выходит шаман. Если удаётся с ним поладить – считай, дело в шляпе. Я представляюсь духом, посланным в помощь его народу, и намекаю, что радушный приём принесёт племени удачу…
– Да ты, мил человек, авантюрист! – фыркнула девушка.
– Ну почему же… Мне ведь не так уж много надо – остаться в живых, получить кров и пищу, приготовить топливо для моей лошадки… И я за всё честно расплачиваюсь.
– Чем же это?
– Когда как… Даю полезные советы, лечу хворых, чиню всякие вещи – я довольно ловок в этом…
– Неужели на тебя ни разу не осмеливались напасть? – поинтересовалась Ласка, спустившись с утёса.
– Ни разу… Должно быть, я очень везучий! – усмехнулся собеседник.
– Понятно… И куда ты теперь?
– Отвезу тебя в Крепость, а там видно будет… – Озорник достал из-за пазухи чёрную тряпицу и повязал голову, прикрыв своё жуткое око. – Знаешь, у меня к тебе будет просьба: не рассказывай никому про мой глаз, хорошо? Не люблю, когда люди обсуждают это… Давай, устраивайся сзади. Будешь подсказывать направление.
Чудной механизм разгонялся медленно. Сначала он еле полз, пыхтя и выбрасывая облачка пара – но постепенно движение становилось всё быстрее и быстрее. Чёрные утёсы и синие барханы сугробов величаво уплывали назад. Минут через десять их скорость уже не уступила бы самой быстрой собачей упряжке. Колючие искры снега жалили щёки Ласки. Машина Озорника и впрямь напоминала диковинного зверя: двигатель пыхтел и постукивал – равномерно, словно сердце. Упругое кожаное седло было тёплым: очевидно, одна из паровых магистралей хитроумного механизма использовалась для его подогрева. Крепость приближалась. Быстро темнело, но девушка не сомневалась, что часовые заметили их: яркая точка керосинового фонаря в снежной пустыне должна быть видна издали. Ожидания не подвели её: вспыхнувшие прожектора заключили бегущий по снегам аппарат в перекрестие лучей.
– Ты бы помахала им, что ли, – с беспокойством заметил Озорник. – А то ещё дадут по нам залп… Так, на всякий случай.
– Ну, это вряд ли! – хмыкнула Ласка, но всё же последовала совету спутника и поприветствовала невидимых часовых. Один из прожекторов замигал: теперь девушка была уверена, что её опознали.
***
– Давайте всё же внесём ясность, полковник, – улыбнулся Озорник. – Кто я – гость или пленник?
Полковник Шолт-Норт вздохнул.
– Поймите меня правильно, господин, гм, Озорник… Уральское Атаманство – страна небольшая. А по ту сторону хребта – Орда, Поволжский директорат и ещё с полдюжины не слишком-то дружественных государств… Единственная причина, по которой мы ещё не стали добычей алчных соседей – это Крепость. Здесь, на перевале, мы можем сдерживать их армии сколь угодно долго: крепостные пушки – гарант суверенитета моей страны… Увы, гарант практически единственный. А я, будучи комендантом, обязан обеспечивать неприкосновенность этих стен, любыми доступными методами… Особенно теперь, когда мы со дня на день ожидаем вторжения.