Ленин жив! Культ Ленина в Советской России
Шрифт:
«Пионеры „Спартака“ Советских республик должны быть теперь достойны того великого имени, которое написано на их знамени» [431] .
Имя Ленина — так же, как его тело, его портреты, его труды — продолжали источать энергию и после его смерти. Любая организация, которой присваивалось имя вождя, приобретала особый статус, расширяла свои полномочия. Переименованием доказывалась лояльность и готовность оправдать доверие, показать себя достойным высокого звания.
431
Там же. 26 янв. С. 2.
Накануне
Важнейшее из официальных траурных собраний состоялось в канун похорон. На заседании Второго Съезда Советов СССР присутствовали все виднейшие большевики, за исключением Троцкого. Первым взял слово Калинин, председательствовавший на съезде. Он говорил по существу, хотя речь его и отличалась некоторой монотонностью. Он сказал о том, насколько велика утрата и призвал к единству и солидарности ради укрепления могущества народа [432] . Затем выступила Крупская. Речь эта — короткая, сдержанная, мужественная — исходила из уст единственного человека, кому позволены были эмоциональные вольности. Крупская напомнила о любви Ленина к рабочим, о его верности марксистской теории, о его личной скромности.
432
Эта речь, вместе с другими, произнесенными на траурном собрании, кратко изложены в газете «Правда». 1924. 27 января, С. 3. Полностью все речи впервые опубликованы в «Правде», 30 января 1924. С. 5–6 и 31 января 1924. С. 4.
Речь, произнесенная в тот вечер Сталиным, была его легендарной «клятвой». Сталин выступал после Калинина, Крупской и Зиновьева, и речь его строилась по образцу катехизиса. Сталин обрисовал важнейшие черты созданной Лениным политической реальности и охарактеризовал основополагающие принципы коммунистической убежденности. Сталин назвал страну «громадным утесом», непоколебимо стоящим среди «океана буржуазных государств». Сила страны состоит в нерушимой поддержке со стороны рабочих и крестьян всего мира. Сталин перечислил достоинства Советской власти: крепость партии, диктатуру пролетариата, союз рабочих и крестьян, союз республик и Коммунистический Интернационал — заключая каждый период клятвой: «Уходя от нас, тов Ленин завещал нам хранить единство нашей партии как зеницу ока. Клянемся тебе, тов. Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь!» Заключил свою речь Сталин следующими словами:
«Вы видели за эти дни паломничество к гробу тов. Ленина десятков и сотен тысяч трудящихся. Через некоторое время вы увидите паломничество представителей миллионов трудящихся к могиле тов. Ленина. Можете не сомневаться в том, что за представителями миллионов потянутся потом представители десятков и сотен миллионов со всех концов света для того, чтобы засвидетельствовать, что Ленин был вождем не только русского пролетариата, не только европейских рабочих, не только колониального Востока, но и всего трудящегося мира земного шара.
Уходя от нас, тов. Ленин завешал нам верность принципам Коммунистического Интернационала. Клянемся тебе, тов. Ленин, что мы не пощадим своей жизни для того, чтобы укреплять и расширять союз трудящихся всего мира — Коммунистический Интернационал».
Западные исследователи придавали этой речи особое значение. Она часто приводится как доказательство того, что Сталин был архитектором и скрытой движущей силой ленинского культа [433] . В целом, если для культа требуется религиозно окрашенная риторика, то речь Сталина представляет в этом смысле некий камертон.
433
DeutschenI. Stalin: A Political Biography. New York. 1967. P. 269–272; CarrE. H. The Interregnem. P. 353–355; Schapiro L. Communist Party. P. 282.
Вне сомнения, Сталин играл важную роль в развитии культа Ленина. Однако произнесенная им надгробная клятва не слишком выделялась из общего потока [434] . Речь Сталина многим отличается от речей других видных лидеров [435] , но жанровое сходство ее с современной публицистикой несомненно. Сложилась определенная традиция клясться именем Ленина и произносить эти клятвы в ритуальной последовательности: это очевидно на примере газетных отчетов о траурных митингах рабочих [436] . Очень часто собравшиеся клялись выполнить заветы Ленина: торжественностью такие тирады мало чем уступали заверениям Сталина. «Клянемся не отступать ни шагу от ленинского союза рабочих и крестьян» — такую резолюцию приняли на своем собрании женщины-работницы Петрограда. Участницы этого собрания поочередно вставали с мест и клялись всегда сохранять верность заветам Ильича. Подобно Сталину, женщины прямо обращались к вождю:
434
По мнению Адама Улама, «цветистый стиль» речи делал ее нелепой на Съезде Советов, однако она вполне была бы уместна на похоронах Ленина (Stalin: The Man and His Era. New York, 1973. P. 235).
435
Существует лишь одно исключение: речь, написанная Крупской приблизительно в 1924 г. и впервые опубликованная в 1965 г. в сборнике ее произведений о Ленине (О Ленине: Сборник статей и выступлений / Под ред. В. С. Дридзо. 2-е изд. М., 1965. С. 11–12). Эта речь, рукописный оригинал которой воспроизведен в книге, хранилась в Центральном партийном архиве в Институте марксизма-ленинизма. Датирована она 1924 г. Роберт Макнил, включивший английский перевод речи в написанную им биографию Крупской, утверждает, что она явно предназначалась к произнесению на похоронах. В доказательство он ссылается на тот факт, что редактор книги поместил эту речь перед речью, которую Крупская произнесла 26 января 1924 г. Более убедительным, однако, представляется довод Макнила относительно ритуализированной формы самой речи: в этом плане она напоминает сталинскую. Первая часть речи состоит из ряда описаний Ленина, каждое из которых открывается его именем: «Ленин был врагом царей, помещиков и капиталистов, врагом угнетателей. Ленин был самым близким другом рабочих и работниц, крестьян и крестьянок, другом всех трудящихся». После девяти таких фраз Крупская перечисляет восемь заветов, составляющих наследие Ленина: «1) Крепить и дальше братский союз рабочих и крестьян. 2) Крепить и улучшать их власть — власть Советов. 3) Теснее смыкаться онэло Коммунистической партии». И так далее. Речь завершается призывами (заглавными буквами): «Неуклонно идти вперед, к светлой жизни, к социализму и коммунизму! Заветы Ленина исполним!» Макнил выдвигает предположение, что эта необычная речь, резко отличающаяся от обычного стиля Крупской, не была произнесена потому, что «все речи должны были быть согласованы с комиссией Дзержинского, принявшей решение, что только Сталину разрешалось толковать заветы Ленина». — Bride of the Revolution: Krupskaya and Lenin. Ann Arbor, 1972. P. 241.
436
Одна из статей озаглавлена «Клянемся!» Статья состоит в основном из клятв наподобие следующих: «Клянемся все, как один человек, клянемся все — рабочие, крестьяне и красноармейцы, — биться до конца за наше ленинское боевое красное знамя. Клянемся не допускать малодушных колебаний никогда, ни при каких обстоятельствах, несмотря ни на что». В статье содержится призыв Петроградского Совета крепить единство народа и быть ленинцами в борьбе и труде (Петроградская правда. 1924. 24 янв.).
«Клянемся тебе, великий рулевой революции, идти непреклонно вперед по проложенному тобой пути всемирной пролетарской революции к коммунизму» [437] .
Широко распространенными в то время были не только торжественные клятвы Ленину, в большом ходу были и религиозные обороты, схожие с использованными Сталиным. В день похорон «Правда» опубликовала краткое изложение речей, произнесенных на траурном заседании Съезда Советов, однако из резюме речи Сталина были полностью исключены религиозные нотки. Указывалось лишь, что Сталин говорил об основных заветах Ленина и о готовности Центрального Комитета партии следовать воле вождя. Далее перечислялись названные оратором отличительные черты ленинского наследия [438] . Речи Сталина, по сравнению с другими речами, в отчете уделено наименьшее внимание. Известность эта речь получила позднее, когда была перепечатана в составе собрания сочинений Сталина, а западные ученые увидели в ней проявление глубоко религиозного, восточного склада ума Сталина. Конечно, значимость речи придало и возросшее влияние Сталина. Однако в те январские дни никто не упомянул о ней в печати ни единым словом, и она не включалась ни в одну из тысяч брошюр, распространявшихся массовыми тиражами.
437
Там же. 25 янв. С. 4.
438
Правда, 1924. 27 янв. С. 3.
В то же время на траурном заседании была произнесена речь, гораздо более воздействовавшая на слушателей и имевшая непосредственное отношение к культу Ленина. С сильной и пространной речью до Сталина выступал Зиновьев. То, как русский народ откликнулся на смерть Ленина, показывает, что Ленин снискал преданность и доверие со стороны масс. Коллективное руководство должно сохранить и укрепить еще более силу ленинской личности. Таков был смысл сказанного Зиновьевым, хотя выразил он свою мысль более тонко. Зиновьев заявил, что события прошлой недели, зрелище нескончаемых очередей в Москве выявили меру исторического значения Ленина. Эта толпа была чудом. «Видели ли вы когда-нибудь ранее такую прекрасную, единую народную массу, такой живой прибой сотен тысяч пролетариев, которые сами организуются тут же на улицах, которые день и ночь в нынешнюю зимнюю стужу стоят и ждут своей очереди зайти и поклониться праху вождя?» Смысл: толпа поистине была посмертным вотумом доверия. Зиновьев добавил, что в эти дни народ, казалось, заново переживал великую Октябрьскую революцию. Огромные толпы были толпами Октября. Смысл: это свидетельство грандиозной политической поддержки, пламенной преданности.
Далее Зиновьев зачитал два письма от рабочих. Первое из них было адресовано непосредственно умершему вождю: «Нашему отцу. Дорогой отец наш! Ты ушел от своих детей навеки, но твой голос, слова твои никогда не умрут в наших пролетарских сердцах. Мы великими тысячами идем проститься с дорогим нашим вождем, мы плачем у гроба твоего… Отец наш своей смертью нанес нам тяжкий удар. Мы, читая газеты, думали, что вернется он скоро к нам, и мы ждали его каждую минуту, но злая болезнь отняла у нас незабвенного отца — отца всего мира». Зиновьев дал понять, что письмо — доказательство любви к Ленину как к правителю, который, подобно царю, заслужил имя отца родного. Глубина подобной связи бесценна, сказал он, и ее следует поощрять всеми возможными средствами.
Вторым письмом Зиновьев стремился внушить съезду, что Ленин проник в национальный дух русского народа. Письмо, написанное шахтером, начинается традиционной фольклорной формулой «солнце померкло, звезды закатились» — и напоминает собой народную сказку. Сюжет относит действие к годам первой мировой войны: царское войско возносит к небесам тщетные молитвы. «Но вот среди лесов и полей, где ежеминутно взрывались ужасные бомбы, между трупов и стонов раненых пронеслось: Ленин. Из-за границы пришел Ленин. „Вам тяжело, я знаю, — сказал он, — слушайте меня, идите за мной“. Его клич был кличем вождя. Этот клич проник глубоко в каждое солдатское окровавленное сердце. За ним шли. За лозунги Ленина не было жаль жизни. Умирали с радостью, никто о себе не тужил. То, что он обещал, пришло. Зацвели красные маки. Черная тоска сменилась радостью. Голод и разруху оставили за плечами, стали вдоволь есть хлеб. Ленину нельзя было не верить… Такому мы верили. Мы говорили ему: „Зови, веди, пойдем, не обманешь!..“ Заболел. Дорожили каждым его часом. Ленин, живи! Ты один понимаешь нас, как никто! Нас, мужиков, царя растоптавших! А сегодня у каждого из нас на сердце черные пятна. Закатилась звезда. Москва, Россия, Союз Республик облеклись в траур. Солнце померкло. Великого Ленина между нами не стало». Читая этот рассказ, Зиновьев напомнил съезду, что Ленин сделался в глазах народа необычайно могучим предводителем, пророком, спасителем. В своей речи Зиновьев сам назвал Ленина провидцем, отдавшим жизнь делу революции и подвергавшимся смертельной опасности в 1917 и в 1918 гг. В сознательной попытке вознести Ленина над остальным человечеством оратор повторил слова Горького, написавшего в 1920 г. о том, что Ленин в религиозную эпоху считался бы святым. В заключение Зиновьев сослался на заповедь Каменева, выдвинутую им годом раньше на Двенадцатом съезде партии. Столкнувшись с необходимостью принять трудное решение, давайте спросим себя: «А как бы на моем месте поступил товарищ Ленин?»