Ленин
Шрифт:
Центральным содержанием и идеей этого государства была «руководящая и направляющая роль КПСС». По сути, ленинское изобретение государства, вопреки тому, что он писал в 33-м томе своих сочинений, свелось к созданию партократического общества. И диктатура КПСС была закреплена в Конституции. Партия, единственная партия, провозглашалась «ядром политической системы», что означало: мозг, судья, прокурор, надсмотрщик всего и вся.
Главное ленинское наследие, таким образом, заключалось в создании мощной партократической системы, опиравшейся на бюрократический, военный и полицейский аппараты. И мало этого, официальным тезисом партийного руководства было: роль партии будет и впредь повышаться. «По мере того как советские люди будут решать все более сложные и ответственные задачи строительства коммунизма, – говорил Л.И. Брежнев, – роль Коммунистической партии
Партократизм ленинского общества постепенно выродился во всесилие узкого клана партийных бонз в центре и на местах. Это всесилие было абсолютным. Царское самодержавие не могло и мечтать о столь неограниченной полноте власти. Государственные органы, начиная с правительства, служили лишь для исполнения воли таинственного и загадочного «Политбюро». Со временем слово «политбюро» приобрело мистический смысл и означало всевластие, всесилие, вседозволенность, всезнание.
В этот узкий клан впускали редко и только после всесторонней проверки. Но для того, чтобы можно было быстро освободиться от любого члена, у Генерального секретаря и главы службы безопасности было тайное досье с компрометирующими материалами на каждого члена Политбюро. Эти досье были запечатаны в конвертах «Особых папок», которые могло вскрыть только первое лицо партийной олигархии – Генеральный секретарь. Даже на такого ортодокса в составе Политбюро, которого побаивались все, М.А. Суслова, имелось в тайном досье несколько неприятных для него документов. Например, в одном из них на конкретных фактах доказывалось, как секретарь Ставропольского крайкома партии М.А. Суслов, бросив во время войны на произвол судьбы раненых бойцов, бежал из города, мобилизовав для своих нужд несколько автомобилей. Другой документ – о злоупотреблениях Суслова в Москве на ниве закрытой торговли, где он и его семья приобретали большие количества дефицитных товаров по символическим ценам.
Подобные компроматы – на всех членов Политбюро: один имел сомнительное «поповское» происхождение, другой – замечен в неосторожных высказываниях среди своей челяди, третий – презрев «коммунистическую мораль», баловался с женщинами из своего технического окружения. По сути, каждый член Политбюро был «заминирован» и мог быть в любой момент удален, если он чем-либо не угодил «первому». Так, Шелепина удалили из ареопага после того, как тот стал проявлять, по словам первого лица, «ложный демократизм»: поехал отдыхать не на спецдачу, а в обычный санаторий и – о ужас! – стал ходить питаться в общую столовую! Причины были глубже, но эти факты пригодились для вынесения партийного приговора.
Чем только не занималось «ленинское Политбюро»! Здесь оно полностью унаследовало ленинские традиции. Проиллюстрирую эту мысль несколькими примерами.
Первый ленинский наследник любил обсуждать на Политбюро вопросы острые и конфиденциальные. В начале сентября 1950 года был рассмотрен вопрос о создании двух бюро по линии МГБ. Бюро № 1 по диверсионной работе за границей и бюро № 2 по выполнению специальных заданий внутри Советского Союза{129}. Назначены по представлению В. Абакумова конкретные лица.
В Положении о бюро № 1, состоящем из одиннадцати пунктов, есть, например, такой: агентура должна быть готова к проведению в нужный момент диверсионных мероприятий. «В необходимых случаях – наблюдение и подвод агентуры к лицам, ведущим за границей вражескую работу против СССР, пресечение которой может быть произведено особыми способами по специальному разрешению».
Спецслужба после кровавых тридцатых годов научилась излагать свои мысли об убийствах почти изящно: «пресечение». Терроризмом ленинское государство занималось всегда, теперь же эту «работу» подняли на новый уровень.
Протоколы Политбюро – летопись ленинских наследников. В них история великого государства, захваченного большевиками. Когда-нибудь, возможно, опубликуют тома стенограмм этого органа, который считал себя ленинским. Чего там только нет!
Политбюро после испытания атомной бомбы (изделие РДС-1) рассматривает вопрос «О практических мероприятиях по подготовке к защите от действия специальных видов оружия (атомного и биологического)»; обсуждает пути ускорения строительства Байкало-Амурской железной магистрали, задачи по усилению атеистического воспитания, укреплению органов
Видимо, следует согласиться с этим утверждением: все, что создано, построено, возникло в Советской России после смерти Ленина, формировалось по его чертежам, «заветам», принципам. Тоталитарное государство, бюрократическое общество, партократическая власть, господство моноидеологии, воинствующий атеизм, тотальная слежка, директивная экономика, фантастическая эксплуатация человека труда, бесконечная милитаризация страны, неутомимый поиск неистребимых врагов – столь обширно ленинское наследие. Простой человек приспосабливался к жизни, где государство обеспечивало прожиточный минимум, давало убогую квартиру, распределяло некоторые социальные блага в виде образования, медицины, гарантированных отпусков. Это был полунищенский, но гарантированный минимум в сказочно богатой стране. Люди привыкли к нему и не были готовы к другой жизни. Да и сейчас еще многие не готовы, тем более что другая жизнь пока не очень ладится. Не их вина. За них думали, за них решали. Ленинское общество создало новый социальный тип человека.
Некоторые послабления, выразившиеся в отказе от массовых репрессий в стране, не всеми были приняты в верхнем эшелоне. Пришлось, пользуясь сталинскими методами, удалить, сослать, изолировать этих людей.
…Политбюро рассматривает записку председателя Комитета государственной безопасности А. Шелепина о Л.М. Кагановиче. Один из сталинских приближенных был выслан из Москвы в Калинин, но, как явствует из донесения, не удовольствовался этим. Каганович стал полулегально посещать столицу, устанавливать связи со старыми сослуживцами с целью получения помощи в написании книги воспоминаний. Но люди (все без исключения!) тут же сообщали о «несанкционированном контакте» в КГБ. Передавали самые мелкие подробности, вроде того как Каганович жаловался, что «пенсию ему дали небольшую, всего 1158 рублей», и с иронией заявил: «Не могли даже дотянуть до 1200 рублей, не хватило стажа». Высказывал обиду, что ему в ЦК КПСС дали понять о том, что он должен проживать только в гор. Калинине»{131}. Естественно, Президиум ЦК (так в это время называлось Политбюро) потребовал ужесточения слежки за опальным руководителем. Система не могла быть другой, она была запрограммирована на тоталитарность мышления и тоталитарность действия.
В конце года в Политбюро стало традицией на последнем заседании подводить количественные итоги работы. Например, в декабре 1973 года Брежнев сообщил своим коллегам А.А. Гречко, В.В. Гришину, А.А. Громыко, А.П. Кириленко, Ф.Д. Кулакову, К.Т. Мазурову, А.Я. Пельше, Н.В. Подгорному, Д.С. Полянскому, М.А. Суслову, А.Н. Шелепину, П.Н. Демичеву, Б.Н. Пономареву, Д.Ф. Устинову, И.В. Капитонову, К.Ф. Катушеву, что в этом году на 53 заседаниях Политбюро рассмотрено 615 вопросов, а путем заочного голосования «в оперативном порядке» – 3256. Из них 2062 – вопросы внешней политики и внешней торговли. Сельхозвопросов – 165, промышленности – 163, материального благосостояния – 70. По проблемам идеологии, докладывает генсек, «дело обстоит хуже». Рассмотрено лишь 64 вопроса.
Долго и нудно перечисляя цифры заседаний, совещаний, принятых решений, Брежнев ни словом не коснулся: а каковы результаты всех этих разговоров и принятых решений? Докладчик посетовал, что «мы нередко, конечно, устаем, перегружаем себя, но все это, товарищи, ради общего блага нашей страны, все это ради служения нашей великой ленинской партии…». Как всегда, даже в этом узком кругу дело не обходилось без идеологических заклинаний. Так было и сейчас: «Мы, товарищи, с вами работаем в согласии, в духе ленинских заветов… Во времена Ленина в нашей партии были оппозиционные группировки, с которыми Ленин вел решительную борьбу. Теперь же у нас в партии полное единство… Я, например, подписываю некоторые решения, хотя с ними не согласен. Правда, таких решений было очень немного. Так я делаю потому, что большинство членов Политбюро проголосовало «за»{132}.