Ленинградский меридиан
Шрифт:
Как не убеждал командующего фронтом Рокоссовский, что дивизии Баринова и Кошевого без дополнительных сил не смогут взять Синявино и выйти к реке Мойка, Мерецков был непоколебим. При этом эта уверенность у него была столь сильна, что он смог склонить на свою сторону Сталина, при обсуждении положения дел на фронте и планы дальнейшего наступления.
Видя подобное положение дел, Рокоссовский не стал перегибать палку и полностью сосредоточился на действии дивизии ведущих наступление южнее Липки.
Главная задача следующего дня виделась ему во взятии Рабочего поселка 7 силами дивизии Мартынчука. С этой целью Рокоссовский приказал перебросить ему дивизион гвардейских минометов, под свою личную ответственность.
Учитывая неспокойную обстановку и непрерывные контратаки немцев со стороны Липки и пятого рабочего поселка - это был очень рискованный шаг. Потеря даже одной реактивной установки порождало тщательное выяснение причин и обстоятельств, приведших к этому, с обязательным наказанием виновных.
Благоразумный Мерецков никогда бы на это не пошел бы, а красавец "литвин" пошел на это, хорошо зная, ради чего он рискует. Для прикрытия столь ценного объекта, он выделил минометам специальную роту охраны из автоматчиков и поднял в воздух эскадрилью истребителей, что должны были защитить минометчиков от удара с воздуха.
Смелый и опасный рейд "катюш" завершился полным успехом. Выпущенные реактивные снаряды по позициям врага ещё взрывались и грохотали, а танки и пехотинцы, следовавшие строго по хронометражу устремились в атаку.
Подавляющее большинство дзотов и огневых точек противника были уничтожены ударом реактивных минометов, а те, что уцелели, были уничтожены огнем танковых орудий и пулеметов. Гораздо труднее приходилось штурмовым группам, на плечи которых легла зачистка домов поселка от солдат неприятеля. Используя подземные ходы сообщения, они легко перемещались из подвалов одного дома в другой, благодаря чему наносили удары в спину советским солдатам, казалось полностью зачистивших этот участок вражеской обороны.
Только быстрая и слаженная работа танкистов и приданных им штурмовых отрядов, позволила мужественно выдержать подобные удары врага спину и продолжить наступление. Ближе к обеду Рабочий поселок7 был взят под контроль советских войск и три батальон 366-го полка обороняющие "Круглую рощу" и Гонтовую Липку, оказались отрезанными от Синявино.
Правда, полной блокады немецких солдат ещё не было. Подразделения дивизии Баринова не смогли с юга замкнуть кольцо окружения, перерезав Путиловскую узкоколейку. Однако огонь советских пулеметчиков не позволял перебросить в Гонтовую Липку подкреплений.
Не смогла пробиться к окруженным батальонам подполковника Венглера даже бронетехника, в составе трех танков и одной самоходки. Меткие выстрелы из противотанкового ружья повредили мотор самоходки, и она встала, загородив дорогу остальным машинам. Опасаясь, что его танки постигнет такая же судьба, лейтенант Книсс приказал повернуть назад.
Дав несколько залпов по засевшим вдоль дороге советским солдатам, танки отступили, по причине "полной непригодности дороги к движению танков" указал в своем рапорте лейтенант.
Пока дивизия Мартынчука штурмовала седьмой поселок, соседняя, 365-я дивизия отражала контратаки немцев со стороны Липки. Напор врага был столь сильным, что главный опорный пункт русской обороны "Егерская сопка" находившаяся между восьмым рабочим поселком и пятым поселком, несколько раз переходила из рук в руки.
Не просто было и защитникам Рабочего поселка 8. Внезапным ударом немцы смогли захватить часть домов поселка, и только своевременный ввод танковой роты и батальона пехоты по приказу Рокоссовского помог удержать этот важный рубеж. После упорного и отчаянного сопротивления немцы были выбиты из поселка и все дальнейшие атаки ничего не принесли.
Положение было напряженное, но при всем при этом комдив яростно требовал от Петрова, чтобы тот вел наступление на Рабочий поселок 5.
– Почему не выполняете приказ командующего и не начинаете штурма немецких позиций!? Почему тянете!?
– гневался комдив, но майор оставался глух к его вопросам.
– Большие потери в батальонах и неподавленные огневые точки вражеской обороны не позволяют полку вести наступательные действия. Приказ командующего будет исполнен только после получения поддержки артиллерией. Гнать людей на убой ради формальности не представляется возможным - отчеканил Петров, чем сильно озадачил командира. Сначала он не понял всего, что сказал собеседник, а затем его охватил праведный начальственный гнев.
– Ты, что Петров, головой повредился!?
– взревела телефонная трубка.
– Артиллерии нет, и не будет, понятно?! Весь боезапас расстрелян и когда он пополнится, неизвестно!
Комдив остановился, чтобы перевести дыхание и вздохнуть воздуха, но Петров не стал ждать продолжение разноса.
– Я дважды подавал вам заявку на спецсредства для постановки дымовой завесы, товарищ комдив. Когда они будут доставлены?
– корректно уточнил майор, ещё больше распыляя праведным негодованием командирскую душу.
– А хрен его знает когда!! Слушай сюда - заумник! Если через час полк не начнет наступление, пойдешь под трибунал. Ты меня понял!!?
– комдив попытался вложить в свои слова всю ту гамму чувств, которые переполняли его в этот момент, но все оказалось напрасным. Петров не испугался трибунала и ответил вопросом на вопрос, как подлинный сын гордого южного народа.
– А что за ненужную гибель людей, меня под трибунал не отдадут?
От подобного неуважения со стороны подчиненного у комдива сдали нервы, и он высказал все, что он думает о Петрове и его родителях с неподражаемым использованием русского фольклора.