Ленинградский меридиан
Шрифт:
Собранные для прорыва русской обороны тяжелые орудия тупо били по пустому пространству, а когда немецкие роты шли в атаку их встречал огонь. Особенно эффективны были танки, вкопанные в землю представлявшие собой маленькие подвижные доты.
В контрбатарейной борьбе, что развернулась между советскими артиллеристами и фашистами успехи имели обе стороны, но больший урон противнику нанесла авиация.
Благодаря сведениям, полученным от взятого в плен до начала наступления немецкого офицера было известно место базирования одного из двух "Карлов" отправленных Гитлером под Ленинград. Ночью, эскадрилья бомбардировщиков
По личному приказу фюрера их местонахождение постоянно менялось и майор Магель, знал только одно из них, однако труд летчиков не пропал даром. Под удар их бомб попал склад снарядов для гигантских мортир. Именно его взрыв был зафиксирован экипажами самолетов и отражено в рапортах как уничтожение цели, что оказалось недалеко от истины. Лишенные боеприпасов, мортиры превратились в груду бесполезного металла, и обрадованный фельдмаршал отправил их в глубокий тыл от греха подальше.
– Лучше бы вместо этих монстров, фюрер прислал бы батарею 155 мм гаубиц. От них было бы больше толку - ворчал Кюхлер считавший 600 мм орудия глупой и бесполезной затеей и с его мнением, было согласно подавляющее число военачальников.
Фельдмаршал с легким сердцем отказался от "Карлов", но когда начальник штаба сообщил ему об уничтожении батареи 210 мм гаубиц, Кюхлер разгневался. Без малейшего колебания он приказал отдать под суд командира зенитных батарей прикрывавших батарею, а вместе с ним и начальника воздушного наблюдения, чьи посты проморгали появление самолетов противника.
Разбирательство было быстрым, но никто из подсудимых не был расстрелян, а только лишился должностей. Причиной столь мягкого приговора было то обстоятельство, что месторасположение батареи атаковали тихоходные бипланы У-2. За год войны они преподнесли противнику немало неприятных сюрпризов, нанося точечные бомбовые удары в ночное время. Наведенные на расположение гаубичной батареи партизанами, летчики удачно атаковали её, сократив число вражеских орудий терзавших Ленинград.
Но не только ударами по вражеским батареям отличились в эти дни советские летчики. Их главной заслугой было то, что они прочно закрыли небо над Ижорским пятачком на все время боев. С раннего утра истребители уже висели в воздухе, не давая возможность немецким бомбардировщикам наносить прицельные удары по советским позициям. Штурмовики вылетали по первому требованию пехоты для отражения натиска противника, а пикирующие бомбардировщики отчаянно наносили удары по местам предполагаемому скоплению противника и расположению осадных батарей.
В этой непрекращающейся схватке принимала участие авиация как Ленинградского, так и Волховского фронта. Подставив плечо в трудную минуту своему соседу, летчики 14-й воздушной армии сражаясь с врагом в воздухе, вносили свой вклад в общее дело победы над врагом. Иногда волховцы взлетали с фронтовых аэродромов по заявкам ленинградцев, в ущерб собственным интересам, чтобы только прикрыть Ижорский пятачок от фашистских стервятников. Таково было требование представителя Ставки хорошо понимавшего, где в этот момент решалась судьба всего сражения.
Потом, пытаясь оправдать неудачу сентябрьского наступления, Кюхлер говорил, что ему не хватило двух дней, что полностью расшатать и прорвать оборону противника. Каждый день к нему подходило подкрепление в виде крымского корпуса Фреттера-Пико, а также новые батареи осадной артиллерии. Возможно, что фельдмаршал был прав, давая такую оценку обстановки, но прорыв блокады в районе Синявинского выступа не позволил ему осуществить задуманное.
Однако не стоило считать Кюхлера слепым исполнителем воли Гитлера. Решение о переброске части войск под Колпино и Пулково он принимал в расчете на помощь со стороны фельдмаршала Маннергейма. И это не было слепой надеждой на то, что финны обязательно помогут своему германскому союзнику. Представитель прусской военной школы был холодным прагматиком и не предпринимал никаких шагов, не просчитав всех их последствий.
Все заключалось в том, что финский главнокомандующий согласился начать боевые действия на Карельском участке обороны Ленинграда. Чего стоило это Гитлеру, какими посулами или тайными пружинами он смог воспользоваться ради того чтобы добиться согласия Маннергейма, осталось тайной.
Возможно, рейхсканцлер пообещал увеличить границы Финляндии до Архангельска и тем самым реализовать старую мечту фельдмаршала о "Великой Финляндии" от моря до моря. Очень может быть, что на Маннергейма надавили люди из правительства, соблазненные большим займом под малые проценты, который Берлин был готов предоставить финнам.
Не исключено, что не последнюю роль сыграла батарея тяжелых орудий, что немцы передали Финляндии незадолго до начала боевых действий под Ленинградом. Все это могло в той или иной мере сыграть свою роль в принятии финской стороной так нужного для группы армий "Север" решения, но все это были второстепенные нюансы способные заинтересовать ученых историков.
Важно было другое. После долгого отказа от активного сотрудничества, финны позвонили в ставку Кюхлера, согласовали с ним дату наступления своих войск и ударили по советской линии обороны точно в назначенный срок.
Место удара, финны выбрали промежуток между Сестрорецком и Белоостровом, где они смогли добиться наибольшего успеха в своем прошлогоднем наступлении. Тогда финским солдатам удалось захватить дот "Миллионик", но дальше этого дело не пошло. Соседние доты своим фланкирующим огнем не позволяли пехоте противника продвинуться ни на шаг. Полевые орудия финнов не могли привести к молчанию бетонные доты Карельского Ура, а к массовым потерям солдат маршал Маннергейм не был готов. По этой причине бравая армия Суоми прочно застряла на протяжении всего северного отрезка "линии Сталина", наскочив на её бастионы как парусник на риф в штормовую погоду.
Отсутствие тяжелой артиллерии для финнов было прекрасным поводом для того, чтобы сидеть и ничего не делать, спокойно ожидая, когда старший партнер сделает за них основную работу. На все упреки Гитлера, Маннергейм отвечали, что штурм "линии Сталина" может привести к невосполнимым потерям для финской армии.
Чтобы у Берлина не было возможностей упрекать Хельсинки в неисполнении своих союзнических обязательств и тем самым претендовать на земли Русского Севера, летом 1942 года финны активизировали свою деятельность на Ладожском озере. Это было им по силам, но предпринятая ими попытка установления контроля над ладожскими островами закончились неудачей.