Ленинский тупик
Шрифт:
– Да все те же оперативные данные, как они говорят. Подглядывание-подслушивание. Узнал, Игорь, что и наши рабочие кабинеты и твой клуб-ангар нашпигованы всевозможными устройствами, закупленными на золотишко в Штатах. День и ночь записывалось каждое слово.
А Зот Инякин, мой старый дружок, к тому же настораживал ЦК в своем духе: вокруг Ермакова сбились одни жиды..
Катерина Фурцева всполошилась: -Только один Чумаков - из наших.? Тогда все яснее”
– “Только один Чумаков -наш?!” - удивленно воскликнул Некрасов.
– она, Сергей
– Со сталинских лет эти два сообщества, Иваныч, сблизились настолько, что стали однояйцевыми близнецами.
Господи, наивняк ты университетский, да если б ты знал, что Дунька вытворяла, когда была министром культуры… Мой знакомый режиссер подал ей на утверждение сценарий по рассказу Исаака Бабеля. Наша интернационалистка взорвалась: “Зачем вам эта местечковая литература?!”
– Сергей Сергеевич, да она, оказывается, просто дикая баба. Откуда в ней столько дерьма?…
– Игорь, Дунька пуста, как вакуумная лампа. Она - зеркало, отражающее Генерального. В этом вакууме раскаленная ниточка - Хрущ… А насчет “дерьма” ты попал в точку… В Германии ее имя в газетах никогда не печатали. Даже когда она каталась туда-сюда руководителем партийной делегации. “Фурцева - нехорошо прозвучит, - оправдывались немцы.
– “Furzen”( фурцен) по немецки - вонять”.
Лады! Прочь от Дуньки. Двинемся далее. По счастью, на Старой площади столкнулся нос к носу с главным устрашителем Хрущева. Генерал КГБ Юрий Андропов, бывший посол в Венгрии. Ныне он в ЦК завотделом. Создал и возглавил здесь “научную группу разработчиков”. Тему “разработчиков” не скрывают: Безопасность! Как предотвратить подобные “волынки?!
Выслушав мои адвокатские всхлипы, Андропов провел меня в свой кабинет и, едва прикрыли дверь, раскричался: “Тебе хочется висеть на телеграфном столбе с высунутым языком, как висели венгерские коммунисты?”
Похоже, в Будапеште, откуда он бежал в одном исподнем, струсил мужик навсегда - на всю жизнь струсил. Ощетинился, как еж. Доказывает, что замысел “суда устрашения” своевременен.
– Ты не представляешь себе, Ермаков, как разболталась сейчас наша интеллигенция. Мы просто завалены материалом.
Хлынула литература антисоветчиков. Возвращается Михаил Булгаков с восторженным предисловием Ильи Эренбурга. Выполз из расстрельной ямы Исаак Бабель с его стариком Гедали: “Все говорят, что воюют за правду и все - грабят!” Крамолу вытолкали в дверь, а она - в окно!
А потоки анекдотов?!! Горы анекдотов! Хрущев и такой и сякой… Шпарят друг другу прямо на улице, в трамваях.
Актеры “Современника” по телефону, прямо из своего театра, называют члена Политбюро Екатерину Алексеевну Фурцеву “НИКИТСКИМИ ВОРОТАМИ” Мол, у них, как и в театре: путь к новой роли - через постель.. Так вот: за оскорбления Членов Политюро БУДЕМ САЖАТЬ.
И добавил не без грусти: -Только вот, увы-увы! не ко всякому подберешься…
И тут я понял, почему он закогтил именно тебя. Судить Акимова и его театр сатиры или “Современник”, и другие знаменитости, на слуху всего мира- сложно. Нужны прямые доказательства. А ты, Иваныч, известен лишь в Заречьи. Тут можно взбодрить идейку нетерпимости к “болтовне интеллигенции” хоть до визга, не опасаясь вселенского скандала.
– Так твой Некрасов, говоришь, идейный?
– спросил вполголоса Андропов.
– Болтун-ленинец или большевик? Если твердый большевик, будет говорить, что надо… Убедим! Напишем! Уверяю тебя, убедим. Убе-дим” повторил трижды.-. История нашей партии свидетельствует: и не таких приводили в чувство…”
Тут заглянула секретарша, сказала, что инструкатаж кончился. Идут к вам по записи..
Андропов кивнул ей, а мне пояснил, что сегодня был инструктаж, который проводил в шеф КГБ Александр Николаевич Шелепин.
“Мне-то его и надо.”- понял я, и попросил Андропова представить меня Шелепину.
Андропов руками замахал.
– Незачем вам туда ходить! Жить надоело, что ли?!
Вышел из кабинета Андропова. Идет толпа. Нечто вроде небольшого театрального разъезда. После “инструктажа”, наверное.
А вот появился и сам Шелепин, крупный мужичина. Сумрачный, хмурый. Взгляд отстраненный, поверх голов. Движутся, как в замедленном кино, плечо к плечу, почти в обнимку с Семичастным, нынешним комсомолом..
Шелепин, известно, по общенародной кличке “Железный Шурик” - бывший комсомольский бог. А Семичастный - нынешний. Странно, но гебистов у нас всегда поставляет комсомол. Веселые ребята.
Вижу, в ногу идет по коридору комсомол, как в строю. Огромные парни. Хорошо упитанные, провожаемые десятками почтительных или остро встревоженных глаз. Похожие на двух дрессированных цирковых слонов, хорошо знающих и свою роль и цену себе…
Тут вспомнилась мне просьба Семичастного отдать ЦК комсомолу в новом корпусе подъезд.
“Комсомол меня и представит…” мелькнуло. Иду сквозь толпу к богатырям. Приблизился так близко, что Семичастный, хочешь-не хочешь, представил полушутливо: - Наш главный строитель, Ермаков.
Шелепин дернул губой в улыбке. Подал руку.
– Александр Николаевич, - говорю ему.
– прошу вас принять меня. Дело на пять минут.
Лицо Шелепина окаменело. Улыбки и следа нет. Отрезал густым генеральским басом:
– Это невозможно. И минуты нет свободной… Ни минуты!..До свиданье!
Ушел я тогда из ЦК разбитый, несчастный. Убить человка - у ГБ находится сколько угодно минут, спасти - нет ни единой. Понял, кого закогтит эта помесь Хруща и Дзержинского - пиши-пропало.
Лады, - вздохнул тоскливо. Осталось одно. Итти на прием к Никите Хрущеву. Знакомы, все-таки…
Пробился. Как с Хрущем говорить - хо-о-рошо продумал.
Для начала поинтересовался, есть у Никиты Сергеевича ко мне, как управляющему строительством, какие-либо претензии.
– Нет, сказал.- Ты пашешь, Ермаков, как никто. Широко берешь.