Лента жизни

Игнатенко Игорь

Муравьев-Амурский

Генерал-губернатор, ответь:тяжело ли тебе бронзоветьна амурском крутом берегу,видеть вольную воду, шугу,крепь торосов, весной ледоход?Помнить, как в приснопамятный год,указуя державным перстом,ты сказал на века: «Здесь наш дом!А великий китайский соседбудет другом на тысячи лет».Здесь скрепил своей подписью тыдоговора в Айгуне листы.Ты молчишь…Ты сурово глядишьна Амур, на прибрежный камыш.Над тобою, как будто века,из России плывут облака.

Невельской

Ты открыл Амура устье,бриг «Байкал» направив ходкокапитанскою рукоюна Великий Океан.И вставали пред тобою,как волшебные находки,берега, где наши людипоселятся на века,лягут пашни,встанут храмы,укрепятся города,будет мирною границапо Амуру вдоль Китая…И сегодня над рекоювеет ветер, как тогда,из России, из Отчизны,твое имя повторяя.

Иннокентий Вениаминов

Кто лес валил, кто строил домвдоль берега амурского,а ты воздвигнул храм трудомво славу духа русского.И, призывая возлюбитьнароды азиатские,ты им сумел пример явитьподвижничества братского.Народам – мир,всем странам – свет,а душам – утешение.Воистину ты, отче, святво славу Воскрешения,во славу подвига людей,Амур где с Зеей плещутся,во славу всех грядущий дней,во славу Благовещенья.

САВИНКОВ-РОПШИН

Перстом на лбу поставлен знак:Он видит мир совсем не так.Тот перст упрям, тот знак кровав.А шепот губ, как шелест трав.Оставь, уйди, забудь, отринь…Коль нет надежды – нет святынь.Твой век неведом, бренный срокНавскидку возвестит курок.Ну а пока ты волен самВрага отправить к небесам.Не узнан ты, но знаменит,Как скалы рвущий динамит.Забыт Отец и предан Сын.Реальна смерть, а жизнь лишь сон.Низвергнут Царь, вознесся Хам.Уют семьи – мещанский хлам.Никто ни с кем не обручен,Но всяк погибнуть обречен —Не завтра, нет, но сей же час.Смешон Христос: кого-то спас…Лубянка дремлет, но давноВо двор распахнуто окно.На камни – тело, в небо – дух.Горел огонь – и вот потух.Остались копоть, прах и вонь,Умчал в Геенну Бледный Конь.И долго глас звучал с вершин:«Приемли то, что совершил».

БАЛЛАДА О ЛОСИНЫХ РОГАХ

Амурских мест исконный старожил,Я тоже рад преображенью края,Не потому, что здесь тайга глухая,Которую медведь лишь сторожил,А потому, что въявь сбылась мечтаИ рельсы от Байкала к океану,Как две руки доверчивые, тянутСуровые восточные места.Но только жаль, что в шуме громких дел,В заботе о процентах и победах,Мы забываем о природных бедах,О том, что наступленью есть предел.Заезжие порой и прихвастнут:Мол, на Гилюе как-то довелось имПолюбоваться исполином-лосем,Когда сторoжко пил он воду тут.Иной не в меру прыткий репортерПоверит этой байке немудреной,Раздует в опус красочный, ядреный,Из пальца высосет:«Горел костер.Угрюмо кедры сдвинулись вокруг.Тайга шумела, ветками махая.Нас тесно обступила ночь глухая.Мы пели под гитару…Только вдругВ чащобе что-то вихрем пронеслось,Круша кустарник и сучки ломая!И вот, представьте, к нам, бока вздымая,Шатаясь, загнанный выходит лось,А вслед ему несется волчий вой —Без ужина осталась нынче стая…»Хоть писанина эта и пустая,А все ж, нет-нет и промелькнет поройТо на страницах книжек и газет,По радио иль в телепередаче.И гонорар за вымысел заплачен,Хоть в нем правдоподобья даже нет.Но бог с ним, с гонораром!Не рублемЯ вред подобной байки измеряю.Беда в другом: ведь люди доверяютТому, что так богато мы живем.«Тайги неисчислимы закрома!В ней зверь не пуган и трава не мята…»Все это было, было! Но когда-то,Да многое погибло задарма.И вот ведь что: досужий браконьерС его ружьем, капканами, сетямиБледнеет пред заезжими гостями,Что промышляют на иной манер.Когда высокий долгожданный гость,Желая экзотической охоты,Взнуздает вертолеты, вездеходы,Во мне вскипает, словно наледь, злость!Да не к нему, а к свите пробивной, —Всяк спину льстиво гнет перед вельможей,Ну только что не выскочит из кожиС душонкою ничтожной, продувной.Вот эти лося видят, коль хотят,Они в погоне пострашней, чем волки:Возьмут на мушку новенькой двустволки —И наповал жаканом поразят!Пыхтя, бегут к увязшему в снегу,Гурьбой ножами хищными свежуют,Коньяк на шкуру – царственно пируютВ укромном зимовье на берегу.Здесь каждый, несомненно, властелин…Пока в печурке угли дотлевают,Они свои вопросы «порешают»,Улягутся все мирно, как один,И захрапят на разные лады.Вельможный храп, качающий вершины!А утром сядут в теплые машины,Испив с одышкой ключевой воды, —И по домам. А памятный трофей,Упаковав, как следует, в солому,Вручат нижайше гостю дорогому,Чтоб там, в столице, помнил он друзей.…………………………Лосиные тяжелые рога,Как много вас навешено в прихожих,Где гости и хозяин в модных кожах?Об этом знает только лишь тайга…1983

УХОДИТ ВЕК

Тамаре ШульгеА что года?Пока еще мы живы.И что века?Пока еще поём.Пророчества утрат,Как прежде, лживы.Наш век при нас,И мы еще при нём.Еще метели выбелят нам души.Еще дожди омоют на пути.Шаги в пространствеГлуше,глуше,глуше…Уходит век.Простись с ним.И прости.2000

АЛЬМА-МАТЕР

К 80-летию БГПУШестнадцать лет мне было. Я вошелупругою походкой в храм науки.Выпускники различных мудрых школна дружбу протянули честно руки.А впрочем, нет, не только школяры,озвучили простор аудиторий,армейский дух вселился с той порыв любителей загадочных историй.Друг друга звали лишь по именам,мы титулов тогда не признавали,поскольку не известно было нам,кто станет кем в судьбы своей финале.И было вузу двадцать девять лет –прекрасный возраст роста и дерзанья.Библиотечный негасимый светуказывал дорогу к нужным знаньям.Как были молоды тогда профессора,какая в них энергия бурлила!Прекрасная студенчества порас наставниками крепко породнила.Когда пожар нас выгнал на мороз,за партами мы снова очутились,и в третью смену до полночных звездвсе в школах Благовещенска учились.Мы институт сумели возродитьиз пепла, льда, кирпичного развала;мозоли кровенили, только нытьсплоченность пред бедой не позволяла.Пять лет мелькнули, словно дивный сон,в котором спорт с театром сопрягались,поэзия звучала, саксофонна танцы звал – и сердце волновалось.Да, институт нам колыбелью был,но мы мужали, расставаясь с нею;свою жену, хотя любил истфил,я на физмате взял, и не жалею.Не каждый стал учителем из нас,знать, такова была его планида,но, вспоминая годы те сейчас,по-новому минувшее мне видно.Родного вуза сохраняя честьи выбирая разные дороги,профессии, которых и не счесть,мы по призванью всё же Педагоги.Я к вузу подхожу, спокоен нынче шаг,куда девалась прежняя упругость!И отзвуки, звенящие в ушах,ушедших дней напоминают трудность.Пытаюсь заглянуть за горизонт,что там, вдали, за смутным окоемом?Поет амурский ветер-полиглотна языке родных полей знакомом.Массивна и прочна, всё та же дверьменя впускает снова в храм науки,где весело горланят и теперьстуденты, мои нынешние внуки.Стези торите, новые друзья,наследники всех славных поколений.Мы восемьдесят лет – одна семья,в чем у меня нет никаких сомнений.Учитесь, люди, верить и любить,надежду вашу время не остудит.Нас новый век помирит и рассудит.И, значит, альма-матер будет жить!1959 – 2010 гг.

МОБИЛЬНИК

Яне Мечтатель техногенных переменСмог утолить нахлынувшую жаждуИ лично выбрал добровольный плен —Мобильную недремлющую стражу.Ведь телефон – тюремный вертухай,Ворующий раздумье и молчанье,Поскольку, убегай не убегай,Он с нами вместе днями и ночами.Он не звонит, он музыку дарит —Намек мелодий, содроганье ритма.Настырно и невнятно говорит,То заполошно, то порой сердито.Наш неусыпный стражник Мегафон,Питающийся голосом сограждан,Зубовный скрежет и душевный стонИз уст людских ты вырвал не однажды.Когда по «зебре» девушка идет,Переставляя джинсовые ноги,О чем мобильник на ухо поет,Лишая зренья посреди дороги?Не откупиться от него рублем,Не убежать, не скрыться – бесполезно!Он с нами поболтает за рулемАвтомобиля, мчащегося в бездну.Набросит паутину-ИнтернетНа наши уши и на наши души,И очень скоро людям даст ответНа все вопросы.Господи, как скучно!

II.

СОЛДАТ В ОКОПЕ

Окоп копаю. Может быть, могилу.В. СубботинВязла лопата в грубом суглинке.Ладони кровавили волдыри.Из-под ног уходила земля.Снег взлетал и клубился.Метель затевала поминки.На западе таяли осколки зари.Василий в окопе под свист февраляИ чертыхался, и Богу молился.Гаубицы рявкали, как голодные псы.Отвесно падали и взрывались снаряды.По теории вероятности окоп уязвим,Но возможность попадания все же ничтожна.Строчили секунды.Стучали часы.Взрывы буравили почву рядом.Но солдат, невидимым Богом храним,Родимой землицей сберегался надежно.А когда в атаку немцы пошли,Из «шмайсеров»* свинцом поливая,И в траншеях свирепел рукопашный бойВ защиту отечественных святынь,Вырос Василий из мерзлой землиИ, фашиста в отверстый окоп увлекая,Рубанул промеж глаз могучей рукой:– Вот и могила тебе.Аминь!__________________* «Шмайсер» – немецкий автомат.

МЕТЕЛЬНЫЕ СНЕГА

Пришли снега метельные, большие,Завесили морозный окоем.И ты стоишь, красавица Россия,В пространственном величии своем.Молчат твои застынувшие реки,Дрожат твои озябшие леса,Но в каждом встречном добром человекеУлыбка не покинула лица.Своим друзьям ты стелешь путь приветныйИ заметаешь с головой врага.Гудят твои разгонистые ветры!Метут твои чистейшие снега!И снеговой завесой над страноюИдут года под колокольный звон.Вот так же в сорок первом под МосквоюСама природа встала на заслон.Метель ждала решительного мига,Тая свой гнев в слепящей снежной мгле,И хоронила рыцарей блицкрига,И бинтовала шрамы на Земле.