Леонард Коэн. Жизнь
Шрифт:
В свой первый визит испанец внимательно осмотрел гитару Леонарда и признал её неплохой. Настроив её, он сыграл быструю последовательность аккордов в стиле фламенко: Леонард никогда не думал, что этот инструмент может издавать такие звуки. Вручив гитару хозяину, испанец дал понять, что теперь его черёд играть. У Леонарда теперь не было ни малейшего желания сыграть одну из разученных им фолк-песен, и он отказался, объяснив, что играть не умеет. Юноша поставил пальцы Леонарда на гриф и показал ему несколько аккордов. Затем он ушёл, пообещав вернуться на следующий день.
На втором уроке испанец объяснил, как играть аккордовую прогрессию в стиле фламенко, показанную им накануне, а на третьем уроке Леонард начал осваивать приём тремоло [11] . Он прилежно занимался, стоя перед зеркалом и стараясь держать гитару так, как её держал учитель. На четвёртый урок учитель не пришёл. Леонард позвонил в пансион, и ему ответила хозяйка, сообщившая, что юного гитариста больше нет в живых: он совершил самоубийство.
«Я
11
Тремоло – многократное быстрое повторение одного или нескольких звуков. Коэн нередко использовал этот приём. – Прим. переводчика.
12
На церемонии вручения Коэну Премии принца Астурийского за литературные заслуги в 2011 году. – Прим. переводчика.
В 1950 году в домашней жизни Леонарда произошли перемены: его мать вышла замуж во второй раз, за фармацевта по имени Гарри Остроу. «Очень приятный, непрактичный человек, настоящий миляга», – таким вспоминает его кузен Леонарда Дэвид Коэн. С отчимом Леонард, по-видимому, не сблизился, но они хорошо относились друг к другу. По странному совпадению второй муж Маши тоже вскоре получил неутешительный диагноз. У матери все мысли были заняты заботой о тяжело больном человеке, сестре уже исполнилось двадцать, и она тоже обращала мало внимания на брата-подростка – в результате Леонард оказался предоставлен самому себе. В свободное от уроков и прочих школьных дел время он либо писал стихи у себя в спальне либо – всё чаще – слонялся по Монреалю вместе с Мортом.
Морту уже исполнилось шестнадцать, в этом возрасте закон уже позволял водить машину, и он брал один из двух семейных «кадиллаков», спускался с холма и подъезжал к дому Леонарда. «Одним из наших любимых занятий было часа в четыре утра кататься по улицам Монреаля, особенно по старым кварталам, мимо гавани и дальше на восток, там, где нефтеперерабатывающие заводы», – вспоминает Розенгартен. «Мы искали девушек – мы думали, что в четыре утра по улицам ходят прекрасные девушки, которые ждут не дождутся встречи с нами. Конечно же, там не было ни души». Они катались даже в самые снежные ночи, по пустым улицам – включали печку и ехали на восток, в сторону Восточных кантонов, или на север, в сторону Лаврентийских гор, и Морт, сидя за рулём «кадиллака», прорезал в снегу чёрную линию, словно Моисей, тренирующийся перед тем, как провернуть свой знаменитый трюк с Чермным морем. Они разговаривали о девушках и вообще обо всём на свете.
«Они были ничем не связаны. Они могли испробовать все возможности. Они за доли секунды проносились мимо деревьев, которые росли сто лет. Они мчались через города, где люди проводили всю свою жизнь… А в родном городе их семьи росли, как виноград… Они бежали от большинства, от настоящей бар-мицвы, настоящей инициации, от реального и беспощадного обрезания – от несвободы и тоскливой рутины, которую им уготовило общество, этот нацелившийся на добычу коршун». Так Леонард описывал свои ночные поездки с Мортом в художественной форме. «Пустынное шоссе. Лишь они двое пустились в бега, и это знание делало их дружбу ещё крепче».
3
Двадцать тысяч куплетов
Улицы вокруг университета Макгилла носили имена выдающихся британцев – Пиля, Стэнли, Мактэвиша [13] , – а корпуса его были построены из крепкого шотландского камня крепкими суровыми шотландцами. Дух Оксбриджа витал в его великолепной библиотеке и Корпусе искусств, на куполе которого реял флаг университета: его приспускали, если кто-то в университете умирал. Просторный прямоугольник его территории был обсажен тонкими высокими деревьями, не сгибавшимися под весом даже самого обильного снега. Пройдя через железные ворота, человек оказывался среди зданий викторианской эпохи – в некоторых из них были устроены общежития для студентов. Если бы кто-то сказал, что в Макгилле находится центр управления всей Британской империей, ему было бы вполне простительно поверить. В сентябре 1951 года, когда Леонард (в свой семнадцатый день рождения) начал учиться в Макгилле, этот университет был городом в городе – лучшим городом девятнадцатого века во всей Северной Америке.
13
Роберт Пиль (1788–1850) – британский политический деятель, член Консервативной партии, дважды премьер-министр и дважды министр внутренних дел Великобритании. Эдуард Смит-Стэнли (1799–1869) – британский политический деятель, лидер Консервативной партии в течение двадцати лет, трижды становился премьер-министром Великобритании (правда, в общей сложности занимал этот пост менее четырёх лет). Саймон Мактэвиш (1750–1804) – уроженец Шотландии и канадский бизнесмен: торговал мехами и основал Северо-Западную торговую компанию. – Прим. переводчика.
За
14
Менора – светильник, один из символов иудаизма. – Прим. переводчика.
Вначале Леонард взял общий курс искусств, затем изучал математику, бизнес, политологию и юриспруденцию. На самом деле, по своим собственным словам, он читал, выпивал, играл музыку и старался пропускать как можно больше лекций. Судя по среднему баллу при окончании университета (56,4 %), в этом случае он не старался, как ему бывало свойственно, преуменьшить свои заслуги. Успехи Леонарда в его любимом предмете, английской литературе, были весьма скромны, и с французской литературой дела обстояли не лучше: как вспоминает его приятель Арнольд Стайнберг (ныне – канцлер Макгилла), этот курс они выбрали, «потому что мы слышали, что по нему легко сдать экзамен. Я провалился, а Леонард практически не знал французского языка. Мы никогда не относились к нему серьёзно». В программу этого курса не входили ни Бодлер, ни Рембо. Целый год студенты штудировали пьесу о русском аристократе и его жене, которые эмигрировали в Париж после революции и устроились работать прислугой во французской семье. Пьеса, которую написал Жак Деваль, называлась русским словом «Товарищ» – так мать Леонарда когда-то хотела назвать скотчтерьера Тинки [15] .
15
В описываемое время Тинки был ещё жив. Он погиб в шестнадцать лет, уйдя в одиночестве в метель. – Прим. автора.
Подобное равнодушие к языку, на котором говорила половина города, было распространено далеко не только в кругу друзей Леонарда. Англоговорящие жители Монреаля (особенно в привилегированном Уэстмаунте, внутри которого одним из самых привилегированных мест был университет Макгилла) почти не соприкасались с франкоканадцами, если не считать горничных – деревенских девушек, устремившихся в Монреаль во время Великой депрессии 30-х. Отношение общества к двуязычию (не имевшее, впрочем, религиозной подоплёки) не слишком отличалось от мнения Ма Фергюсон, первой женщины-губернатора Техаса: «Раз английский язык достаточно хорош для Иисуса, то он достаточно хорош для всех» [16] . В то время французский язык был для монреальцев-англофонов таким же иностранным языком, каким он является для любого английского школьника, и преподавали его англоговорящие учителя, потому что франкоговорящие педагоги не могли работать в английских школах (и наоборот).
16
Эта фраза (в разных вариациях) – анекдот, впервые зафиксированный не позже 1881 года, когда Мириам «Ма» Фергюсон ещё не исполнилось шести лет. Возможно, это поддельная цитата, хотя нельзя исключать, что Фергюсон могла просто процитировать известную шутку. – Прим. переводчика.
«Французы были невидимыми, – рассказывает Морт Розенгартен. – В то время в Монреале было два департамента школьного образования, католический (французский) и протестантский (английский), и евреи, у которых одно время был собственный департамент, решили сотрудничать с протестантами. Дети не просто ходили в разные школы – у них были разные расписания, так что они даже не оказывались на улице в одно и то же время, и ты никогда с ними не встречался. Это было очень странно».
Морт и Стайнберг уже провели в Макгилле год, изучая, соответственно, искусство и бизнес, когда Леонард появился в университете. Как и в школе, в Макгилле главные успехи Леонард делал в общественной деятельности. Словно готовясь к роли дедушки Лайона, он вступал в различные комитеты и общества и возглавлял некоторые из них.