Леонид Шебаршин. Судьба и трагедия последнего руководителя советской разведки
Шрифт:
По воспоминаниям Леонида Владимировича, в среде разведчиков «серьёзное сопротивление вызывали попытки отказаться от понятия и термина „главный противник“», обозначавшего, как мы уже говорили, Соединённые Штаты Америки. «Людям, которые десятилетиями работали по „главному противнику“, было трудно привыкнуть к тому, что советско-американские отношения утратили конфронтационный характер и эра холодной войны завершилась, а следовательно, и подход разведки к работе по США должен быть пересмотрен. Надо сказать, что аргументы противников отказа от привычного термина [20] были весомыми. В выступлениях американских официальных лиц — вице-президента Куэйла, министра обороны Чейни, да и самого президента Буша — с удручающей регулярностью звучал тезис о том, что именно Советский Союз остаётся для США главным противником».
20
В ПГУ было немало не только противников отказа
Кроме того, как отмечал Шебаршин, «разведка видела, что в условиях быстрого улучшения наших отношений с Соединёнными Штатами, невиданного развития человеческих контактов на всех уровнях наши коллеги из ЦРУ удвоили и утроили свои усилия, направленные на приобретение агентуры из числа советских граждан. К сожалению, эти усилия не всегда оставались безрезультатными…
Наконец, нельзя согласиться с тем, что участие, проявленное Соединёнными Штатами к делам Советского Союза, носило исключительно благотворный характер… Передачи радиостанции „Свобода“, финансируемой Конгрессом США, например, немало способствовали тому, что межнациональная рознь в нашей стране приобрела столь острый и непримиримый характер».
Чрезмерного доверия к так называемой «политике нового мышления» и разговорам о разрядке, к декларациям Запада о его готовности к открытым диалогам с СССР Леонид Владимирович никогда не испытывал. Руководитель советской разведки располагал материалами, которые заставляли его критично подходить и к политике руководства страны, и к деятельности либерально-демократических кругов, и к состоянию дел на международной арене.
Не верил Шебаршин в искренность руководителей страны и политических пигмеев, вынесенных откуда-то мутной волной перестройки. Не заблуждался он и по поводу стратегической линии США и НАТО. Для примера приведём отрывок из его доклада в ПГУ, посвящённого семидесятилетию советской разведки [21] :
21
20 декабря 1920 года был организован Иностранный отдел (ИНО) ВЧК при НКВД РСФСР.
«…Не должно быть иллюзий, будто заверения об окончании холодной войны, о поддержке перестройки в СССР и готовности к сотрудничеству с ним означают окончательный отказ влиятельных сил в Соединённых Штатах от подхода к СССР как к своему главному противнику. На это потребуется время. Пока же стратегия США на девяностые годы предусматривает модернизацию всех компонентов американской ядерной триады, развитие технологий стратегической обороны и укрепление обычных вооружённых сил, поощрение выгодных Западу преобразований в СССР, жёсткий контроль за передачей Советскому Союзу новейшей техники и технологии.
Сложную трансформацию претерпевает блок НАТО. Углубляя политический диалог с Советским Союзом, сокращая расходы на оборону и личный состав вооружённых сил, страны — члены блока оставляют в неприкосновенности военные структуры и ядерный потенциал НАТО. Североатлантический альянс создавался для войны, и процессы ослабления военного компонента его деятельности пока только декларированы…
Есть один специфический фактор, который, к сожалению, продолжает действовать, несмотря на очевидные позитивные изменения во всей атмосфере международной жизни. Хочу на нём остановиться несколько подробнее. Те негативные явления, которые мы наблюдаем в нашем обществе, межнациональная рознь, политический экстремизм, всеобщий упадок нравов, анархический нигилизм, интеллектуальная и публицистическая корыстная суета уходят корнями в нашу отечественную действительность. Но не следует забывать и о том, что десятилетиями денно и нощно, во времена холодной войны и в периоды оттепелей и разрядок внешние силы делали всё возможное, чтобы расколоть наше общество, очернить историю нашей великой державы, настроить народ против народа, брата против брата, ввергнуть нас в смятение, заставить убивать друг друга. Эта явная и тайная работа продолжается и по сей день. Меняются обличья, меняются вывески, меняются средства, но не меняется цель этой деятельности — максимально ослабить наше государство, сделать его второстепенным членом мирового сообщества, объектом мелочной помощи и крупномасштабного грабежа».
Как видим, здесь Леонид Владимирович занимает чёткую и недвусмысленную позицию.
Но по некоторым принципиальным вопросам взгляды Шебаршина расходились с позицией руководства КГБ, прежде всего его председателя Крючкова. Так, у них были серьёзные различия в понимании роли КПСС в государстве и обществе, её дальнейших перспектив. В упомянутом выступлении перед руководящим составом КГБ осенью 1990 года Крючков, в частности, отмечал:
«Партия перестала бороться за авангардную роль в обществе. Недопустимо говорить о деполитизации — органы госбезопасности не могут стоять вне политики, отсиживаться в сторонке. Что касается департизации, то сам коллектив должен решать, быть ли партийным организациям в стенах госбезопасности. Никто не может лишить человека права состоять в партии. Я против департизации. Партийные организации оробели. Разве они не имеют права спросить коммуниста, как он работает? Надо идти в коллективы, проявлять великое терпение, участвовать в выборных кампаниях. Мы должны отстоять социализм».
А теперь предоставим слово Шебаршину и процитируем его высказывание из книги «Из жизни начальника разведки» (М., 1994):
«Мои взгляды на положение и перспективы партии начинают заметно отличаться от взглядов председателя, и ему это известно. Я против того, чтобы партийные организации встревали, как это было раньше, в наши служебные дела, но думаю, что они могут играть полезную воспитующую и дисциплинирующую роль. Главное же не в этом — Крючков никак не может смириться с мыслью о том, что коммунистическая партия обречена на гибель, он полагает, что и органы госбезопасности могут погибнуть вместе с ней».
Ниже Шебаршин приводит довольно любопытные слова известного американского дипломата, бывшего посла США в СССР Дж. Кеннана:
«Если что-нибудь подорвало бы единство и эффективность партии как политического инструмента, Советская Россия могла бы мгновенно превратиться из одной из сильнейших в одну из слабейших и самую жалкую страну мира». Что ж, ничего не скажешь — иноземный политик глубже многих наших отечественных деятелей понимал значение партии как важнейшего государственного механизма, исторически сложившуюся руководящую роль КПСС в стране и обществе. Но если мы были согласны с Кеннаном и понимали, к чему может привести (и привело, в конце концов) разрушение главного механизма управления страной, то чем можно объяснить упорное наше стремление избавиться от этого механизма и выбросить его на свалку? Откуда бралось желание как можно скорее похоронить партию у людей образованных, информированных, понимающих, к чему это приведёт? А ещё осенью 1990 года Шебаршин утверждал: «Партия уже погибла, её добили те лицемерные, тщеславные и бездарные люди, которых она сама вырастила. Попытки возродить КПСС бесплодны, они подпитываются иллюзиями».
Это было, мягко говоря, преждевременным заявлением. Ведь несмотря на предательство ряда высокопоставленных партийных функционеров и раскольническую работу в партии заблаговременно окопавшихся в ней «кротов», XXVIII съезд КПСС, прошедший накануне, показал, что в ней ещё сохраняется здоровое ядро, способное переломить упаднические настроения и возродить страну. При этом никто из последовательных сторонников и защитников КПСС не собирался возвращаться к прошлому, к тому, что было, что раздражало людей, что привело к застойным явлениям. (Правда, тогда ещё далеко не все поняли, что принятая в марте 1990 года III съездом народных депутатов СССР по инициативе Межрегиональной депутатской группы [22] поправка к конституции, отменяющая руководящую роль партии, — всего лишь первый шаг на пути к полному уничтожению советской политической системы.) Вопрос тогда стоял о возрождении страны на основе критической переоценки результатов достигнутого, всестороннего анализа накопившихся серьёзных недостатков в экономике, политике и идеологии, последовательной демократизации партийной и государственной жизни.
22
Объединение депутатов, созданное на съезде, сопредседателями которого стали Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, Борис Ельцин, Виктор Пальм и Андрей Сахаров.
Заметим, что ко времени, о котором идёт речь, Шебаршин одним из первых среди руководителей управлений КГБ стал сворачивать деятельность парторганизаций. «В середине 1990 года, — пишет он, — я гласно и широко объявил по Первому главному управлению, что отныне партийные органы любого уровня не должны никоим образом вмешиваться в служебные дела разведки».
А кроме того, в начале лета 1990 года Леонид Владимирович отказался от предложения Крючкова выдвинуть его кандидатуру для избрания на XXVIII съезде КПСС в состав Центрального комитета партии. По сути дела, речь уже шла о серьёзном размежевании начальника ПГУ с председателем КГБ СССР по политическим вопросам принципиального характера.
Позиция Шебаршина такова: «Органы госбезопасности должны реформироваться из инструмента правящей партии в национальный, чисто государственный институт».
Крючков же часто и с горечью цитировал слова председателя КГБ Грузии А. А. Инаури: «Зачем нам будет нужна разведка, если мы потеряем советскую власть?»
Конечно же мнение о неизбежности краха органов госбезопасности после гибели партии не являлось бесспорным. Однако нельзя было не видеть, что к власти прорывались силы, которые мечтали об этом. Так, после событий августа 1991 года КГБ возглавил В. В. Бакатин, который прямо заявил: «Я пришёл, чтобы разрушить эту организацию». А в своей книге «Избавление от КГБ» (М., 1992) Бакатин, обогативший свою лексику презрительным словом «чекизм», так обозначил цель, которую он преследовал: «Я вынужден был не просто начать забой скота — его истребление…» [23]
23
До назначения на пост председателя КГБ министр внутренних дел Бакатин, прозванный в органах МВД «чистильщиком», тоже увлекался «истреблением»: он ликвидировал почти всю платную агентуру, внедрявшуюся в криминальный мир десятилетиями. Специалисты считают, что это явилось одним из главных факторов резкого всплеска преступности в СССР конца 1990-х годов и в последующий период.