Леопард охотится в темноте
Шрифт:
– Быстрей, – подогнал его обуреваемый алчностью и нетерпением Фунгабера. – Мы должны найти его труп, алмазы должны быть там.
Кости! Луч фонаря выхватил из темноты кучу костей ниже карниза. Череп! Он невесело улыбался им из-под шапки спутанных волос.
– Это он! – ликующе закричал Фунгабера. – Мы нашли старого дьявола! – Он упал на колени рядом со скелетом.
Тунгата вел себя более сдержанно. Он встревожился на мгновение, но потом понял, что скелет принадлежал какому-то низкорослому, чуть больше ребенка, старику, к тому же на верхней челюсти не хватало нескольких зубов. Лобенгула был крупным мужчиной с превосходными белоснежными зубами. О его улыбке ходили легенды. Рядом со скелетом валялись принадлежности знахаря: бусы, ракушки, кости животных, рога антилоп с магическими лекарствами, пояс, украшенный черепами змей. Даже Питер понял свою ошибку и поспешно вскочил на ноги.
– Это не он! – завопил Фунгабера. – Этого знахаря, вероятно, принесли в жертву и сделали стражем гробницы.
Луч фонаря заплясал по стенам зала.
– Где он? Ты должен знать. Тебе должны были сказать.
Тунгата молчал. Как раз над скелетом знахаря он увидел выступ на карнизе, плоскую площадку. Все имущество короля было аккуратно разложено вокруг этого выступа, а скелет принесенного в жертву человека находился ниже. Выступ сразу же привлекал внимание и являлся идеальным местом для тела короля. Питер Фунгабера тоже почувствовал это и направил на выступ луч фонаря.
Каменная площадка была пуста.
– Его здесь нет, – произнес Питер хриплым от разочарования голосом. – Тело Лобенгулы исчезло!
Тунгата сделал правильный вывод, заметив, что наружная стена, закрывавшая вход в пещеру, была разобрана, а потом сложена не так тщательно, как раньше. Гробница старого короля давно была разграблена. Тело давно унесли, а вход в пещеру заделали, чтобы скрыть следы осквернения.
Питер Фунгабера поднялся на каменную площадку и принялся ползать по ней на карачках. Тунгата равнодушно наблюдал за ним, поражаясь, в какое нелепое существо могла превратить алчность даже такого опасного и сильного человека, как Фунгабера. Генерал что-то бормотал про себя, перебирая скрюченными пальцами пыль.
– Посмотри! Посмотри на это! – Он поднял какой-то маленький предмет, и Тунгата подошел ближе. Он узнал черепок от глиняного горшка, украшенный ромбическим узором, – так традиционно матабелы украшали горшки для пива.
– Горшок для пива, – пробормотал Питер. – Один из горшков с алмазами разбился! – Он отбросил черепок и принялся еще более лихорадочно рыться в мусоре, поднимая облака пыли, которые медленно танцевали в луче фонаря.
– Есть! – Он нашел что-то еще. Что-то совсем маленькое. Он зажал предмет, не больше грецкого ореха, между большим и указательным пальцами. Луч фонаря, направленный на предмет, мгновенно превратился в сотни радужных лучиков, которые осветили лицо Питера Фунгаберы.
– Алмаз, – произнес он с благоговейным трепетом, медленно поворачивая камень.
Это был неограненный камень, но настолько симметричной формы, что каждая идеальная грань ловила и отражала даже слабый свет фонаря.
– Как он прекрасен! – пробормотал Фунгабера, поднося камень к глазам.
Алмаз представлял собой идеальный восьмигранник, и цвет его, даже при искусственном свете фонаря, был чистым, как вода в горном ручье.
– Прекрасен, – повторил Фунгабера.
Выражение восторженной мечтательности постепенно исчезало с его лица.
– Только один, – прошептал он. – Один камень, оброненный в спешке, вместо пяти горшков, полных алмазов.
Он перевел взгляд с алмаза на Тунгату. Свет низко опущенного фонаря придавал его лицу демонический вид.
– Ты знал, – хрипло произнес Фунгабера. – Я чувствовал, что ты что-то скрываешь. Ты знал, что алмазы унесли, и знал, куда.
Тунгата покачал головой, но Фунгаберой уже овладевала ярость. Его лицо исказилось, покрытые белой пеной губы шевелились беззвучно:
– Ты знал!
Он бросился с карниза на Тунгату с яростью раненого леопарда.
– Ты скажешь! – пронзительно завопил Фунгабера. – Ты все мне скажешь!
Он ударил Тунгату по лицу стволом пистолета.
– Говори! Говори, где они!
Удары градом сыпались на лицо Тунгаты.
– Говори, где алмазы!
Сталь рассекла щеку Тунгаты до кости, и он упал на колени. Питер Фунгабера заставил себя отойти и прислонился к каменному карнизу, подавляя ярость.
– Нет, – произнес он тихо. – Так слишком просто. Он должен помучиться…
Он скрестил руки на груди, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься на Тунгату.
– В итоге ты все мне скажешь. Ты будешь умолять, чтобы я разрешил тебе показать, где лежат алмазы. Ты будешь умолять, чтобы я убил тебя.
– Младенцы в дремучем лесу, – сказал Морган Оксфорд. – Это я о вас. Господи, засадили нас всех в дерьмо по самые уши.
Морган Оксфорд прилетел из Хараре, как только ему сообщили, что полиция Ботсваны подобрала в пустыне Сэлли-Энн и Крейга.
– Американскому послу и британцам вручены ноты Мугабе. Британцы подпрыгивают и плюются пеной. Им ничего о тебе, Крейг, неизвестно, а ты являешься британским подданным. Мне кажется, они хотели бы запереть тебя в башне и отрубить башку.
Морган стоял у больничной койки Сэлли-Энн. Он не захотел сесть на предложенный Крейгом стул.
– Что касается тебя, мисс, господин посол просил передать, что желает видеть тебя на борту первого же самолета, вылетающего в Штаты.
– Он не имеет права мне приказывать, – прервала поток его горьких обвинений Сэлли-Энн. – Здесь не Советская Россия, а я – свободная гражданка.
– Не надолго. Особенно если попадете в лапы Мугабе! Убийство, вооруженное восстание и несколько других обвинений…
– Все ложные!
– Ты и твой приятель оставили за собой горы трупов, как банок из-под пива после пикника на День труда. Мугабе вступил в переговоры об экстрадиции с правительством Ботсваны…
– Мы – политические беженцы, – выпалила Сэлли-Энн.
– Скорее Бонни и Клайд, моя милая, по крайней мере по словам правительства Зимбабве.
– Сэлли-Энн, – вмешался в разговор Крейг. – Ты не должна волноваться…