Лепестки на ветру
Шрифт:
— И как она себя повела? Поверила, что я — иностранный шпион? Мегги ничего не знает о моем прошлом, а доказательства у вас были довольно веские.
— Да она просто мне не поверила, и все, — усмехнулся Рейф. — Выставила из дома, наставив в лоб пистолет. И если вы хотели узнать, преподнесла ли Марго мне пару уроков верности, не волнуйтесь, ей это удалось.
Рейф провел рукой по волосам.
— Спасибо вам за рассказ. Я должен был об этом узнать.
Усевшись на солому, Рейф снова погрузился в пучину гнева, боли, вины. Теперь, зная, насколько крепка была
Сейчас ему было смешно и стыдно вспоминать, как он наивно полагал завладеть ею с помощью обычных уловок, обольщения, денег. Единственное, что могло привести ее к нему в постель и то на одну ночь, — пугающие воспоминания, вызванные к жизни беснующейся толпой на площади дю Каррусель. И страстные объятия в карете — тоже всего лишь порождение болезненных видений.
Своим появлением Рейф внес хаос в ее установившуюся жизнь и теперь во искупление может сделать только одно: Андревиль никогда не должен узнать о той ночи, что она провела у него в постели. Каким бы терпимым ни был мужчина, ему неприятно будет услышать, что его любовница спала с другим, а он не хочет стать причиной размолвки между Марго и человеком, которого она выбрала. И так он принес ей достаточно горя.
Вспоминая ту ночь, то почти нечеловеческое усилие, которое ему пришлось сделать над собой, чтобы уберечь Марго от возможной беременности, Рейф мысленно поблагодарил судьбу за то, что не скомпрометировал любимую. Сейчас война уже на исходе, и, может быть, она захочет создать семью, а появление на свет темноволосого ребенка не так-то легко будет объяснить Андревилю.
Рейф закрыл глаза и прислонился к стене. Горькая ирония была в том, что, помогая Марго забыть, он навеки оставил в своей памяти воспоминания, мучительные и сладкие одновременно. Если она хотела отомстить, то ей удалось это сполна.
— Случись так, что нам всем удастся выйти живыми из переделки, — еле слышно спросил Рейф, — вы, лорд Роберт, женитесь на ней?
Андревиль ответил не сразу:
— Да, я намерен вновь просить ее руки. И пожалуйста, не называйте меня лордом Робертом, это имя принадлежит невозвратному прошлому, так же, как женщина, которая для вас Марго, для меня всегда будет Мегги.
— Как бы вы хотели, чтобы я вас называл?
— Часто друзья называют меня Робином. Значит, надо полагать, они теперь стали друзьями? Рейф не вполне был в этом уверен, но многое все же их связывало: взаимное уважение, общая опасность и любовь к одной женщине.
— А меня обычно зовут Рейфом, — слабо улыбнулся Кэндовер. — На самом деле я — Рафаэль, но, как однажды заметила Марго, не пристало мне носить одно имя с архангелом.
Андревиль рассмеялся, и наступившее молчание больше не было для обоих тягостным.
Глава 22
— Граф де Варенн захочет со мной встретиться, — заверял Оливер Нортвуд угрюмого привратника.
Судя по всему, верный страж не вполне поверил словам непрошеного посетителя, но все же пошел в замок предупредить хозяина. Не желая предоставлять графу лишнее время для подготовки к беседе, Нортвуд незаметно последовал за слугой, и когда тот вошел в библиотеку, чтобы доложить Варенну о приходе незнакомца, гость тут же объявился сам.
Граф сидел за столом, заваленным бумагами со множеством цифр.
— Разве мы знакомы, монсеньор? — спросил он, прищурившись на вошедшего.
— А как же, господин Ле Серпент. Или мне не следует вас так называть в присутствии прислуги?
Нортвуд ждал, что его встретят как важного помощника, а не безликого наемника, о котором можно забыть, едва он сделал свое дело.
Холодный блеск темных глаз графа был легко узнаваем. Да, Оливер не ошибся. Лицо Варенна расплылось в улыбке. Жестом отпустив слугу, он сказал:
— Можете не беспокоиться. Здесь все, от повара до последнего солдата моей маленькой армии, проверенные, глубоко преданные мне люди. Они ждут возвращения былой славы Франции. Прошу садиться, монсеньор, — добавил граф, жестом указав Оливеру на стул. — Похоже, я вас недооценивал. Как вам удалось раскрыть мое инкогнито?
— Вас выдал перстень.
Приободренный, Нортвуд решил перейти от обороны к наступлению.
— Должен вам сказать, что я передал кое-кому запечатанный конверт со сведениями, которые увидят свет, если я внезапно исчезну.
— Это вас не спасет, мой друг. Очень скоро отпадет всякая нужда в секретности. Кстати, — добавил граф, перегнувшись через стол, — вы сделали то, о чем вас просили?
— Все идет по плану. Через четыре часа от половины дипломатов в Париже останется одно воспоминание.
— Молодец, мой маленький английский друг, молодец.
Варенн взглянул на часы.
— Сожалею, что не могу уделить вам времени побольше, но у меня сегодня очень хлопотливый день. Мне нужно успеть раздать распоряжения солдатам относительно их действий после взрыва, уладить… тысячу мелочей. Так вы пришли за призом?
— Отчасти за ним, отчасти, чтобы напомнить вам об обещании поделиться славой.
Нортвуд облегченно вздохнул. В первый момент глаза графа угрожающе вспыхнули, но вскоре Нортвуд понял, что вельможа, скрывающийся под змеиным именем, оказался куда благодушнее, чем он предполагал.
— Обещаю, о вас не забудут, — ласково улыбнулся хозяин. — Простите за напоминание, но я действительно очень занят. Может, вы предпочтете мое общество обществу графини? Хотя бы на несколько часов.
Нортвуд быстро облизнул пересохшие губы. — Я надеялся, что она у вас. Можно увидеть ее прямо сейчас?
— Когда хотите. Я уже сказал, что доволен вашей работой, так что вы по праву заслужили обещанное. Я вас провожу.
Варенн повел гостя по лестнице наверх, затем по темному в клочьях пыли и паутины коридору к двери с облупившейся позолотой. Достав из кармана ключ, он протянул его Нортвуду.
— Не забудьте запереть дверь. Эта чертовка — настоящая бестия, и я не хотел бы, чтобы она выскользнула из клетки.
Нортвуд жадно схватил ключ. У него даже ладони взмокли, так долго он ждал этого момента.