Лепестки на воде
Шрифт:
Подведя гостей к окну, Ремси указал на недостроенную бригантину, возвышающуюся на стапеле у берега реки.
— Видите? — Он огляделся, убеждаясь, что безраздельно завладел вниманием зрителей, и мельком отметил безразличие маркиза. — Этот корабль мистер Торнтон тоже выдумал сам. Если бы не его страсть придумывать корабли и строить их, он наверняка был бы уже первым богачом в наших краях, изготавливая мебель на продажу. Но подождите, дайте год-другой, ну, может, три, и он докажет, что мастерить корабли умеет не хуже, чем буфеты!
С раздраженным вздохом Морис отвернулся от окна. Похвалы словоохотливого столяра резали его сердце, словно
Ремси искоса бросил взгляд на рослого, хорошо одетого мужчину. Благородные черты его лица исказились, значит, уколы Ремси достигли цели. Чтобы закрепить победу, он решил сводить посетителей мастерской к бригантине — пусть маркиз поймет, что прошлой ночью он оскорбил отнюдь не заурядного человека.
Ремси повел свою немногочисленную свиту по берегу реки к кораблю и познакомил ее с Фланнери Морганом. Честь объяснять преимущества конструкции, придуманной Гейджем, выпала старому корабельному плотнику, ибо никто не мог рассказать об этом с большим энтузиазмом.
— Это будет двухмачтовая бригантина, — вдохновенно объяснял плотник. — Она изящна, крепка и осадиста. Взгляните вот сюда, на эту балку под носом корабля — она придает устойчивость в воде. Но главное достоинство этой красавицы — скорость: она будет рассекать морские волны, словно резвящаяся русалка!
Услышав это сравнение, Камилла слегка порозовела, но старик не заметил ее смущения, убеждая гостей пройти с ним в кают-компанию. Фланнери провел посетителей по внутренним помещениям корабля, не переставая петь хвалу талантам хозяина.
Отстав от остальных, Шеймас О'Хирн встал у борта, желая обдумать увиденное. Он внимательно слушал работников Гейджа Торнтона, пытаясь представить себе, что за человек их хозяин. Больше всего Шеймаса удивили сами работники. За свою жизнь ему пришлось нанимать на работу немало людей, но никто из них не выказывал такой преданности хозяину, не находил такое удовольствие в труде и не достигал вершин мастерства, как Ремси, Слай Таккер и Фланнери. Видя их преданность и энтузиазм, Шеймас гадал, каким должен быть хозяин, чтобы внушить подобные качества.
Шеймас-Патрик О'Хирн всего в жизни добился сам, начав с малого. Неудивительно, что он проникся уважением к колонисту, узнав о его многочисленных достижениях. Вспоминая собственную молодость и пренебрежительное отношение родителей Камиллы к выскочке-ирландцу, который осмелился ухаживать за их дочерью, Шеймас удивлялся: когда сам успел стать надменным и заносчивым? С годами он завоевал сердца родителей Камиллы, и они первыми объявили его полноправным членом семьи. Неужели придет день, когда и он сможет оценить новоиспеченного зятя?
Однако больше всего Шеймаса тревожил вопрос о причастности Гейджа к смерти его первой жены. В глубине души Шеймас понимал: чтобы примириться с браком Шимейн, он должен полностью убедиться в невиновности Гейджа. Но поскольку тревожные слухи ходили по городу даже по прошествии года, Шеймас всерьез сомневался, что Гейджа обвинили напрасно, и знал, что никогда не согласится оставить дочь на попечение убийцы и будет готов силой утащить ее на корабль, отплывающий в Англию.
Во время осмотра корабля Морис дю Мерсер хранил презрительное молчание. Он по-прежнему ощущал острую неприязнь по отношению к человеку, завладевшему его невестой, и не желал выказывать ни тени интереса или восхищения к достижениям соперника. Впрочем, и мастерская,
Но тучи, которые, казалось, сгущались над головой Мориса со вчерашнего дня, рассеялись, как только на корабле появилась Шимейн, одетая в простое бледно-голубое платье, белый чепчик, отделанный кружевом, и белый передник. Она выглядела, как и подобало жене колониста. Морис нашел ее неотразимой и обольстительной и, с удовольствием наблюдая, как Шимейн обнимается с родителями, мысленно поклялся: он пожертвует всем состоянием, лишь бы оказаться на месте Гейджа.
— Мне очень жаль, что мы с Гейджем не смогли принять вас как подобает, — мило извинялась Шимейн. — Его светлость еще слишком слаб, однако он выразил желание вымыться. Для этого ему потребовалась помощь Гейджа, а я воспользовалась случаем и убрала у него в комнате. Надеюсь, вы не очень обиделись?
— Его светлость? — встревожился Морис.
Все сомнения Шимейн насчет того, что маркиз ростом не уступает ее мужу, развеялись, когда ей пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть в глаза Морису. Смотреть в любимые янтарно-карие глаза ей тоже не удавалось, не запрокидывая головы.
— Отец Гейджа — лорд Уильям Торнтон, граф Торнхедж.
На лице Мориса мелькнуло изумление. Лорд Торнтон был его сторонником по многочисленным парламентским биллям, определяющим права граждан Англии, в том числе и по тому, который запрещал увозить заключенных в дальние порты с целью избавить Англию от отбросов общества и наводнить ими колонии.
— Вы знакомы с ним, ваша светлость? — спросила Шимейн.
Морис склонил голову набок и удивленно уставился на покрасневшую под его взглядом Шимейн. Его глаза тепло засветились, обворожительная улыбка тронула губы.
— Что такое, Шимейн? Я думал, мы давно отказались от титулов и официальных обращений.
Шимейн знала, что Морис стремится смутить ее лишь с одной целью — воззвать к ее совести. Охотно приняв предложение Гейджа, она не подумала о том, как уязвит Мориса ее решение. Втайне она принимала как должное то, что бывший жених, не испытывающий недостатка в миловидных и знатных поклонницах, вскоре после ее исчезновения выберет себе другую невесту.
— Наша помолвка уже расторгнута, милорд, — напомнила ему Шимейн, чувствуя себя неловко под пристальным и страстным взглядом темных глаз. — По-моему, было бы неприлично и впредь звать вас по имени.
— Я с радостью даю вам такое право, Шимейн, — пробормотал Морис, придвигаясь ближе. — Место для вас в моем сердце останется навсегда, даже если я не сумею вас отвоевать.
Шимейн, которая некогда держалась в обществе Мориса непринужденно и спокойно, теперь чувствовала себя как на иголках. Она боялась, что, как только придет Гейдж, между ним и Морисом вспыхнет очередная ссора. Неужели Морис умышленно раздражает Гейджа или надеется заставить вспомнить ее о былых чувствах и пожалеть о скоропалительном браке? Как бы там ни было, Шимейн предпочла бы, чтобы Морис держался на почтительном расстоянии — в любой момент на корабле мог появиться Гейдж, а Шимейн еще вчера вечером поняла, какие сильные собственнические чувства питает к ней муж, словно опасаясь, что она предпочтет ему бывшего жениха.