Лес за стеной
Шрифт:
«Я! Это я!» — мелькнула мысль, полная паники.
Глава 20
«Что делать?»
Горящие свечи парили в воздухе.
Я дёрнулась в ужасе — и те, погаснув, упали на мраморный пол. Словно град застучал по крыше. Привлечённый этим звуком, жрец замолчал. Посмотрел в сторону колоннады. Равад обернулся. Гости насторожились и вытянули шеи, пытаясь выяснить, что случилось. Гнёзда подсвечников были пусты. На полу под стойками канделябров валялись восковые огарки.
Я замерла, задержала дыхание. Встретила испуганный взгляд Раххан.
В оглушительной тишине Эсса вдруг вскочила со скамьи и закричала, лихорадочно сверкая глазами:
— Чудо случилось! Только что Великий Бык благословил этот союз! Слава Серапису! Слава жениху и невесте!
— Слава Серапису! Слава жениху и невесте! — после паузы подхватили гости. Первые неуверенные выкрики сменились восторженными овациями. Я разрыдалась от страха и облегчения.
Что было дальше, запомнилось смутно. Сущность, обитающая в лесу, едва не испортила мою свадьбу. Зачем, зачем меня наделили этими опасными, никому не нужными способностями? Что если случившееся сегодня повторится? Если однажды во время ужина столовые приборы зависнут в воздухе, и Равад узнает, что жена у него неправильная, испорченная, с гнильцой, как сказал бы отец? Вдруг он решит, что в меня вселилась Заур?
Боль отвлекла от тревожных мыслей. Жрец закончил выводить на коже вензеля брачного узора, и предплечья коснулась игла. Вскрикнув, я сжала зубы. Следующие сорок минут я не думала ни о чём: процедура оказалась мучительной, а не романтичной. Равад с интересом следил за моим лицом, и я старалась не морщиться, чтобы оставаться красивой. Теперь я замужем — у всех моих платьев будут специальные вырезы в районе плеч, открывающие татуировку принадлежности.
Когда всё было кончено, муж надел мне на шею амулет Сераписа — круглую пластину с изображением глаза. Держась за руки, мы покинули храм. Монахини, собравшиеся на ступеньках крыльца, осыпали нас крашеным рисом — символом достатка и плодовитости.
Спускаясь по лестнице, я думала о том, что больше не вернусь в привычную обстановку, что сейчас отправлюсь на улицу Огненного Выбора и увижу свой новый дом. Впервые лягу в постель с мужчиной. С человеком, которого совсем не знаю.
Я надеялась понести в эту ночь. Знала, что должна родить в первый год, иначе поползут слухи о моей бесплодности и я буду вынуждена пройти унизительное обследование. Родственники мужа захотят проверить здоровье невестки, и, если обнаружат проблемы, меня с позором вернут отцу.
Если повезёт, в ближайшее время я рожу Раваду наследника. Тогда, возможно, он позволит мне пользоваться таблетками до тех пор, пока не решит завести второго ребёнка. Первым обязательно должен быть сын — обязательно! — доказательство мужественности Равада, второй — дочь: ценное имущество. Если она вырастет красавицей, после свадьбы семья получит за неё хороший выкуп.
«Пожалуйста, пусть всё получится сегодня», — молила я, даже не задумываясь, готова ли в свои восемнадцать лет к материнству.
Я была уверена, что мы поедем в наш теперь уже общий дом, взявшись за руки, поговорим, хотя и не могла выдавить из себя ни слова — онемела от волнения. Но Равад посадил меня на заднее сиденье незнакомой машины, а сам устроился на переднем — рядом с водителем. И всю дорогу они обсуждали свои дела.
Иногда Равад оборачивался и вскидывал бровь, словно спрашивая, всё ли в порядке, и я улыбалась, проглатывая обиду, тёрла глаза, пытаясь не заплакать. Моя жизнь полностью изменилась, неизвестность пугала, я ехала в чужой дом, чтобы впервые разделить ложе с мужчиной, и мне нужна была поддержка. Но красавец-муж почти не смотрел в мою сторону. Одинокая, я сгорбилась на заднем сиденье и уставилась в окно.
Улица Огненного Выбора была прекрасна. Чувствовалась близость к лесу. Здесь даже пахло иначе. Не выхлопными газами и нагревшимся от солнца асфальтом, а свежестью и травой. Не ощущай я себя потерянной и ненужной, то оценила бы чистоту дорог, белые свежевыкрашенные бордюры и такую невероятную редкость как скамейки, стоящие у крыльца каждого дома.
Равад вышел из машины и помог выбраться мне.
— Волнуешься? — спросил хрипло.
Безжалостный дневной свет стёр с его лица демоническое выражение, и передо мной стоял обычный мужчина, растерявший по дороге часть своего шарма. Возможно, во мне говорила обида, но Равад больше не казался таким привлекательным, как в первую встречу. Золотое свечение, что окутывало его образ, заметно поблекло. Раньше его глаза притягивали магнитом. Напоминали землю в лесу с вкраплениями опавших листьев. Сейчас я подумала, что они похожи на чайную муть.
Но вот муж взял меня за руку, и волшебство вернулось.
«Скоро мы поднимемся в спальню и избавимся от одежды», — обеспокоенно подумала я.
То, что должно за этим последовать, я представляла смутно. Никто не рассказывал подробностей. Я не знала, что делать, как себя вести. Будет мне приятно или, наоборот, больно. Наверное, последнее, ведь на простыне должна появиться кровь — доказательство моей девственности.
Равад отпустил водителя, и тут же к дому подъехал красный внедорожник брата. Дверцы открылись, выпустив Раххан, Эссу и ещё двух женщин — родственниц мужа: худую брюнетку неопределённого возраста и расплывшуюся шатенку в чёрном платье, напоминающем мешок. Они проведут ночь в соседней комнате, чтобы утром забрать брачную простыню и показать собравшимся следы моей непорочности. Завтра я проснусь, а дом будет полон желающих посмотреть на пятно крови на чужом постельном белье.
Равад приобнял меня за талию, подтолкнув к дому, и я ощутила себя той самой жертвенной овцой, которую вели на заклание. Мы поднимались по лестнице, собираясь уединиться, а за нами следовала целая процессия. Я представила, как Равад меня раздевает, дарит первые в моей жизни ласки, как укладывает на кровать, а за дверью сидит толпа свидетелей и внимательно слушает звуки, доносящиеся из супружеской спальни.
— Ты дрожишь, — улыбнулся муж, и в его голосе проскользнуло самодовольство.
— Мне не приятно, что они… — я незаметно кивнула себе за спину, — ну ты понимаешь… они будут… всё слышать.
— Так принято, — пожал плечами Равад. — Эта традиция должна волновать только порочных девиц, которым нечего показать мужу.
Я поняла, что он говорит о девственной крови.
— Но мне… стыдно и неудобно.
Равад посмотрел на меня снисходительно.
— Тебе и должно быть стыдно и неудобно, ты ведь приличная девушка.
Подъём завершился на третьем этаже. Свидетели расположились на диванах гостиной, в которой суетилась незнакомая женщина, расставляя на столиках подносы со сладостями и чаем. Равад провёл меня по короткому коридору, что закончился решётчатой дверью с матовым стеклом.