Лешие не умирают
Шрифт:
Находясь все еще под впечатлением от этой улыбки, Максим залез в кабину, совершенно забыв, что там его ждет Михалыч.
– Что там было?
– А черт ее знает. Сначала орет, обижается, а теперь улыбается. Чувствую себя дураком с девчонками. – Максим не сразу понял, о чем спрашивает водитель, и выдал то, что его тревожило.
– Парень, ты о чем? Я спрашиваю, что там гремело-тарахтело? Мне показалось, или это на самом деле был вертолет?
Максимыч снова покраснел.
– Чего зарделся, как майская роза? Рассказывай, а то выкину из машины.
«Урал» впереди медленно покатил вперед, сворачивая на узкую, извилистую дорогу на Духовщину. Михалыч зло покосился на Максима и, повернув тумблер зажигания, завел машину.
– Сан Саныч говорит, что вертолет. Я, правда, не видел ничего, да и он тоже. Протарахтело что-то наверху, да тень какая-то промелькнула, – он пожал плечами. – Вот и весь рассказ.
Михалыч вел машину молча. Пару раз порывался что-то сказать, даже открывал рот, но потом снова закрывал его и, не отводя взгляда от дороги, крутил «баранку». Узкая дорога, густо поросшая по краям – практически до самого асфальта – лесом, петляла среди невысоких холмов. Кстати, здешний лес отличался от того, к чему привык Максим в городе. Несмотря на непроходимый бурелом, не было в нем того буйства форм и видов, какой наблюдался в Смоленске. Сталкер с интересом наблюдал в окно, высматривая среди обычных тополей, елок и осин что-то вычурное. Да, иногда попадались мутировавшие виды растений, но редко, да и внешний вид их был чахлый. Здоровый лес «забивал» пришельцев, изгоняя из себя, как организм выталкивает чужеродные предметы.
Если флора на севере была здорова, то о фауне этого сказать было нельзя. Максим опытным взглядом сталкера замечал скачущих по веткам зверьков, напоминающих белок-переростков с длинными иглами на загривке. На макушках сидели крылатые создания, похожие на небольших птеродактилей. Они громко возмущенно кричали на приближающихся по дороге стальных монстров и еще долго сопровождали их, перелетая с ветки на ветку, скрипя и треща, как старые телеги. Отстали ящерки только тогда, когда караван, взобравшись на горку, оказался в каком-то населенном пункте. Указателя на въезде не было. Вместо указателя из кустов торчала любопытная морда какого-то монстра. Голова размером с письменный стол, покрытая черной жесткой щетиной, недоверчиво рассматривала пришельцев маленькими злыми глазками. Огромные белые клыки вылезали из нижней челюсти и, заворачиваясь кверху, угрожающе нацелились на машины. Намеренье хозяина было явно не миролюбивое. «Урал» взревел клаксоном, от чего деревенский житель возмущенно хрюкнул и, ломая кусты и невысокие деревья, умчался в сторону полуразвалившегося деревянного дома.
Караван перебрался через реку Хмость (если верить выцветшему указателю) по еще довольно прочному мосту и вскарабкался на противоположный берег.
– Лисичино, – Максим проводил взглядом название деревни, в которой они встретили хрюкающего мастодонта. – Далеко еще?
Михалыч пожал плечами.
– Километров пятнадцать. Главное, чтобы дорога была целая.
Как раз в этот момент «Урал» впереди притормозил, пытаясь объехать поваленное дерево. Исполин рухнул, перегородив ветками весь проезд. На свободной обочине явно выделялись следы небольшой машины, скорее всего внедорожника, проезжавшего в этом месте совсем недавно, туда и обратно. «Урал» попытался втиснуться по проезженной колее, но габариты машины явно не позволяли обогнуть преграду.
Снова ожила рация:
– Все, девочки, приехали. Пулеметчики на крыши. Все свободные от дозора – берем инструмент, и на лесоповал.
Из кунга вылезли Латышев и Торгачев. Максим также не заставил повторять приглашение дважды: выскочил из кабины, прихватив широкий увесистый топор, торчавший за креслом Михалыча. На улице его догнал Молодой. Радостный, что наконец-то довелось размяться, а не сидеть в жестяном коробе прицепа, он суетился вокруг Максимыча, как щенок на прогулке. Начальство уже приступило к расчистке, обрубая торчащие во все стороны ветви лесного исполина. А тополь был просто огромен. Ствол его уходил глубоко в лес. Максим прикинул, что когда он стоял на корню, то высотой был не меньше тридцати метров. Толстый ствол, в три обхвата, словно мост, уводил глубоко в лесную чащу, где что-то копошилось и издавало непривычные уху сталкера звуки. Максим, вручив топор Молодому (пускай парень разомнется), достал из-за спины свою «ксюху» и, сняв ее с предохранителя, подошел к краю дороги.
Исполинский тополь проломил в лесу целую просеку. В самом ее конце из земли торчали огромные корни, которые по ветвистости могли поспорить с кроной дерева.
Именно там, где выкорчеванный комель поднял целую гору земли, и слышались те странные звуки. Из корней с испугом выглядывали несколько пар глаз. Небольшие животные с огненно-красной, покрытой черными полосками шерстью, удлиненными мордочками и острыми, как иглы, зубами не сводили взора с пришельцев, обрубающих ветви с их дома. Особо сильные удары топоров сопровождались их гортанными звуками, напоминающими карканье и лай одновременно. Но, несмотря на общее возмущение, попыток нападения они не делали, ощущая опасность этих странных двуногих.
Через полчаса плодотворного труда удалось расчистить от кроны старого тополя одну полосу дороги. Уставшие люди загрузились в машины, и караван тронулся дальше. Снова потянулись бескрайние леса. Дорога ввинчивалась в них, как штопор, ведя к цели путешествия. За окном промелькнула еще одна разрушенная деревня без названия, еще один небольшой мост через ручеек и следующий холм – дорога, как искусный гипнотизер, убаюкивала. Однообразное мелькание усыпляло не хуже блестящего маятника гипнотизера перед глазами. Максим тряхнул головой, сбрасывая охватывающую его дрему.
Первая машина снова начала притормаживать и через минуту остановилась. «Шишига», объехав «Урал», остановилась на встречной полосе вровень с ним. Перед караваном, на небольшом перекрестке, прямо посередине проезжей части, стояла двадцатилитровая канистра. Это было очень похоже на бесплатный сыр, который, как известно, бывает только в мышеловке.
Рация зашипела и голосом Латышева сказала:
– Хорошо стоим, красиво! Может, просто спихнем ее в сторону колесом и дальше поедем? – в окне «Урала» отлично было видно, как он показал на покосившийся указатель. Надпись на нем гласила: «Мышегребово». – Не нравится мне название, звучит, как ругательство.
Максим достал рацию и, нажав на тангету, сказал:
– Схожу посмотрю, прикройте.
Он натянул намордник респиратора и взялся за ручку двери.
– Принял.
В крыше кунга «Урала» откинулся люк и показался человек в армейском ОЗК.
Михалыч ободряюще похлопал парня по плечу.
– Давай.
Максим открыл дверь и спрыгнул на асфальт. Медленно подошел к одиноко стоящей канистре и слегка пнул ее ногой. Емкость отозвалась гулом и бульканьем жидкости внутри. Не вынимая рации из разгрузки, Изотов нажал на переговорник:
– Почти полная.
– Цель на десять часов! – голос Торгачева не вызывал никаких сомнений.
Пулеметчик, как голова у трансформера, повернулся и направил ствол в указанном направлении, а Максимыч присел на колено. В его руках, как по волшебству, оказался «АКС-74У».
Прямо посреди примыкающего к главной дороге проезда, уводящего куда-то в дремучую чащу, стоял зверь. Нет не зверь, а настоящий танк, родственник того хрюкающего уродца, которого вспугнули в Лисичино. Широкая грудь, более светлая, чем покрытое черной жесткой щетиной тело, массивная голова с маленькими злыми глазками и клыки. Первое, что Максим увидел, это клыки, которые выступали из нижней челюсти и загибались, как турецкие сабли. Животное переводило взгляд с одинокого человека посередине дороги на машины, стоящие рядом с ним. Его смущали эти огромные коробки на колесах и казалось, что если бы не они, то оно бы уже кинулось и насадило на острые клыки нахала, вторгшегося на его территорию.