Лесная нимфа
Шрифт:
Анненский вздохнул с мученическим выражением.
– Слушай, Денис, может быть, ты опять хочешь с одним моим знакомым поговорить? – вежливо напомнила Алена. – Я могу ему передать трубку.
– Да нет, не стоит, – проговорил Денис мигом увядшим голосом. – Я что хотел сказать? Внеформата заглядывал в два портрета пользователей. Один твой, тебе он сообщение оставил вчера вечером – «Время истекает» с веселым смайликом, а второй юзер, к которому он заходил, – некий Лидок, вернее, некая, потому что, судя по фотографии, это девушка. Ну ладно, я продолжаю работать, если что узнаю – позвоню.
И Денис отключился.
– Давайте напишем в поисковике: «ООО «Лес», – сказала азартно Алена. – Вдруг какая-то информация сохранилась?
Анненский кивнул и послушно написал в строке поиска то, что она просила.
Да… 673 тысячи ответов – это впечатляющая цифра. Особенно если учесть, что система сообщала адреса и координаты фирм, которые работали в основном с пиломатериалами: ООО «Лес» – двери, лестницы, кессонные потолки. Завод столярных изделий ООО «Лес» – изготовление и продажа деревянных изделий. Качественный производитель межкомнатных дверей, лестниц, столов, половой доски. ООО «Лес и дом», торговая сеть магазинов. Интернет-провайдер Лес-Транзит (ООО «Лес-Транзит»). ООО «Лес Экспорт». Ну и все в этом же роде.
Анненский минуты две беспорядочно сновал мышкой по строкам. Потом сформулировал вопрос иначе: «ООО «Лес» Чебоксары ремонт автомобилей».
– Ага, – сказала Алена через минуту, – всего 12 тысяч ответов. Ну, это ерунда. Это мы мигом осилим…
Они перелистали несколько страниц. Вот именно – полная ерунда… Потом пальцы Анненского снова побежали по клавишам: «ООО «Лес» Чебоксары ремонт автомобилей 1999 год».
На сей раз «Google» выдал только десять ответов. Создавалось впечатление, что он обиделся на некорректную формулировку, поэтому смешивал ремонт холодильников и прокат автомобилей, 1999 год и неопределенное трехбуквенное сочетание: «Ооо!», ну а слово «лес» в этих блоках вообще не встречалось.
– Факир был пьян, и фокус не удался, – пробормотала Алена. – Давайте хоть на этого Лидка взглянем. В смысле, на эту.
Анненский послушно кивнул и, снова выйдя на Автофорум, нашел в теме «Страшная месть» ник Лидок.
1985 год
У Нины Федоровны Лесковой был один бог – Молодость. Что и говорить, выглядела она для своих сорока трех лет восхитительно. В вечернем полумраке даже и юноши отваживались бросать игривые словечки, когда она, покачиваясь на тонких каблучках, высоко взбивая коленями юбку, развернув круглые плечи и вздернув подбородок, чтобы уберечь от морщинок шею, возвращалась с работы. Днем все было иначе и куда скучнее. О нет, ее не обходили вниманием, она ловила взгляды мужчин в летах, но в них читалось прежде всего не «Ах, какая!», а «Ах, как хорошо сохранилась!». Те, кто помоложе, конечно, еще не уступали место в автобусе, как пожилой тетке, но и не искали благосклонности в ее взоре, не следили за ножками, благо вокруг шаркало модными сандалетками сколько угодно куда более юных и прельстительных ножек.
Может быть, явись Нина Федоровна на свет во времена, скажем, Еврипида, он удостоил бы ее трагедии о материнской ненависти к детям, укравшим ее молодость и все отчетливее оттеняющим старость. Впрочем, ненависть – это слишком уж мощное слово, однако любовь Нины Федоровны к сыновьям действительно истекла так давно, что о том не помнили ни она, ни дети, ни муж, Аркадий Леонидович, фотограф по должности, пейзажист по душевной склонности.
Тем не менее семья жила, существовала, не распадалась. Каждый имел здесь своего идола: мама – вечную молодость, папа – фотопейзажные обои, старший сын…
Звонок в дверь прервал размышления Нины Федоровны на паласе возле магнитофона. Под музыку Нина Федоровна занималась аэробикой.
Дома были все, кроме младшего сына, однако Нина Федоровна знала, что открыть просто некому: муж в лаборатории (бывшая кладовка) высиживает фотообои собственного сочинения, будто курица, несущая пасхальные, сразу же раскрашенные яйца. Только курица помалкивает, в лучшем случае – квохчет, а Аркадий Леонидович негромко, но занудно напевает свои любимые, ненавидимые женой украинские песни:
– Ты не лякайся, шо ниженьки босии змочишь в холодну росу…
Старший сын еще спал, хотя дело шло к вечеру. Утром, сквозь сон, Нина Федоровна слышала, как он тихонько выпроводил ту, которая всю ночь то хихикала, то постанывала в его комнате. Было время, когда Нина Федоровна возмущалась по этому поводу, но как-то раз, во время десятиминутной утренней разминки, решила, что все это ерунда. Не стоит об этом думать, а то прибавится зловещих «гусиных лапок» вокруг глаз. Мужчине нужна женщина? Ради бога! И даже лучше, если это будут разные женщины, потому что когда их много, это значит, что нет ни одной. И нет перспективы маяться с невесткой в общей кухне и называться свекровью, а еще хуже – бабушкой.
Какое бесповоротное, удушающее слово! Лучше об этом не думать, не портить себе нервы.
По той же причине, дабы сберечь нервы, а значит – блеск волос, свежесть кожи и ясность взора, Нина Федоровна с самого раннего детства сыновей взяла себе за правило не портить отношений с ними – во всяком случае, старалась. Никогда особой ласковости она к ним не проявляла, но полагала, что если ребенок чего-то хочет, будь то лук со стрелами, настольный хоккей или японская стереосистема, проще дать ему желаемое, чем осложнять себе жизнь его слезами и недовольством. Послушание легче купить, чем воспитать, а деньги в нашей жизни – средство, а не цель, была убеждена Нина Федоровна. Когда-то ее поразила фраза: «Деньги – это грязь. Жаль, что грязь – не деньги». Стало быть, вопрос в том, чтобы заработать побольше.
Может быть, считала Нина Федоровна, чаевые кого-то и унижают, но колготиться с одиннадцати утра до одиннадцати вечера вокруг клиентов, будто они твои лучшие друзья, и за просто так? Это ведь несправедливо. Тем более люди сами дают. Покажите хоть одну официантку хорошего, престижного ресторана, которая вымогала бы чаевые. Нет таких. Клиент, как правило, сам не ждет сдачи. А как далеко, в каком кармане держит деньги официантка и как долго эту сдачу отсчитывает – это уж сугубо ее личное дело и ее собственный профессиональный прием.
– Ничь така мисячна, зоряна, ясная, выдно, хочь голки сбырай, – пел Аркадий Леонидович снова и снова, будто пластинка, на которой игла проигрывателя все время перескакивает на одни и те же дорожки.
Нина Федоровна отворила дверь. Девица! Давно не было их средь бела дня. Ну и вид у нее – будто в горничные пришла наниматься.
– Н-ну? – разлепила Нина Федоровна узкую щель между губами, чтобы растаявший жирный крем не потек со щек.
– Здравствуйте, – робко сказала девушка, поднимая на Нину Федоровну зеленовато-карие глаза. – Леша дома? – с запинкой спросила она, и глаза ее заплыли мимолетными слезами, а на скулах выступили красные пятна.