Лесной исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья
Шрифт:
«Его уважали собратья-писатели, именно ему предложил стать своим секретарем Леонид Николаевич Андреев, – рассказывает внук Василия Брусянина – известный петербургский журналист, киновед, лауреат „Золотого пера-2003“ Вадим Олегович Брусянин. – Сколько помню себя, всегда жил с ощущением причастности к литературной семье. На стенах комнаты висели портреты деда с необузданной шевелюрой, написанные им акварелью пейзажи Финляндии, подаренные ему фотографии Ивана Бунина, Леонида Андреева, Александра Куприна с дружескими надписями…»
Помнят Брусянина и в Башкирии, откуда он был родом. Именно здесь, в «Уфимских губернских ведомостях» и в других приволжский газетах, он начал свою творческую деятельность. А первым своим крупным произведением Василий Васильевич считал рассказ «Новогодний день в башкирской деревне», опубликованный в 1892 году петербургской газетой «Русская жизнь».
В.В. и М.И. Брусянины. Фото 1899 г. – в год женитьбы. Из архива В.О. Брусянина
«Творчество В.В. Брусянина по существу совершенно не изучено, – отмечает едва ли не единственный исследователь его творчества, башкирский литературовед Мурат Рахимкулов. – Больше того, о нем вообще написано мало… Разумеется, В. Брусянин не был классиком, но его творчество внесло определенную лепту в литературный процесс своей эпохи, и оно не должно быть предано забвению»…
Как это всегда бывает, в России литератор – больше чем просто автор книг. Нет ничего удивительного в том, что в переломную историческую эпоху Брусянин активно выступал как общественный деятель. Будучи сторонником радикальных перемен, принимал участие в политической борьбе, естественно, антиправительственного характера.
Еще с конца 1890-х годов В.В. Брусянин публиковал рассказы и очерки, посвященные в основном современной деревне, в петербургских журналах легальных марксистов «Новое слово» и «Жизнь». В начале 1900-х годов участвовал в журнале «Звезда», выступал в «Русской газете» со статьями по рабочему и крестьянскому вопросам, о народном образовании. В 1906 году стал официальным редактором-издателем легальной большевистской газеты «Русский набат», выходившей вместо временно приостановленной «Русской газеты».
Семья Брусяниных. Слева направо: М.И. Брусянина, В.В. Брусянин, на руках у него – дочь Юлия, родившаяся в 1901 г.; кормилица, на руках у нее – сын Брусяниных Георгий, родившийся в 1903 г. Фото 27 октября 1903 г. Из архива В.О. Брусянина
Годы, наступившие после первой русской революции, стали серьезным испытанием для Василия Брусянина. Власти припомнили писателю его свободомыслие. В 1908 году Брусянина привлекли к суду по делу издававшейся им еще в 1905 году общедоступной «Московской газеты». Тогда вышло всего десять номеров этого издания: накануне вооруженного восстания в Москве его закрыли с мотивировкой «за возбуждение к учинению бунтовщического деяния и к ниспровержению существующего в России общественного строя».
Московская судебная палата приговорила Василия Брусянина к двум годам заключения в крепости. С момента подачи кассационной жалобы его взяли под арест, но через две недели освободили под залог, внесенный родной сестрой Марии Ивановны Брусяниной – жившей в Москве Полиной Ивановной Раузер. Понимая, что приговор может вступить в законную силу, Брусянин принял решение бежать за границу.
«Муж бесповоротно решил эмигрировать, а меня с детьми поселить где-нибудь на даче поблизости, квартиру ликвидировать и мебель поставить в склад, – вспоминала жена писателя, Мария Ивановна Брусянина. – Предполагалось, что он выпишет нас за границу, когда ему удастся устроиться». По ее признанию, впоследствии эта идея казалось ей наивной и фантастической, однако тогда она без всякой критики отнеслась к «проекту» мужа, и семья стала готовиться к его осуществлению. Именно тогда Брусянины в первый раз и оказались в Лесном.
П.И. Раузер (родная сестра М.И. Брусяниной) с супругом. Именно она в 1908 г. внесла залог за В.В. Брусянина, чтобы его освободили из-под ареста. Фото начала XX в. Из архива В.О. Брусянина
«Я сняла дачу в Лесном, – какая-то дама, уезжая на все лето, передавала свою квартиру из двух комнат и кухни с балконом за 25 рублей в месяц, – рассказывала Мария Ивановна. – Это было как раз то, что нам нужно. К счастью, в Лесном жила Александра Ивановна Зарина, жена писателя Зарина[53], который тоже, как и мой муж, был осужден к двум годам крепости. Муж был раньше знаком с Андреем Ефимовичем Зариным, а мы, их жены, познакомились друг с другом только в суде. Общее несчастье сблизило нас, по крайней мере, на это время…
Итак, я сняла дачу и переехала туда с детьми. Тотчас же мне пришлось начать хлопоты в различных учреждениях – в Литературном фонде и в Комиссии для вспомоществования нуждающимся литераторам и их женам при Академии наук имени императора Николая II. В обоих учреждениях мне была обещана материальная помощь на все время отбывания мужем наказания: из Литературного фонда 25 рублей и из Комиссии вспомоществования 15 рублей.
Муж решил бежать за границу через Финляндию. Разумеется, план этот мы держали от всех в тайне. И вот однажды утром мой муж, крепко поцеловав меня и детей, ушел от нас… Помню, как с балкона я смотрела ему вслед, и у меня было странное ощущение: мне казалось, что с каждым его удаляющимся шагом кто-то с такой же быстротой поднимает надо мной стеклянный колпак, защищавший меня до сих пор от непогоды, и я осталась стоять на открытом месте…
Потянулись грустные дни, полные неизвестности. Переписка с мужем наладилась, но не сразу, через профессора Политехнического института Виктора Эмильевича Классена, жившего с семьей в Лесном. Это была очень культурная и интеллигентная семья…»
Через некоторое время семья перебралась к Василию Брусянину в Финляндию – в деревню Нейвола под Мустамяками. Писатель жил в пансионе мадам Ланг, являвшемся пристанищем для многих писателей, вынужденных из-за своих политических убеждений скрываться от преследований правительства. Хозяева пансиона сочувствовали революционным настроениям и даже не брали со своих постояльцев денег. Брусянина снабдили фальшивым паспортом на имя некоего господина Базилевича – именно этой фамилией писатель подписывался все годы эмиграции. Ему даже пришлось изменить внешность: по словам Марии Ивановны Брусяниной, муж «снял свою густую, чуть ли не единственную в Петербурге шевелюру, подстриг свою характерную бородку и надел пенснэ». Детям велели, из соображений конспирации, называть отца «дядей Федей».
В Нейволе Василий Брусянин органично влился в писательскую «колонию», возглавляемую A.M. Горьким. Здесь жили известные в ту пору литераторы Евгений Чириков, Демьян Бедный, Владимир Бонч-Бруевич, Федор Фальковский. А неподалеку от Нейволы, в Ваммельсуу, жил Леонид Андреев, с которым у Брусянина сложились тесные дружеские отношения.
Несмотря на антиправительственную деятельность, в 1910-е годы издавалось много книг, написанных Брусяниным. Среди них были «Час смертный. Рассказы о голодных людях», «Дом на костях», романы «Белые ночи» и «Молодежь», а итоговым его произведением стал роман о деревне после столыпинских реформ «Темный лик».