Лесной кавалер
Шрифт:
Он глубоко вздохнул:
— Что ж, я готов рискнуть. Сжальтесь надо мною, и я научу вас…
— Замолчите, Филипп!
— Научу вас…
— Замолчите, я приказываю вам! Не смейте говорить со мной об этом. Я вам не какая-нибудь трактирная шлюшка!
Ладуэлл стиснул зубы и отступил.
Этот вдовец, самый умный и галантный из всех ее придворных, заставлял Френсис Беркли мечтать о счастье, так и не найденном в семейной жизни.
Он был одним из богатейших людей в Виргинии, владельцем трех домов в Джеймстауне и трех огромных плантаций. Он никогда не терял даром ни времени, ни денег. И она полагала, что он ждет ее, считая часы до смерти Вильяма Беркли. Второй женой Ладуэлла оказалась глупая молодая девчонка, не сумевшая справиться с мужем и хозяйством. Филипп недолго горевал о ней. Женитьба на Френсис ввела бы его в могучий клан Калпеперов, принеся, чем черт не шутит, и губернаторство…
Она вдруг вспомнила, что обещала губернатору сына. Возможно, Филипп Ладуэлл…
Прибыв в Джеймстаун, Ланс нашел губернатора в дурном расположении духа. Сидя за своим великолепным письменным столом, сэр Вильям судорожно теребил кольца, унизавшие его длинные толстые пальцы. Он приветствовал юношу довольно любезно, но, выслушав послание, впал в ярость.
— Я повешу этих Брента и Мейсона! Кто позволил им стрелять?
Ланс попытался объяснить, что сначала речь шла лишь об обычной карательной экспедиции фермеров-добровольцев. Подобные вещи на границе были в порядке вещей. Но губернатор слишком хорошо понял, чем им всем грозило убийство воинов-саскеханноков. В гневе он сорвал кружевной воротничок и прорычал:
— Война! Война из-за двух идиотов! Мне приходится управлять не колонией, а ордой безмозглых самозванцев!
— Но было убийство, сэр, — возразил Ланс. — Индейцы убили двух человек.
— Но доэги, а не саскеханноки! Эти пенсильванские племена воюют всю свою жизнь, и поссориться с ними означает войну!
Губернатор отвернулся в сторону и пробормотал скорее для себя, чем для Ланса:
— Дураки… Пустоголовые дураки! Никто из них и представить себе не может, что такое война с индейцами. Глупые фермеры! Дети!
Снова повернувшись к юноше, он поднял сверкающий перстнями палец и сказал:
— Подумайте, друг мой, ну что они знают об индейцах? Один краснокожий на поле боя стоит дюжины фермеров. А сто индейцев обойдутся колонии в сто тысяч фунтов!
Ланс промолчал, гадая, не вызван ли гнев губернатора слухами, ходившими о его жене и полковнике Ладуэлле. Но нет, сэр Вильям, казалось, был озабочен лишь страшной новостью с западной границы.
Наконец старик немного успокоился, но продолжал думать вслух:
— Придет время, и они поймут, что натворили. Пропадет урожай, два урожая… Может быть, хоть это проймет их тупые головы! Ведь им придется бросить все и прийти сюда, на восток, за пищей и защитой!
Беркли сплюнул в камин и продолжил:
— Брент! Проклятый ренегат, он специально все так подстроил! Да и Мейсон тоже. Оба — фермеры. Им плевать на пушную торговлю. Эта беда коснется всех, Клейборн! Ну и суматоха поднимется…
И суматоха поднялась. Единственным спокойным местом во всем Джеймстауне была комната для вышивания леди Беркли.
— Вильям возглавит и этот поход, — сказала она Филиппу Ладуэллу.
— Нет, — ответил он.
— Возглавит, несмотря на годы. Такова его природа, Филипп.
— Я знаю. Но теперь есть вы. Он не пойдет.
— И вы не пойдете, — с улыбкой заявила она. — Все началось на западе, так пусть пограничные фермеры и разбираются сами… Я посоветую Вильяму послать Джона Вашингтона, тот давно зарится на западные земли.
— Оллертон выше чином.
— Что ж, пускай и он идет. Это отвлечет его на время.
— Пусть будет так, моя леди, — пожал плечами Ладуэлл. — Но если поход окончится плачевно, не вините меня. Там будет сущий ад. Индейцы усвоили кое-что из стратегии ведения войны и почти все вооружены не хуже нас…
— Бог с ними, с этими индейцами, Филипп! Вы даже не заметили мои новые французские духи!
— Заметил, дорогая, но вам ни к чему духи, вы и так…
— Глупый! Но… почему поход может плохо кончиться?
— Война принесет беду и на западные и на восточные территории. Здесь, в Джеймстауне, наверняка найдутся люди, которые заявят, что сэр Вильям намеренно поссорился с саскеханноками, дабы укрепить и объединить восточные плантации, что он затеял какую-то политическую игру с Мерилендом.
— О, болтовни всегда хватало!
— Знаю. А западные фермеры раскричатся, что он сцепился с индейцами, дабы спасти свою торговлю пушниной.
— Кстати о пушнине. Вы знакомы с Макферлэйном, его торговым агентом в округе Аппоматтокс?
— Да, и не верю ему.
— Это настоящий бык! Говорят, у него двадцать жен.
— А у меня нет ни одной.
Она рассмеялась.
Сдерживая нетерпение, Ланс наконец добрался до кедровой рощи и трижды прокричал совой. Минуты ожидания казались ему часами. Когда же она пришла, его сердце билось так сильно, что он не сразу смог заговорить.
Истер Уокер дотронулась до него, как бы проверяя, не призрак ли перед нею. Оба долго смотрели друг другу в глаза, а затем Ланс поведал ей о своих приключениях на севере.
— Усак, я боюсь за вас!
В ответ, как и подобает воину, он лишь горделиво расправил плечи.
— Вам опять надо возвращаться туда?
— Да.
— А потом?
— А потом я приеду за вами.
— Что вы сказали? — Она в ужасе отшатнулась от него.
— Я приеду за вами. Вы поможете мне построить нам дом у водопадов, в верховьях Джеймс.
— Нет, нет! — Истер была явно испугана.
Он взял ее за руки:
— Вы поедете со мной, я знаю…
— Но, Усак, я ведь даже не знаю, кто вы!
— Знаете, дорогая, знаете… Вы знаете, что я тот, кого мысли о вас лишают сна, тот…
Она нервно рассмеялась:
— У всех бывает бессонница, Усак.
— Истер!
— Я просто боюсь, Усак.
— Вы? Глупости! Истер Уокер ничего не боится. Вы можете ненавидеть, но не бояться.
После минутного раздумья она ответила:
— И все же я боюсь, Усак. Боюсь войны. Вы уйдете. Мой брат, вероятно, тоже. Если с вами что-то случится, я умру. Я знаю это.