Лестница грез
Шрифт:
– А где вы столько лягушек ловите?
– Места знать надо, правда, Павловна?
– он весело подмигнул нам обеим.- Олечка, ты слышала когда-нибудь о таких городах, как Килия, Рени, Измаил? Там местные жители их выращивают, а мы, потребкооперация, закупаем и продаём. Пока соберём на целый самолёт, сколько хозяйств надо объехать, - продолжал он, - потом туда-сюда с документами, везти в аэропорт, продукт скоропортящийся, надо все быстро. Да гори всё пропадом, вторые сутки на ногах, не знаю, когда домой доберусь, на диван рухну. Здоровый вроде мужик, а сил уже никаких. Вчера такой футбол пропустил: «Черноморец»
Анна Павловна терпеливо ждала, когда бедняжка Толик выговорится.
– А ты сам-то этих жаб пробовал?
– спросила она.
– Девчата, пальчики оближешь, как женские попки, все одна в одну - нежные, беленькие, с соусом.
Он от удовольствия и, наверное, сравнения с женскими задницами даже причмокнул, и от этого причмокивания меня чуть не вырвало. Я больше не могла смотреть на этого раково-лягушачьего снабженца. У Павловны он прикупил пару бутылок кубинского рома и сделал тётям ручкой.
– Какой хороший хлопец, от не повезло в жизни, так не повезло. Жена при родах окаменела.
– Как это?
– Та кто его знает, такие сложные роды, ой сложными были. Двойня, то ли тройня. Двое выжили, а жену парализовало. Хороший мужик, очень хороший, не сдал её в дом инвалидов. Сам ребятишек поднимает и за ней ухаживает.
– А дети маленькие?
– Артём, у Толика сколько лет девчушкам?
Артём почесал затылок:
– Моим двенадцать, значит, его пацанкам по десять. От хлопец влип, - огорченно вздыхала Артем.
– Ему все сватали баб, хороших баб, а он всё за своё: лучше моей Танечки нет! Хоть ты убейся. Анюта, давай понемножку, сердце щемит, когда этого хлопца вижу.
Грузчик Артём, когда на складе не было посторонних, обращался к Анне Павловне по-свойски. Мне стало так неудобно за собственную грубость:
– А я его обидела, хорошо бы извиниться.
– Ишь, какая жалостливая, ещё неизвестно, кто кому больше сделал! Ты ему или он тебе, - сказала Анна Павловна, передавая бутылку с ромом:
– Артём, наливай.
– Что вы имеете в виду?
– у меня мороз по коже пробежал.
– А тебе лучше и не знать, твоё дело маленькое. Сказали штамповать - штампуй, скажут разносить, регистрировать - делай, как скажут. И выбрось всё из головы.
– А с планового отдела тётка сказала, если что - мне отвечать.
– Лилия Иосифовна? Та слушай её больше, их только как с планом справиться интересует. А людям на жизнь нужно заработать.
– А что по бумажкам этим заработаешь?
– Артём, плесни ей в стакан, чтоб отстала с дурацкими вопросами. И когда начнешь соображать, не тупая вроде, выпьешь - расскажу.
Артём плеснул прилично и со злорадством спросил:
– Барышня, за ведром идти?
Я всё выпила, правда, немного потекло по подбородку, и прямо кипяток ворвался в кишки. Галантный Артем на вилке поднёс мне наколотый кусок консервированного ананаса. Только прожевав его, я выдохнула.
– Анюта, ты погляди, - одобрительно кивнул грузчик, - из неё ещё человек может получиться.
– Ну?
– икнув, вымолвила я.
Кладовщица высокомерно подняла голову:
– Ты меня ещё не запрягла, а уже решила погонять.
Встала и ушла. Артём выглянул в дверь, убедился, что её действительно нет, быстро вылил остаток рома к себе в стакан и опрокинул, не глотая.
– Слушай сюда, не болтай лишнего. Ты со своими вопросами когда-нибудь собственным языком подавишься. Здесь каждый на своём месте имеет свой ломтик хлеба, а кусочек масла нужно ещё уметь выкрутить. И добровольно никто с тобой не поделится.
Он поискал глазами, нет ли еще чего-нибудь махнуть, увидел в уголке бутылку коньяка, но она была пустая, сам допил ее вчера.
– Я тебе скажу одно, сам был поцем и погорел со свистом. Отсидел червонец ни за х... Тикай отсюда по-тихому, как ты вообще сюда попала? Куда твои родычи смотрят?
Я молчала, про себя думала: а парень-то мне добра желает, смываться надо. Я устала каждое утро тащиться сюда, находиться здесь целый день без солнечного света в этом леденящем душу, разваливающемся склепе-коптерке. Я даже названия такого раньше не слышала. Точно катакомбы, о которых дядька столько рассказывал, как почти мальчишкой попал туда под землю, партизанил. Только здесь еще живут крысы и голуби с воробьями, а кошки от этого смрада сбегают. А с кем я дружбу веду? С урками и пьяницами, насилующими, благо выпал такой случай, «зэчек» в подвале. Подонки. Ну не будет этих болгарских персиков по десять копеек за килограмм, потому что своим их отпускают по цене пищебрака, а это почти в двадцать раз дешевле, чем на базаре. Расстрою, конечно, бабку, она из этих персиков вкусное варенье варит, до следующего лета хватит.
Я одна в коптёрке, по совету Артёма закрываюсь на задвижку. Плановый отдел срочно потребовал отчёт по томатной продукции, ее, разной, накопилось на складах очень много, пришлось выйти на работу в выходной.
– Оторвись от своих ведомостей, познакомься, - Артем подвел ко мне какого-то широкоплечего моложавого мужика в желтой с голубым воротничком тенниске.
– Это Костя Хипиш. А ты, брат, запомни: на этой гитаре играю только я. Уловил?
– показывая на меня, предупредил Артем. «Брат» молча кивнул.
Артем был хорошо поддатый, с красными, навыкате глазами.
– Скажешь ещё мне спасибо, это же Костя Хипиш, - выдавил он из себя.
Я ничего не могла понять: кто такой этот Хипиш и при чём тут моя персона.
– Глупая, - Артём сел, закурил и сплюнул себе под ноги, - теперь тебя на Молдаванке никто не тронет, ни днём, ни ночью. Ну, что дрожишь? Ты мне в жизнь не нужна, не трусись. Я тебя здесь прописал. Понимаешь?
В раздумьях, что за прописка, возвращалась домой. Бабка с порога сообщила, что меня ждет сюрприз. Тяжеленных два ящика, плотно забитых гвоздями, стояли на полу в коридоре. Между дощечек проглядывали виноградные листья. Они были влажными и, казалось, дышали, что-то в них шевелилось.
Бабка, как заведенная, повторяла, что раздался звонок и какой-то мужчина сказал, что это ты передала.
– Олька, твоя работа? Дружок как взбесился, я его от этих ящиков отогнать не могу. Посмотри, что с ним делается!
Дружок действительно был сам на себя не похож, и лаял, и безумно вращал глазами.
– Баб, успокойся, это раки.
– Какие ещё раки?
– Настоящие, живые! Все покупали, и я решилась, дёшевле, чем на Привозе. Леньку угостим, он же любитель. И сами душу отведем. Ты когда последний раз раки ела? Помнишь, они на 7-й сколько стоили, не подступись.