Лестница грез
Шрифт:
Мы стали с ней раскладывать всё по местам.
– Олька, да ты никак выпила?
– Немного ликера, бабуля. Начальник всех собрал, поздравил с 7 ноября. Сегодня был такой тяжёлый день, я спать лягу, устала.
С этого дня, как-то само собой получилось, полное обеспечение нашей семьи легло на мои плечи.
Всё тайное рано или поздно становится явью. Так и на базе ни для кого не было уже секретом, что я с высшим экономическим образованием и не поехала по назначению в Молдавию. Первым, кто ко мне подрулил с предложением перейти к нему на работу, был главный бухгалтер. Еще один соловей, красиво заливался, сидя напротив: и всему научит, и каждый участок освою с его помощью, и какие у меня перспективы, поскольку ему давно пора на пенсию. Как
– Ты даже туда и не суйся, - продолжала моя начальница.
– Наш склад скоро, наверное, закроют, на Кагатах отстроили новый - громадную бандуру. Туда нас хотят перевести, но я не поеду, чёрт знает где. Здесь всё под рукой, всегда, куда надо, рванёшь. Товар раскидать по сети в городе, никто глазом моргнуть не успеет, дело сделано, и все забыли. А там! Пока машина доберётся, полдня пройдёт. Здесь завмаги сами суетятся, а там, на отшибе, никто связываться не будет. Затоварят неходовым говном, и сиди охраняй. Нема дурных. У меня есть выбор, со мной пойдёшь?
– А Эдельман как же?
– А что Эдельман? Его и держат тут только из-за меня. Какой из него прок? Разве только бегать по базе с незастёгнутой мотнёй и разбрасывать по сторонам сопли? На пенсию с почётом спровадят, будет здесь ошиваться с пердунами из партконтроля, с ними ему самое место. Вот, Оля, учиться надо у таких. Ты мне скажи: как такому маланцу удавалось всю жизнь проскочить, нигде не споткнуться? А? Вот они умеют друг за дружку держаться, помогать, точно, как в том анекдоте. Знаешь?
Я пожала плечами: знаю, не знаю, послушаю. Сейчас достанет свою зелёненькую рюмочку, надо доходить до кондиции. Точно, полезла в сумку, достаёт.
– Рассказываю. Встречаются два еврея, разговорились: ты как, а ты как? Один женился, другой женился, а третий дружок Сруль всё никак. Познакомили, поженили Сруля. Прошло время, опять встречаются, опять друг перед дружкой хвастаются, что и машины у них, и кооперативы, и дети дай бог каждому. Только бедный Сруль с мамой в одной комнатке с детьми мается, и машины никакой нет. Опять ради товарища схимичили, и у Сруля появился «Запорожец», и на квартирный учёт его поставили, и квартиру тот получил. Все как у людей.
Теперь встречаются два друга русских. Один другого спрашивает: Вань, ты сидел? Сидел! И я отсидел. Давай на Федьку суку напишем, а что? Пусть и он, б...дь, посидит. Поняла?
Мне стало как-то не по себе. Анекдот полностью подвёл черту под нашими взаимоотношениями. Анюта, да никуда я с тобой не пойду. Чеши лучше сама в коптерку, Артем уже там, слышишь, как приговаривает: Анюта, я тута. Моя начальница ещё несколько раз заводила со мной наедине разговоры в этом духе. Делилась, что её приглашают в Курортторг, но там своя команда материальщиков, и она не пойдёт. А вот на склад в хороший санаторий - это другое дело. Так и бегала каждый день на переговоры. Эдельман в одну сторону, она в другую. Тишь да блажь, тёмные осенние дни тянутся, кажется, вечность, если бы на склад не заявлялся Юрочка Морозенко и не таскал мне книжки, то совсем бы полная хана была.
Наконец настал день, который решающим образом изменил мою судьбу. Склад БВГ на Хуторской по приказу закрывали, вся продукция, вновь поступающая, направлялась на Моторную. А здесь зачищались остатки. Сколько всякого инвентаря, мелочей числилось за этим складом. Начиная со спецодежды и заканчивая лопатами, вениками и еще чёрт-те чем. Сверять с бухгалтерией и материально-техническим складом досталось мне. Езды до конторы часа два, столько же обратно, и так каждый день. А там - акты, акты, такие количества, такие суммы, все орут на меня, никто не хочет брать на себя ответственность. Переписывай, ставь то такие даты, то другие. Кто им выдавал, пусть и назад принимает этот воздух. А еще: почему тебя прислали, а не материалыцики твои принесли это дерьмо.
Так я крутилась по этой громадной территории в несколько гектаров. Там пока один склад обойдёшь, ноги отваливаются. Как здесь люди работают? Ещё дождь хлещет, настроение совсем портит. И главбух прохода не даёт, всё сватает к себе. Меня нервная дрожь била, как заглядывала в бухгалтерию - этот громадный зал, где штук пятнадцать столов, заваленных документами, за которыми не видно людей, дам серьёзных размеров даже для Одессы. Пройти его нужно насквозь, и только тогда попадешь в маленький кабинетик главного бухгалтера.
А ещё, прижавшись к каждому бухгалтеру, постоянно сидели со сверкой бухгалтера магазинов или складов. Все стены в деревянных открытых стеллажах, забитых документами, столы в накладных, на полах тоже их горы, уже в сшитых пачках, прошнурованных папках. И всё это в пыли, начиная с громадных окон, тоже заложенных документами. Форточки замурованы навечно. Те, кто у окон, стоят насмерть, не разрешают открывать - им дует. Как только входишь с улицы, спёртый воздух парализует, хочется развернуться и дать дёру назад. Пахнет всем сразу, душистая смесь: потом, дешевым одеколоном, жареной рыбой, чем только хотите. Эту вонь первые несколько минут невозможно выдержать, но, как ни странно, потом внюхиваешься и почти не чувствуешь. Человек ко всему привыкает, даже начинаешь улавливать новые запашки, например, котлеток с чесноком.
Так, начинается перерыв. Я думала, сейчас эти тётки, как птичья стая, сорвутся со своих насиженных мест и понесутся на свежий воздух. Но ни одна живая душа даже не двинулась с места. Только пошли разговоры, кто что вчера приготовил, как кто-то справил день рождения внучки, стали угощать друг друга своим домашненьким. Синенькие, перец фаршированный, рыба фаршированная, студень, еще много чего вкусненького. И куда это все в них лезет, на стуле с трудом умещаются. Глядя на них, мне тоже захотелось перекусить, рванула в буфет, но не тут-то было. Очередь тянулась вниз по лестнице. Оказывается, здесь очень хороший буфет, снабжается по высшему пилотажу. Отоварившиеся выходили с полными сумками, сегодня завезли свиные ножки, говяжью печенку и цыплят. Меня заметила одна из бухгалтерш, прибежавшая узнать ассортимент, и потащила за рукав: что ты здесь стоишь? Обеденный перерыв закончится, и нас обслужат без очереди.
Пошли лучше на улицу, видишь, какой кагал сидит в одном помещении, - продолжала она.
– Я наблюдала, как ты опешила, когда зашла в наш гадюшник. Говорят, тебя сватают к нам. Главное, попасть на хороший склад, где нормальные материалыцики, а это такое дело, как кому повезёт. Знаешь, как здесь все дерутся между собой. Сука на сучке и сукой погоняет. Ты нархоз закончила? И моя дочка тоже, я её в НИИ засунула. Ничего хорошего, но всё же не так, как здесь.
Она буквально вцепилась в меня своим рассказом. Отсюда, как из тюрьмы, никуда не выбраться. Автобус привозит на эту каторгу и увозит. От силы полтора часа утром занят, полтора вечером, а платит контора за десять часов, у «Интуриста» арендует и такие деньжищи перечисляют, будь здоров. Везде грабёж, иначе не дадут вообще. За собственные деньги приходится перед ним кланяться, и отовариваем его ещё, паскуду. Путевки за это? Ты что? Тут выделили одну в Болгарию, так такая драка завязалась, морды друг другу готовы были исцарапать. А ту женщину, которой досталась, райком не пропустил, недостаточно политически грамотная. Чтобы на пляже там поваляться, надо решения съезда знать. На Ланжероне или в Отраде валяйся без всяких съездов. Лишь бы до пенсии дотянуть, давно бы ушла...
– Я не прерывала, пусть выговорится, все-таки интересно, вспомнила Ленькин наказ: век живи - век учись.
– А так, куда деваться? Без образования никуда. Может, я и больше этих с дипломами знаю, а нет бумажки, ты какашка. В чёрные бухгалтера, пожалуйста, берут.