Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
Илья перебирает его косы с самодовольным видом.
– Вот слушай, что тебе Кирюша говорит. Он со мной давно знаком.
– Ну да, - говорю я.
– Он вправду умница. Он отлично понимает русский язык и владеет им мастерски. Профессиональную терминологию он тоже понимает. В частности, он в курсе, что ты - существо другого биологического вида. Правда?
– спрашиваю я у Кирри.
Он отводит взгляд. Говорит, слегка смущаясь:
– Конечно, другой. Он другой, и ты другой. И все вы таковы, земляне. Родился таким - не станешь другим. У вас с Ильёй внутри
– и запинается.
– Я понял. И чем ты занимаешься?
– Смотрю в прошлое, - в тоне Кирри слышится нотка тихой, глубоко скрытой печали.
– Делаю препараты из старых костей, что лежат под горами - чтобы Илья мог представить себе предков моего народа. Тех, что жили страшно давно. Почти животных, но уже людей. Ты знаешь, как они жили, Николай?
Кирри садится, подтягивает к себе колени, обхватывает их руками. Илья снова кладёт руку ему на плечи - и Кирри опирается на него спиной, со странным лицом, отрешённым, почти печальным.
– Они жили в каменной пещере, вон там. В пещеру ведёт узкий лаз, который был засыпан пятьсот лет назад... Я видел место, где жгли костёр. Много, много лет. Сто, двести, триста лет - на одном месте. Угли... Так скудно и просто... у них были ножи из вулканического стекла, в форме листа зонтик-дерева... и, знаешь, они лепили горшки. И всё, можно сказать. И делали себе бусы из панцирей жуков. Очень древние и простые люди, с зубами, как у диких зверей, с лицами... грубыми, как у зверей. Но люди. Илья хочет их изучать. И я. Они... родня мне. Когда я думаю о них, у меня болит внутри - как за близких. Как они жили, как умирали... их души - моя душа.
Кирька глядит на меня, и я никак не могу понять смысла его взгляда. Только тяжело описуемое напряжение, непокой. Мне мерещится даже мольба. А Илья с благодушной миной гладит его по плечу, откидывает косы, улыбается...
– То есть, тебе нравится на станции, да?
– говорю я.
– Тебя захватила работа? Ты благодарен Илье?
Кирри бросает на Илью быстрый взгляд и опускает глаза.
– А как ты думаешь, дружище, - говорю я, - что будет потом?
– А что будет?
– отвечает за него Илья.
– Идти ему некуда, да и вряд ли он захочет - обратно, в своё племя. Он у нас чистенький, привык к интересной работе, к хорошей жизни, сладкое любит, как маленькая девочка - что ему, возвращаться козам хвосты крутить? Я его учу; может, в университет поступит года через три-четыре. На ксеноантрополога, на биолога...
Кирька обхватывает себя руками. Оэ...
Илья, конечно, невероятно осведомлён по части биологии нги, но по части их психики...
– Кирри, - говорю я, - хочешь Землю посмотреть?
Он улыбается, но несмело, с ощутимой изнанкой.
– Конечно. Мне бы так хотелось увидеть сказочный город, - говорит он тихо и грустно.
– Я хотел увидеть Чангран... только не получилось. Из-за прыгуна. Теперь я хотел бы увидеть город Ильи. Город Новгород. За небом.
Его глаза влажны. Илья треплет его по голове.
– Ещё увидишь, зайка. Закончим работу - я тебе всё покажу.
– Ты сильно рисковал, когда вышел взглянуть на лянчинцев, - говорю я.
– Война грядёт. Ты ведь понимаешь, что тебя не убили по чистой случайности?
– Это правда, - сказал Илья.
– Я же тебя просил...
Кирри опускает ресницы.
– Не ругай его, - говорю я Илье.
– Ты вышел посмотреть на воинов, Кирри, да? На "людей земных", не таких, как мы, обычных? Ты скучаешь?
Слеза соскальзывает из уголка глаза. Кирри стирает её кончиками пальцев, отвернувшись от Ильи. Молчит.
– Боишься, что Илья сочтёт тебя неблагодарным?
– продолжаю я.
– Любишь его, интересуешься его работой - но тоскуешь?
Кирри поднимает взгляд. Слёзы текут уже откровенно.
– Я неблагодарный, - говорит он хрипло.
– Я люблю Илью, да, но я так тоскую по людям... Я никогда не стану взрослым.
– Это почему?
– искренне удивляется Илья. Поворачивает голову Кирри к себе.
– Ты во Времени, тебе уже почти восемнадцать. Ты уже, можно сказать, взрослый. Ты чего ревёшь, не надо плакать, зайка...
– Нет, - медленно говорит Кирри.
– Я, как ты сказал, "дитя". И всегда буду "дитя". Я всегда буду исполнять приказы взрослых. Настоящих. Ты не такой, как взрослые люди земные, ты почти божество... с тобой легче, потому что ты - не человек. Я всегда буду выполнять твои приказы... Но иногда мне хочется умереть.
Илья ошарашен.
– Прости, старина, - говорю я.
– Кирьку я у тебя забираю. А ты - связывайся с орбитой, здесь пора сворачивать работу и консервировать оборудование. Рассекреченный объект.
– Слушай, Николай, - говорит Илья, - ты себя ведёшь, как средневековый тиран! Профессиональная деформация личности?
– Кирри, - говорю я, - пойдёшь со мной? С воинами? Обратно к людям?
Ух, какое лицо! Неземное сияние надежды!
– Илья не захочет... Да, я пойду.
– Тебе ведь придётся всё забыть, - говорю я жёстко.
– Обратно, в свой век, дикий и непростой. Ни чистоты, ни сладостей, ни лекарств от всего на свете...
Кирри качает головой.
– Я много понимаю, - говорит он.
– Есть вещи, которые не надо забывать. Я могу лечить людей... и я хочу рассказать о старых костях. Как легенду - ведь так можно? Но если ты запретишь - я промолчу. Просто - вернусь домой. Там - мой дом.
Илья смотрит на Кирри отчаянными глазами. Плохо дело.
– Собирай вещи, - говорю я Кирри.
– И сними эту футболку, она мне не нравится. Я потом проверю, что ты взял.
Кирри вспыхивает изнутри, кивает, убегает. И я спрашиваю:
– А что общего между QH-хромосомами нги и XX-хромосомами земной женщины, а, господин палеонтолог?
– До третьего месяца...
– начинает Илья и перебивает сам себя.
– Ну какого, скажи, какого ляда ты его сманил?! Он - талант же! Что ему делать в этих ваших тёмных веках?! Знаешь, ни одна женщина бы не отказалась от нашей жизни - чисто, спокойно, благополучно, всё для неё и всё для ребёнка, если будет ребёнок... Я бы забрал её...